– Нет? – Именно. Это мой ответ. – Наверняка я могу предложить что-то, что заставит вас передумать. – Польщен, но пусть этим займется кто-то другой. Извините. Санчес не выглядела разозленной, лишь озадаченной. – Понимаю. На ее лице снова появилась обезоруживающая улыбка. – Что ж, я должна была спросить. Она встала, следом встали и все остальные. Теперь настала очередь Питера удивляться. Он ожидал, что она будет упорнее. У двери она пожала ему руку, прощаясь. – Благодарю, что нашли время встретиться со мной, Питер. Предложение остается в силе, и я надеюсь, что вы передумаете. Вы можете принести много пользы. Пообещайте мне, что подумаете над этим. Наверное, нет ничего плохого, чтобы согласиться, подумал Питер. – Хорошо, обязательно. – Генерал Апгар вас проводит. Так вот в чем дело. Питер ощутил легкое удивление и, как всегда, когда закрывается дверь, задумался, правильный ли выбор он сделал. – И, Питер, еще одно, – сказала Санчес. Питер развернулся в дверях. Женщина уже вернулась за стол. – Хотела спросить. Сколько лет вашему мальчику? Безобидный вопрос на первый взгляд. – Ему десять. – Его Калеб зовут, да? Питер кивнул. – Чудесный возраст. Перед ним вся жизнь. Если задуматься, ведь всё, что мы делаем, мы делаем ради детей, не так ли? Пройдет много лет, нас не станет, но наши решения, которые мы примем в ближайшие месяцы, определят, в каком мире им жить. Она улыбнулась. – Что ж. Это вам пища для размышлений, мистер Джексон. Еще раз благодарю, что пришли. Питер вышел следом за Гуннаром. На полпути по коридору Питер услышал, как тот тихонько усмехнулся. – Хороша она, а? – Ага, – согласился Питер. – Очень хороша. 10 У Майкла в мешке было три вещи. Первая – газета. Второй вещью было письмо. Он нашел его в нагрудном кармане формы капитана. Конверт не был надписан, его не собирались отправлять. Письмо, неполная страница, было написано на английском. Мой дорогой мальчик. Я знаю, что ты и я никогда в этой жизни не встретимся. Топливо на исходе, последняя надежда дойти до убежища пропала. Прошлой ночью команда и пассажиры устроили голосование. Решение было принято единогласно. Никто не хочет умирать от жажды. Сегодня мы провели последний день на этой земле. Упокоившись в усыпальнице из стали, мы будем дрейфовать, несомые течениями, пока Господь всемогущий не смилостивится и не отправит нас на дно. Конечно же, у меня нет никакой надежды на то, что эти мои последние слова когда-нибудь достигнут тебя. Могу лишь молиться о том, чтобы погибель миновала тебя и твою мать и вы выжили. Что же ждет меня теперь? В священном Коране сказано: «Все чудеса земные и небесные во власти Аллаха всемогущего. И решение в Судный Час быстро, как мгновение ока, и даже быстрее, ибо Аллах имеет власть надо всем сущим». Мы во власти Его, и к Нему возвращаемся. Вопреки всему тому, что произошло, я верую, что моя бессмертная душа пребудет в Его руках и что, когда мы наконец встретимся, это случится в раю. Последнее, о чем я думаю в своей жизни, – о тебе. Барака аллаху фика. Твой любящий отец Набиль Майкл обдумывал эти слова, пока шел по улицам Эйчтауна. К запущенности и разрухе он привык, ему доводилось бывать в разрушенных городах, где на улицах лежали тысячи скелетов. Но никогда мертвецы не говорили с ним напрямую. В каюте капитана он нашел паспорт. Полное имя – Набиль Хаддад. Родился в 1971 году в Нидерландах, в городе под названием Утрехт. Майкл не нашел в каюте никаких других свидетельств о его сыне – ни фотографий, ни других писем, но в паспорте в качестве человека, с которым следовало связаться в чрезвычайной ситуации, была указана женщина по имени Астрид Кибле и адрес в Лондоне. Возможно, это мать ребенка. Что же случилось в жизни этих трех людей, думал Майкл, отчего капитан никогда не видел своего сына. Возможно, его мать не позволяла, возможно, мужчина казался себе недостойным по какой-либо причине. Однако он ощутил потребность написать сыну письмо, зная, что через несколько часов будет мертв и что это письмо не уйдет дальше его кармана. Но это не всё, о чем сказало Майклу письмо. «Бергенсфьорд» куда-то шел. У судна был пункт назначения. Не «найти убежище», а «дойти до убежища». Безопасное место, там, где вирус не доберется до них. В результате в мешке лежала третья вещь, и Майклу был нужен человек, которого называли Маэстро. Если у него и было настоящее имя, Майкл не знал его. Кроме того, Маэстро имел привычку разговаривать несвязными фразами, всегда говоря о себе в третьем лице. К этому привыкнешь не сразу. Очень старый, жилистый и резко двигающийся, больше похожий на огромную крысу. Когда-то он был инженером-электриком в Гражданском Управлении, но давно вышел на пенсию и стал известным во всем Кервилле старьевщиком по части всяких электроприборов. Безумный донельзя, сущий параноик, но он знал, как заставить старый жесткий диск открыть свои тайны. Мимо сарая Маэстро было не пройти – это было единственное здание в Эйчтауне с солнечными батареями на крыше. Майкл громко постучал и сделал шаг назад, став в поле зрения камеры. Маэстро внимательно разглядывал пришедшего, прежде чем впустить. Прошла секунда, и послышались щелчки нескольких прочных замков. – Майкл, – сказал Маэстро, слегка приоткрыв дверь. На нем был рабочий фартук, на лбу – пластиковый визор с откидными линзами. – Привет, Маэстро. Мужчина быстро оглядел улицу. – Быстрее, – сказал он, махнув Майклу рукой. Внутри сарай был похож на музей. Старые компьютеры, офисное оборудование, осциллографы, плоские экраны, огромные корзины с наладонниками и мобильниками. От такого количества электроники Майкл всегда приходил в радостное возбуждение. – И чем тебе может помочь Маэстро? – У меня для тебя антиквариат. Майкл достал из мешка третью вещь. Старик взял ее в руку и быстро оглядел. – «Дженсис 872HJS». Четвертое поколение, три терабайта. Перед самой войной делали. Он поднял взгляд. – Откуда? – Нашел на старом корабле. Мне надо вытащить с него файлы. – Это надо посмотреть. Майкл пошел следом за ним к одному из верстаков. Маэстро положил жесткий диск на тряпочную подушку и опустил линзы визора. Взяв в руку крохотную отвертку, снял крышку корпуса и принялся разглядывать детали внутри. – Повреждение от влажности. Не здорово. – Сможешь починить? – Трудно. Дорого. Майкл достал из кармана пачку «остинов». Старик пересчитал купюры прямо на верстаке. – Мало. – Всё, что есть. – Маэстро сомневается. У такого нефтяника, как ты? – Я уже не работаю. Старик принялся разглядывать лицо Майкла. – А, Маэстро вспомнил. Слышал несколько безумных историй. Это правда? – Зависит от того, что ты слышал.