— Вот теперь то, что надо. Не уха, сказка. Последними штрихами в приготовлении сказочного блюда были щедрая порция мелко нарезанной зелени и ловко выхваченная из огня, дымящаяся на конце головешка, с громким шипением опустившаяся прямо в кипящую уху. Изрядно проголодавшийся за время своей безуспешной охоты, Лунин пить не хотел. Он предпочел бы сразу приступить к трапезе, к тому же исходящие из котелка ароматы говорили о том, что Фадей не так уж сильно перехваливал себя и приготовленное им блюдо. Однако отказываться от протянутой ему рюмки Илья постеснялся. К обеду воздух немного прогрелся. Илья сидел на огромном стволе поваленного дерева, выпуская одно за другим в хмурое небо кольца табачного дыма. Уха и сопутствовавшие ей несколько рюмок водки приятно грели желудок и располагали к блаженному ничегонеделанию. Фадей под одобрительные возгласы собравшихся сообщил, что на ужин будет утка, хотя, по мнению Лунина, увидевшего разложенных в рядок перед заимкой два десятка убитых птиц, другого варианта особо и не было. Еще через пару часов, когда Илья уже немного притомился от безделья и регулярно подносимых ему порций водки, охотники вновь потянулись к своим ружьям. — Как говорится, вечерняя зорька, — Шубин покачнулся и ухватился за ствол ближайшего дерева, чтобы не упасть, — сейчас птица с рек на озеро пойдет. На ночевку. Вот тут мы ее и встретим. — Сконцентрировавшись, он отпустил сосну и решительно закинул ружье за спину. — Ты чего сидишь, майор? Вставай. Пойдем поохотимся. — Мы не слишком все теплые, — обеспокоенно обернулся Лунин, — друг друга не постреляем? — Зачем друг друга? — изумился Шубин. — Нам утки хватит. Пошли, сейчас вся утка наша будет. Лунин обреченно вздохнул и, поднявшись с бревна, взглянул на прислоненное рядом ружье. Вновь тащить на себе бессмысленный груз не хотелось, но идти на охоту без ружья тоже глупо. Немного поколебавшись, Илья взял его и поспешил вслед за ушедшими вперед охотниками. Шубин не обманул. Птицы словно из ниоткуда появлялись из-за крон высоких сосен и тут же снижались, стараясь сесть на открытой воде. Рассредоточившимся вдоль берегов обоих озер охотникам оставалось лишь дождаться, когда утка окажется метрах в десяти над водой, и сделать выстрел. Никогда не бывавший ранее на утиной охоте, Лунин поначалу был уверен, что после нескольких первых выстрелов все находящиеся в радиусе пары километров утки изменят свой маршрут и не полетят на Теплое озеро. Однако, к удивлению Ильи, этого не происходило. У уток были явные проблемы то ли со слухом, то ли с головой в целом. Появляясь группами по три-четыре особи, птицы летели с небольшими интервалами, порой чуть больше минуты, а иногда их приходилось ждать минут по пять. Били птицу дружно, выстрелы нескольких охотников порой сливались в единый расстрельный залп, и, словно приговоренные, утки падали в прибрежные камыши. Саймон, поначалу с азартом бросавшийся за каждой упавшей в воду птицей, устал и уже с явной неохотой лез в ледяную жижу. Ушедший чуть в сторону от остальных стрелков, Лунин с любопытством наблюдал, как прилетевшие на ночлег птицы одна за другой падают в воду. Удивительная простота всего происходящего поначалу показалась ему нереальной, в душе даже шевельнулось чувство жалости к обреченным птицам. Илья поправил нещадно натиравший плечо ремень. Из-за макушек деревьев одновременно вынырнули сразу три группы птиц и, описав большой круг над озером, начали снижаться. Неожиданно для себя самого, Илья потянулся к ружью. Спускались птицы плавно, одна из групп устремилась прямо к замершему в зарослях ивняка Лунину. Казалось, что ружье само, чуть качнувшись, поймало на прицел свою добычу, сам дернулся спусковой крючок, и уж точно сам вновь нещадно ударил по плечу приклад. Кувыркнувшись в воздухе, кряква рухнула в озеро. Издав короткий, полный счастливой гордости крик победителя, Илья ринулся к своей добыче. Прохлюпав резиновыми сапогами по прибрежной грязи, он забежал в воду, которая совсем немного не доходила ему до колен. Серая утка лежала неподвижно, еле различимая в темной воде и торчащих из нее, уже потерявших свой цвет с наступлением холодов стеблей рогоза и камыша. Лунин понимал, что стоит ему лишь на мгновение отвести взгляд в сторону, и он уже никогда вновь не сможет найти мертвую птицу. Не нащупавшая дна нога продолжила свое движение вниз. Лунин нелепо взмахнул руками и, не сумев удержать равновесие, полетел прямо в холодную воду. Страшно Илье не было. Было очень обидно так глупо упасть, мало ему было послеобеденных шуточек по поводу его не самой удачной утренней охоты. И вот теперь, когда он, наконец, смог сделать удачный выстрел, так опозориться. Лунин задрыгал ногами в тяжелых, стремительно набирающих воду болотных сапогах, однако дна коснуться так и не сумел. «Что за чертовщина такая?» — озадаченно подумал Лунин и попытался опуститься поглубже. Если он достигнет дна, то тогда сможет оттолкнуться от него ногами и вынырнуть на поверхность. Однако дна Лунин коснуться не мог по той простой причине, что его мгновенно замерзшее и становящееся с каждым мгновением все более непослушным тело этого самого дна никак найти не могло. Скрывавшийся в ледяной воде страх медленно, зная, что ему никто не сможет помешать, обвил горло и заглянул Лунину в глаза. «Поговори со мной, — ласково попросил страх, — а лучше покричи. Ну же, открой рот и кричи». Илья понял, что если ближайшие двадцать, максимум тридцать секунд он не выберется на поверхность, то именно так он и сделает. Он закричит. Отбросив в сторону бесполезное ружье, Лунин сумел стянуть с себя один сапог и, почувствовав, что в легких кислорода уже почти не осталось, что было силы рванулся вверх. Глаза его были открыты, он видел, как поверхность воды, за которой скрывался так нужный ему воздух, становится все ближе. Он почувствовал, как пальцы рук на мгновение оказались там, за спасительной чертой, и попытались за что-нибудь ухватиться, но, не найдя ничего, вновь ушли под воду. — Ну как же так? — хотел было сказать Лунин. Но из открытого рта вырвалось лишь несколько пузырьков, а им навстречу устремился поток холодной воды. Сделав глоток, Лунин последним, отчаянным усилием стиснул зубы, понимая, что вода, попав в легкие, положит конец его надеждам на спасение. Он вновь дернулся вверх, но уже гораздо слабее, так и не снятый второй сапог и отяжелевшая в воде одежда сковывали его движения. На поверхности мелькнула быстрая тень, и Лунину показалось, будто чья-то длинная рука потянулась к его голове. «Спасен? Спасен!» — еще быстрее забилось сердце, и в этот момент чьи-то сильные пальцы с силой ткнули Лунина прямо в глаз, и он, не выдержав, закричал от боли. Ринувшаяся ему в рот вода оборвала этот так и не вырвавшийся из груди крик. Глава 7 Поминки — Ну что, помянем? — Шубин взглянул на собравшихся вокруг стола людей, они лишь молча закивали. — Да уж, и такое порой бывает. Он с шумом выдохнул и выпил водку вслед за остальными. — Обидно, — отозвался Фадей и, присев у печки, засунул в нее полено потолще. — Конечно, обидно, — кивнул Константин Сергеевич и налил всем еще водки. Глава 8 Расследование Он открыл глаза и уставился в потолок. Интересного в потолке ничего не было, однако поворачивать голову, чтобы посмотреть куда-то еще, было лень, и он вновь опустил веки. — Майор, хорош валяться, — позвал Шубин, — иди, я тебе водки налью. Ружье мы, правда, уже без тебя помянули, но ничего, ты можешь так выпить. Хотя, конечно, с ружьем смешно вышло. Пошло на охоту и утонуло. — Подполковник захихикал, отчего Лунину вновь стало стыдно. — Да ладно уж вам, — пробубнил он, осторожно спускаясь с разогретой печи, — кто ж мог подумать, что там такая глубина окажется? Вы ведь сами все мне твердили, что озеро мелкое. — И то верно, — согласился Иван Андреевич, — сами и виноваты, про столбы тебя забыли предупредить. Лунин непонимающе взглянул на писателя. — На верхнем озере, на Гусином то бишь, есть два омута, их в народе Черными столбами кличут. Вот ты в один из этих столбов и угодил. Это счастье, что Фадей тебя подцепить в последний момент сумел. — Не то слово, в какой последний, — Лунин благодарно взглянул на тихо сидевшего в углу бородача, — воздуха-то уже вообще не осталось. Я уж и рот открыл, терпеть никаких сил не было. — Так если б только открыл, — хмыкнул Короленко, — из тебя литров пять воды, наверное, потом вытрясти сумели. Секундами ты, братец, со смертью разошелся. Шаркая по полу ногами, Илья подошел к прислонившемуся к стене и словно задремавшему Фадею. Почувствовав приближение Лунина, тот чуть приоткрыл глаза и улыбнулся. — Спасибо. — Илья протянул руку своему спасителю. Фадей смущенно встал, пожал протянутую ему ладонь и нахмурился. — А ты горячий, капитан. — Не то слово, — хохотнул Шубин, — с разбегу в омут сигануть. Огонь-человек! — У тебя жар, — Фадей не обратил на смех подполковника никакого внимания, — полезай-ка обратно на печку, так лучше будет. — Может, мне водки с перцем? — Илья приложил руку ко лбу, но понять ничего не смог. — Мне помогло недавно. Конечно, не так промок, как сейчас, но тоже прилично. — Можно и водку, — пожал плечами Фадей, — водки много, да и перец есть тоже. Лезь на печь, я сейчас намешаю. Когда спустя несколько минут Фадей подал Лунину железную кружку, почти доверху наполненную водкой, обильно сдобренной молотым черным перцем, Илья охнул, но уточнять, не ошибся ли его спаситель в дозировке, не стал. Возможно, и Илья опасался, что так и есть на самом деле, состояние его настолько никудышное, что меньшим количеством лекарственных препаратов было не обойтись. — Пей все разом, — скомандовал Фадей. Лунин прижал кружку к губам и сделал несколько глотков. Желудок, который совсем недавно уже выворачивало наизнанку, попытался было протестовать, но Лунин усилием воли заставил его замолчать. Вытерев рукавом мокрый подбородок, Илья вернул кружку Фадею. — Думаешь, поможет? Лунин тяжело откинулся на подушку и, прежде чем Фадей успел что-то ответить, провалился в глубокий сон. Илья не знал, сколько времени длился его сон, который был больше похож на бессознательное состояние. Придя в себя, Лунин почувствовал, как у него раскалывается голова, и с трудом смог приоткрыть опухшие, тяжелые веки. Обрывок сна, который еще не полностью проснувшееся сознание тщетно пыталось запомнить, рванулся в сторону и исчез, как только в глаза Лунину ударил солнечный свет. К своему удивлению, Илья обнаружил, что он уже не на печи в охотничьей заимке, а лежит на кровати в комнате, по всем признакам напоминающей больничную палату. Стены комнаты были выкрашены светло-бежевой масляной краской, у изголовья кровати, на тумбочке, лежал прозрачный пакет с мандаринами. Лунин подумал, что пакет надо бы развязать, иначе мандарины задохнутся. — Ну ты спать горазд. Илья с трудом повернул голову и сфокусировался на фигуре в накинутом на широкие плечи белом медицинском халате. Фигура эта сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и уминала один из очевидно принесенных Лунину мандаринов. — Я уж чуть было сам не заснул, пока тебя дожидался. — Ракитин огляделся по сторонам и, не найдя мусорного ведра, положил кожуру мандарина прямо на тумбочку. — Ну ты как? — Вроде ничего, голова только кружится. — Лунин напряженно пытался вспомнить хоть какие-то подробности своего перемещения в больничную палату. — Что по нашему делу? — По нашему делу? — усмехнулся Ракитин. — А оно еще наше? Ты бы, брат, на ноги встал сначала, а уж потом о делах думал. — Потом поздно будет, — пульсирующая боль в висках не давала Лунину сосредоточиться и вспомнить что-то важное, что он только что видел во сне, — ты знаешь, жена Короленко, Ирина, она же мертва. Уже два года мертва. — Так про это все знают, — усмехнулся Ракитин, — вот ты открытие сделал. — Ты не понимаешь, — Лунин чувствовал, как медленно, с неохотой движется во рту пересохший язык, — все дело в ней, в Ирине. — Это с чего же ты так решил? — Озадаченный Ракитин подался вперед, наклонившись ближе к Илье. — За каждым мужчиной обязательно скрывается женщина, — с каждым словом язык становился все тяжелее, — за каждым подвигом и каждым его преступлением. — Последние слова Лунин произнес по слогам и, обессиленный, замолчал. Чтобы лучше понять неразборчивое бормотание больного, Ракитин еще больше наклонился вперед, его лицо было совсем близко от лица Лунина. Илья с удивлением подумал, как он мог не замечать раньше, что Ракитин так сильно похож на Ивана Андреевича. — Буквально одно лицо, — простонал Лунин и открыл глаза. Сидящий рядом Короленко участливо посмотрел на него. — Может, водички? На вот, попей немного, — протянул он Лунину кружку, — а я сейчас тебе чайку сделаю. — Вы? — изумился ничего не понимающий Лунин. — Ну а кто тут еще будет? — усмехнулся Иван Андреевич, — остальные в тайгу пошли, за шишкой. Хлебнув воды, Илья огляделся по сторонам и понял, что и больничная палата, и его разговор с Ракитиным ему только снились. Короленко вновь вернулся с очередной кружкой, на этот раз полной крепкого, сладкого чая. Лунин, делая небольшие глотки, довольно вздыхал, чувствуя, как жизнь возвращается в его тело. — Скажите, Иван Андреевич, а я во сне ничего не болтал? — как можно беззаботнее спросил Лунин.