— А птицы тут каким боком? — Ну как же? — удивился Короленко. — Вы знаете, что птицы постоянно гибнут от того, что на полной скорости врезаются в здания небоскребов? Это глобальная мировая проблема. И, покрывая здание стразами, мы эту проблему решаем. Это серьезный экологический проект. — Ну да, логично, — согласился Илья и сделал еще одну затяжку. — К тому же этими стразами мы закладываем основу для написания возможного продолжения. — Довольно улыбаясь, Короленко разглядывал какую-то далекую точку высоко в небе, возможно, это была пролетавшая мимо птица, сам Лунин так и не сумел ничего заметить, сколько ни вглядывался. — Через некоторое время станет ясно, что в солнечные дни отраженный свет от всех этих Сваровски настолько силен, что летящие мимо птицы попросту слепнут и все равно погибают. И тогда руководство корпорации, руководствуясь исключительно заботой о своих пернатых братьях, а также необходимостью освоить нераспределенную прибыль, принимает волевое решение — покрыть все грани каждого покрывающего башню кристалла тонировочной пленкой. Лунин, пораженный величием гениального замысла, икнул и потянулся к стакану с соком. — Да уж, — довольно протянул Иван Андреевич, — Фадей сегодня неплохо постарался, давно у меня так фантазия не бурлила. Так на чем мы остановились? На контракте, точно. Отдел нашего героя получает задание подготовить аналитический материал по двум основным претендентам на выполнение данного миллиардного контракта. Ну а начальник отдела получает от одного из этих претендентов обещание круглой суммы, к примеру, миллиона долларов, в случае получения этого контракта. — Предложение, от которого нельзя отказаться, — пробормотал Лунин и вдруг, неожиданно для себя самого, почувствовал, что вновь краснеет. — Я имел в виду, для этого начальника, я бы сам никогда… — Я понял, — кивнул Иван Андреевич, — понял, не нервничайте. Вы бы непременно отказались. И это похвально. Миллион долларов не такие большие деньги, чтобы за них рисковать карьерой в такой мощной корпорации. Пусть будет пять. Пять миллионов долларов. Достойная сумма! Но поскольку наш начальник отдела жлоб, он обещает герою всего сто тысяч долларов за неверно сделанный отчет. И что, по-вашему, происходит потом? — Герой его посылает? — с сомнением спросил Лунин. — Вы торопитесь, — рассмеялся Короленко, — мы же с вами не какой-то там детектив пишем. Серьезную прозу. Мы должны показать нравственные переживания героя, его сомнения. Он сидит за столом в своем закутке и размышляет весь остаток рабочего дня. Думает о том, кто он, каково его позиционирование в этом сложном мире. Вы же знаете, как важно позиционирование? — Не очень. — Жаль, — покачал головой Короленко, — и я объясню почему. Возьмем, к примеру, Гугл и Яндекс. По-вашему, что это? — Поисковые системы? — Лунин надеялся, что угадал правильный ответ. — Вот, в Яндексе тоже так думают, — разочарованно махнул рукой Иван Андреевич. — «Найдется все!» — это же надо было такое придумать?! Скорее уж этот лозунг можно повесить на том здании, где вы работаете. — Так мы не все, к сожалению, находим, — честно признался Лунин. — В Яндексе тоже не все так просто находится. Вся проблема в том, как правильно сформулировать вопрос в поисковой строке. Так вот о чем я: и Гугл, и Яндекс — это не поисковые системы. Это электронные системы по производству денег! С каким словом у вас ассоциируется Гугл? — О’кей, — пробормотал Илья. — Верно, — согласился Короленко, именно поэтому, пока Яндекс что-то там пытается найти в мутной воде современного российского госкапитализма, рискуя, что на самом деле кто-то его самого найдет первым, у Гугла все ОК. Сознание определяет бытие! Короленко произнес не О’кей, а именно ОК, было в этом коротком сочетании букв нечто такое, от чего на Лунина повеяло чем-то далеким и незнакомым. — А что, если бы Яндекс взял другой лозунг или бы первым застолбил этот ваш ОК, — Лунин попытался повторить произношение Ивана Андреевича, — это бы что-то изменило? — Нет, — отрезал Короленко, — но именно поэтому он и не может взять другой лозунг. Ведь бытие тоже определяет сознание. Лунин понял, что окончательно перестал понимать что-либо. — Ладно, не будем лезть в эти дебри, — усмехнулся заметивший его растерянность Короленко, — после дня сомнений у главного героя наступила ночь. Ночь, полная раздумий и кокаина. Хотя нет. Кокаина не будет, это не его уровень. Раздумий и коньяка, а еще лучше — водки. Много водки, много дурных мыслей. О себе, о стране, о том, почему мы такие. Почему жизнь, словно весенний снег, словно разбодяженный потерявшим остатки совести дилером героин — серая, горькая и совершенно не торкает. — Образно! — восхитился Илья. — А то, молодежь такое любит, — снисходительно пояснил Иван Андреевич, — в большинстве своем они наркоту в руках не держали, но поболтать на эту тему любят. Это как про дорогие автомобили или неделю моды в Милане. Никогда в глаза не видел, но вроде как что-то знаешь. Ладно, возвращаемся к герою. Он все выпил и все обдумал. Затем обязательно он идет в сортир, и его там рвет. Это очень важная сцена, тут обязательно должно быть все подробно расписано, включая пожелтевшую от постоянно подтекающей воды эмаль, гулко шумящий сливной бачок и маленькую трещинку на ободке унитаза. — А зачем это? — Если честно, этого не знает никто, — пожал плечами Иван Андреевич, — но символизм всегда был силен в традициях русского писательства, так что и мы последуем этой проторенной до нас дорогой. К тому же трещинка на ободке — в каком-то смысле и есть символ нашей с вами действительности. Посмотрите вокруг. Она вся в трещинах! Лунин неуверенно огляделся, но ничего подозрительного вокруг себя не заметил. — И вот, после всего этого символизма, после всей этой водки, он наутро приходит с больной от переживаний головой к начальнику отдела и что ему говорит? — Посылает его, — торжествующе провозгласил Лунин. — Соглашается, — сокрушенно вздохнул Короленко, — соглашается, друг мой. Мы же с вами не сказку пишем, а современную прозу. А современная проза жизни говорит нам о том, что сто штук, да еще долларов, — это очень хорошие деньги, особенно для молодого специалиста. И вот наш герой пишет липовый отчет, причем, в помощь себе он берет ту самую серую мышку, которая, как все уже догадались, тайно в него влюблена. Не в отчет. В героя. — Я понял, — напряженно кивнул Лунин. — Отлично. — В голосе Короленко слышалось удовлетворение. — Итак, наша еще не сладкая, но парочка пишет липовый отчет. Начальник отдела должен ехать в головной офис для проведения презентации. Так как сам он в отчете ни черта не смыслит, то берет с собой главного героя для консультаций. По дороге он заезжает к заинтересованной стороне и получает от них сумку с деньгами, ну и в качестве сувенира корзинку с алкоголем и деликатесами. Сейчас, знаете, так модно. — Что-то слышал, — наморщил лоб Илья, но так и не смог вспомнить, что именно и где он слышал. — В ходе презентации выясняется, что отчет был вовсе не липовый. Наша серая мышка убедила героя не идти против совести, а заодно оказала некоторые знаки внимания, которые окончательно сняли все вопросы в их отношениях. Тут мы показываем глубинную сущность каждого русского мужика. А именно: за каждым его большим поступком, причем не важно, хорошим или плохим, всегда прячется баба. Всегда! Ты, кстати, это запомни, в жизни тоже пригодиться может. Возвращаемся к нашей книге — контракт достается тем, кому и должен был достаться, к тому же выясняется, что за этими людьми стоят те, кому и вовсе нельзя отказывать. Высшее руководство хвалит начальника отдела, просит поощрить непосредственных исполнителей и отпускает их с богом. Дальше у нас сцена в лифте. Лифт спускается с верхних этажей небоскреба. Хотя он конечно и скоростной, но сцена долгая. Начальник отдела обещает герою все кары и испытания, какие только возможны, мы видим, что герой будет неминуемо раздавлен и втоптан в грязь. Да он уже фактически втоптан, просто полы в лифте очень чистые. Сам же начальник отдела, хоть и смущен неожиданным поворотом, весьма воодушевлен похвалой своего босса и уже видит себя в скором времени вице-президентом корпорации. Они выходят на парковку, идут к машине главного героя, на которой вместе приехали и тут — бац, пуля снайпера кладет конец мечтам о будущем кабинете вице-президента на шестьдесят девятом этаже небоскреба. Герой в панике. Он спешно уезжает, звонит из машины своей напарнице, серой мышке. Та находится за городом, на даче у уехавших отдыхать в Турцию родителей. Он приезжает к ней на дачу, вспоминает, что в багажнике у него должна была заваляться еще одна бутылка водки. А это именно то, что ему сейчас нужно. Открывает багажник. — А там сумка, — усмехнулся Лунин. — Вы прирожденный писатель, — проникновенно произнес Иван Андреевич. — Там действительно сумка. Сумка с пятью миллионами долларов. Герой достает ее из багажника. Знаете, я даже вижу сцену, как это можно бы снять в кино. Эта сумка… она огромная, такая, представляете, толстая, длинная и черная. Это такой фаллический символ, понимаете? — Почему тогда черная? — уточнил Лунин. — Ну как, почему, — удивленно развел руками Короленко, — деньги же американские. А Обама, я вам скажу, — это была первая ласточка, но отнюдь не последняя. И вот они вместе заносят эту огромную черную сумку в дом, кладут на кровать, медленно открывают молнию. — Это, я так понимаю, символ оргазма? — догадался Лунин. — Это символ того, что у них теперь есть деньги и им на все плевать, в том числе на духовные скрепы. Хотя, в каком-то смысле, это и есть настоящий оргазм. Иван Андреевич сунул в рот мундштук и с наслаждением глубоко затянулся. «Интересно, что же мы такое курим?» — в очередной раз подумал Лунин, принимая из рук Короленко деревянную трубку и поправляя тянущийся за ней шланг. — Так, теперь финал. — Иван Андреевич взмахнул рукой, словно полководец, ведущий в бой свою армию. — Так я думал уже все, конец был, — простодушно удивился Лунин. — Нет, был оргазм, — хитро прищурился Иван Андреевич, — а с концом все так радостно быть не может. Если наш шедевр кончится на том, как герои исчезают в лучах заходящего солнца с сумкой полной американских денег, это будет, конечно, красиво, и даже будет неплохо продаваться, но это будет типичная однодневка. Хеппи-энд, мой друг, это всегда банально. Даже если вдруг в силу каких-то причин мы решим сделать хеппи-энд, то все равно на последней странице читатель должен взгрустнуть. Мы можем, к примеру, взять нашу Юлю. Она же осталась без мужика. Она сидит за столом, вечером, в пустой комнате. Плечи ее подрагивают, а на лице слезы. Она сидит и долго, не в силах оторваться, смотрит на фотографию мужчины, которого по-настоящему любила. Наконец она кладет снимок на стол и выходит из комнаты. Уже набралась горячая ванная, в которой негромко играет саксофон, горят свечи, а на бортике тускло поблескивает остро заточенное лезвие. На столе остается одинокая фотография. Фотография Максима. — Так ведь она же с этим, с начальником? — Удивленный, Лунин затянулся слишком глубоко и теперь никак не мог выдохнуть. — С начальником — это в силу обстоятельств, а любила она главного героя, — вздохнул Короленко. — Вы что, никогда с таким не сталкивались? Лунин задумался и вернул кальян Ивану Андреевичу. — Но все равно, в этом трагизма мало, слезу мы не вытянем. Сцену с Юлей мы оставляем, но к ней еще немного прикрутим. Максим с Полиной садятся в машину и уезжают в сторону заходящего солнца. Однако, немного не доехав до залитого красным светом горизонта, машина взрывается. Все, что остается от наших героев, — лишь горстка пепла да обгорелые обрывки мечущихся на ветру уже ни на что не пригодных американских денег. Короленко вдохновенно потер кончик носа. Можно, конечно, Полину оставить в живых. А сделать так, что машина взорвалась еще на парковке у небоскреба и герой вместе со своим начальником в ней погибли. И тогда в финале Полина и Юля, каждая по отдельности, сидят у себя в комнате и с тоской смотрят на фотографию одного и того же мужчины. В общем, по финалу есть варианты, надо думать. — А тоска обязательна? — наконец задал вопрос Лунин. — Несомненно, — решительно затряс головой Иван Андреевич, — у нас же не просто бестселлер, это русский роман. Здесь тоска обязательна. Когда Лунин, стоя у ворот, прощался с Иваном Андреевичем, он долго тряс руку гостеприимному хозяину и наконец, преодолев врожденную скромность, спросил: — А вот то, что мы с вами сегодня курили… — Понял, — коротко кивнул Короленко, — я Фадею скажу, он к нашей следующей встрече специально для вас пару коробков приготовит. Ведь вы же еще появитесь? — Непременно, — пообещал Лунин, — непременно появлюсь, Иван Андреевич. В этот раз он был, как никогда, искренен. * * * Илья задумчиво стоял у распахнутого окна и курил. На самом деле никаких особо умных мыслей в настоящий момент в голове у него не было, но, как и у всех остальных курильщиков, его дымящее сигаретой в ночное небо лицо приобрело вид мыслителя, размышляющего о тем более значимых проблемах современности, чем короче становился зажатый в зубах окурок. По пустынной улице на огромной скорости промчался черный внедорожник, Лунин не был точно уверен, но, скорее всего, это был «ренджровер». Илья вспомнил человека, садившегося в такой внедорожник, припаркованный у продуктового магазина. Может быть, это именно он сейчас спешил домой по ночным улицам. Вряд ли в этом городишке слишком много подобных машин. Задребезжал переведенный после последнего разговора с Юленькой в беззвучный режим мобильник. — Еще не спите? — Голос Шубина звучал слишком радостно для столь позднего времени. — Нет, думаю, — флегматично отозвался Илья, сминая окурок о пепельницу. — И о чем же, если не секрет? — полюбопытствовал подполковник. — Что пора спать. — Илья глубоко вдохнул воздух с улицы и захлопнул окно. — Вот и правильно, — одобрил Константин Сергеевич, — ложитесь, завтра я за вами рано заеду.