— Ну, если судить по тиражам моих книг, — усмехнулся Короленко, — то да, много, причем очень. Если взять последние десять лет, то из них, если не ошибаюсь, я семь раз был на первом месте по тиражам выпущенных книг за год. А это, знаете ли, показатель. Это вам не лайки в Инстаграме, тут не накрутишь. — Вы и про это знаете? — удивился Лунин. — Так а как же? Надо идти в ногу со временем, — молодежь ведь вся в телефонах сидит целыми днями, а выкидывать ее из круга читателей никак нельзя. Ну, если хочешь, конечно, на плаву оставаться. Так что приходится быть в курсе. Хотя, если честно, у меня всем этим мой агент занимается. Милая женщина, сидит в столице и отслеживает все современные тенденции. — А вы почему же тогда здесь? — А почему нет? Природа, красиво. Зимой, правда, холодно, но мы в первых числах января всегда на два-три месяца на юга улетаем. Грех жаловаться. Столица, в ней что хорошего? Жизнь бурлит, машины гудят, люди бегут. Всем друг на друга наплевать. Ты там всегда никто, кто бы ты ни был. Вот был там когда-то мэр, Лужков, уж сейчас почти все забыли старика. Казалось, всесильный был человек. Властелин колец! Так и ему доказали, что он никто, чего уж о нас, простых людях, говорить. А здесь… Здесь я из дому вышел, со мной все здороваются. Понимаете? Здороваются! Это дорогого стоит, это никакими деньгами не купишь. Понимаете, меня здесь каждая собака знает. Так что нет, в столицу я только иногда наведываюсь, и то, если зовут сильно. Бывает порой, то фестиваль литературный какой, а вот в том году даже в Кремль звали. — Точно, я же в Интернете фотографию видел, — вспомнил Лунин, — вас же сам награждал. Слушайте, а какой он? — Да какой, — пожал плечами Иван Андреевич, — обыкновенный. Нимб не светится, рога не торчат. Человек, одним словом. Неудовлетворенный ответом, Лунин задумчиво затянулся. — Но вот скажите, Иван Андреевич, — ладно, ваши читатели, они все же книги ваши не каждый день читают, у них еще и обычная жизнь есть. Может, им и впрямь нервишки изредка пощекотать надо. Но вы, как вы сами в этом котле каждый день варитесь? — Я вообще-то варю, — поправил Илью Иван Андреевич, — да и с котлом вариант мне не очень нравится, прямо аж серой запахло. Что вас, собственно, удивляет? — Ну как же! Каждый день вокруг вас, точнее, в голове вашей вся эта нечисть, кровь, зверства. Неужели на вас самого это никак не действует? — «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя», — выразительно продекламировал Иван Андреевич. — Вы это хотите сказать? — Я не очень силен в метафорах, — признался Лунин. — Это, кстати, из вашей книги? — Нет, это написали чуть раньше, — усмехнулся Короленко. — Я был уверен, что юристы изучают наследие Ницше. — У нас философия факультативно была, и я, если честно, этот факультатив не посещал. — Лунину вдруг стало стыдно. — Ох, кто из нас в молодые годы чего только не прогуливал, — дружелюбно рассмеялся Короленко. — Я в таком случае вам еще одну цитатку подкину. Из того же произведения. «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем». Как вам? — А это я знаю, — обрадовался Лунин, — у нас эта фраза на стене висит в отделе собственной безопасности. — Логично, — согласился Иван Андреевич, — хотя, на мой взгляд, это можно и в остальных кабинетах повесить. Как вы думаете? — Ну да, пожалуй, — согласился Лунин, — хотя я вот вам честно скажу, во всем этом больше шума, чем правды. — Это вы сейчас о чем? — не понял Короленко. — Да о том, что все в органах купленные и только деньги со всех стригут. И с подследственных, и с потерпевших. Вот поверьте мне, не так все это. Не все мы чудовища. Лунин вдруг понял, что, брызгая слюной, кричит на ничего не понимающего писателя. Он смущенно замолчал и уставился в возвышающийся над столом медный, потемневший от времени кальян. — Ну вот видите, — голос Ивана Андреевича звучал успокаивающе, — работа не обязательно меняет самого человека. Во всяком случае, не настолько, чтобы начинать из-за этого беспокоиться. — А если все же меняет? — Трудно сказать, — пожал плечами Короленко, — наверное, тогда человеку стоит поискать другую работу. — Ох, Иван Андреевич, — вздохнул Лунин, — на все у вас есть ответ. Но неужели вам самому ни разу не хотелось написать что-нибудь… — Илья задумался, подбирая нужные слова, — что-то на злобу дня, что-то современное. — «Что-то современное», — насмешливо повторил писатель. — Что вы под этим подразумеваете? О чем надо писать? О чиновнике-коррупционере, умершем от передозировки кокаина на празднике после получения очередного отката? О разочарованном в жизни молодом человеке, которого не понимают все, включая родителей, и который, в свою очередь, пытается понять, почему они его не понимают? Или о разочарованном в жизни немолодом человеке, которого не понимают все, включая собственных детей, но который слишком много видел в жизни для того, чтобы пытаться понять, почему они его не понимают? — А что, — Лунин подумал вдруг, что третья рюмка абсента была бы вполне уместна, — нормальные темы. И как только вы так все быстро это придумали. Особенно вот про это, где понимает, что не понимают, но не понимает почему. — Перестаньте, — небрежно махнул рукой Короленко. — На самом деле, писать современную прозу очень легко. Все скучно и предсказуемо, этим любой дурак заниматься может. Здесь что важно — разобраться с главным героем и определить свою целевую аудиторию. То есть она, эта аудитория, должна воспринимать этого вашего героя как своего. — Как себя? — уточнил Лунин. — Не обязательно, но приближенно. То есть если вы пишете для молодежи, но с претензией на то, что ваш читатель человек думающий, а значит, думающий, в том числе, и о завтрашнем дне, вашему герою может быть и под тридцать, и тогда студенты, во всяком случае студенты-старшекурсники, недавние выпускники вузов, молодые специалисты, а также те, кто не так давно перерос эту возрастную категорию, — ваши потенциальные покупатели. — Да, широкий круг читателей получается, — согласился Лунин. — Насчет читателей не знаю, а вот покупателей — точно. Любой так называемый современный бестселлер — это всего лишь бизнес-проект, в котором смысла не больше, чем в «Засольских ведомостях». Итак, с возрастом разобрались, идем дальше. Чем он занимается? Точнее, кто он? — Кто? — непонимающе переспросил Илья. — Изначально он лузер. — Неудачник, — кивнул Лунин. Короленко поморщился. — По смыслу похоже, но не то. Как таковых неудач у него в жизни не было. Родился, учился в школе, кстати, неплохо, поступил в институт, кстати, на бюджет, после института трудоустроился. Он не неудачник. Он лузер. — Почему? — совсем запутался Лунин. — Потому, — усмехнулся Иван Андреевич, — семья у него хоть и интеллигентная, но деньгами и чинами не избалованная, школа была самая обыкновенная, вуз, хоть и назывался университетом, но все же знают, что настоящий университет в Москве один, а этот был как раз не настоящий, работать устроился он хоть и в крупную корпорацию, но должность слабенькая, а перспективы еще слабее. Одним словом, лузер. — Так у нас таких лузеров миллионы, — запротестовал Лунин, — это у него еще все весьма неплохо. — Верно, — обрадовался Иван Андреевич, — хорошо, что вы меня так сразу понимаете. — Стараюсь, — кивнул Илья, вообще ничего не понимая. — Таких у нас миллионы, — и он для этих миллионов как раз и будет по системе «свой-чужой» распознаваться как «свой». Кстати, зовут нашего героя Макс, ну или Эдик, Эдди. — Почему так? — Илья наконец преодолел скромность и наполнил рюмки абсентом. — А потому, — совершенно серьезно объяснил Короленко, тут же опустошив свою рюмку, — что каждый писатель, а заодно и издатель современного бестселлера, ну или того, из чего он надеется этот бестселлер вылепить, надеется на его перевод в Европе. Там гуляют хорошие деньги. А для этого у героя должно быть имя хорошо понятно европейцам. Легко произносимое. Итак, работает наш, пусть все же Максим, менеджером в некоей крупной корпорации. Не в столице, но в очень большом и красивом городе, над которым зловеще нависает небоскреб этой самой корпорации. Парень толковый, работает хорошо, но, естественно, начальник отдела присваивает все результаты работы и премиальный фонд себе, а нашему парню остается только сверхурочная работа по выходным. Раньше, лет десять назад, мы могли бы что-нибудь вставить эдакое про скрытую гомосексуальность начальника нашего героя, или даже про плохо скрытую. Но сейчас нельзя. Здесь не поймут, так как посчитают пропагандой, а там не поймут, так как у них отрицательный персонаж геем быть не может. Не толерантно! Так что сейчас он просто будет чей-то бездарный отпрыск. Некоего условного большого человека. — Сильно большого? — насторожился Лунин. — Ну, так, — пожал плечами Короленко, — не выше замминистра. То есть мы добавляем нашей книге некоторую остроту, можно даже сказать — оппозиционность, но при этом не замахиваемся на коренные устои и духовные скрепы. — Ну тогда нормально. — Поскольку впрямую тему гомосексуальности затрагивать мы не можем, то делаем это иносказательно, показывая, как наш начальник отдела в наглую пользуется результатами труда главного героя, имея за это всевозможные блага, а по сути — самого героя, хотя, конечно, самого героя иметь никак нельзя, ибо тогда это уже не герой вовсе, но иносказательно можно. Так что наш изувер-начальник изо дня в день заставляет бедного парня делать XYZ-анализ постоянно обновляющихся статистических данных. Вы же знаете, что такое XYZ-анализ? — Смутно помню, — признался Лунин, — но что-то такое проходили. Вот только, какая связь между гомосексуальностью и этим вашим анализом? — Ну как же, — удивился Короленко и быстро нацарапал карандашом три буквы на листе бумаги. — На что похоже? — XYZ, — Лунин задумчиво поднес бумажку ближе к лицу и вдруг отпрянул, — ой, правда, похоже. — Вот именно, — удовлетворенно вздохнул Иван Андреевич, — а если сделать морфемный разбор? — Это как? — напрягся Лунин. — Ну вот скажите, какой корень в слове «анализ». — Неужели… — изумился Илья, — тогда, конечно, понятно, я бы сам никогда не допер. — А вот студенты допрут, — усмехнулся Короленко, — хотя, если честно, корень так и будет — анализ. — А зачем нам все это? — совсем запутался Лунин. — Если у нас гомосексуализм как бы вывели. — Как бы да, — передразнил его Короленко, — но, если делать вид, что птиц нет, это не значит, что они не будут гадить вам на голову. Так и тут. Против природы, знаете ли, указом не повоюешь. А раз эта категория населения никуда не делась, то, вставив в наше произведение несколько иносказательных образов, мы получим дополнительно несколько тысяч читателей. — Покупателей, — поправил его Лунин. — Нет, — покачал головой Короленко, — именно читателей. Не знаю почему, но в той среде как-то культурный уровень в целом выше. Читают, музыку слушают, в музеи ходят. Необъяснимое явление, но факт. А несколько тысяч читателей нам вовсе не помешают, если мы хотим сделать бестселлер. Ведь прежде, чем прочитать книгу, они ее купят. Ладно, что-то мы в эту тему сильно глубоко погружаться стали, нам же это не нужно? — Он задумчиво посмотрел на Лунина. — Нам нет, — быстро ответил Илья, чуть не поперхнувшись ароматным дымом. — Хорошо, — кивнул Иван Андреевич, — теперь женщина. Обязательно нужна женщина. Любовь нашего героя еще с третьего курса, работает в этом же отделе. Молода, красива, умна. Юля, по-моему, было бы самое подходящее имя, как вам? — Ну да, по смыслу подходит. — Лунин почувствовал, как его щеки смущенно порозовели. — В силу всех этих трех причин спит с начальником отдела. Таким образом, на социальную драму лузера мы накладываем драму человеческих отношений. Для чего мы это делаем? — Чтоб привлечь женщин? — неуверенно отозвался окончательно покрасневший Илья. — Ну конечно же, — ободряюще улыбнулся Короленко, то есть теперь к мужской половине вагона метро, заинтересованно читающего наш бестселлер, присоединилась и женская. Но поскольку среди них не так много молодых, красивых и умных, потому что соединяющие в себе сразу три этих качества девушки редко ездят в метро, а в основном в лимузинах начальников отделов и даже начальников этих начальников, поэтому мы введем еще один женский персонаж. Маленькую серую мышку, которая, если присмотреться повнимательнее, на самом деле молода, умна и красива, но почему-то так тщательно маскируется, что этого не замечает ни главный герой, ни начальник отдела, ни миллионы лузеров-читательниц, считающих эту героиню такой же, как они. Для этой героини я бы взял какое-нибудь красивое, нежное имя, например, Полина. — Неплохо, — согласился немного успокоившийся Лунин. — По-моему, замечательно, — прищелкнул пальцами Короленко. — И на западе должно понравиться. Итак, сюжет развивается. Корпорация готовится разместить грандиозный заказ на не знаю что, но что-то очень важное. К примеру, покрыть здание своего небоскреба стразами от Сваровски, чтобы оно было лучше видно жителям города и пролетающим мимо птицам.