Честно говоря, сказав это, я понимаю, какой камень упал у меня с души. Я даже не подозревала об этом «камне» – до меня только сейчас дошло, что это расследование ведет меня обратно в то место, куда я ни за что не хотела возвращаться. Обратно в «страну байу [6]». В душный зеленый ад, где я столкнулась со своим бывшим мужем и со своими личными кошмарами. «Нет, ничего подобного, – строго одергиваю я себя. – На этот раз я отправляюсь туда, чтобы помочь другому человеку. Всё под контролем». Однако мое сердце все равно бьется учащенно, мышцы напрягаются. Я предприняла немало усилий, чтобы одолеть травму, полученную мной в ту ночь, когда я была вынуждена убить Мэлвина. Однако это не значит, что я с ней окончательно справилась. «Мне нужно позвонить своему психотерапевту», – думаю я. Вероятно, это правильное побуждение; я уже записала Коннора на сеанс на следующей неделе. И мне нужно позаботиться и о своем душевном здоровье. Учитывая давящую угрозу со стороны Бельденов и эту неприятную поездку… я чувствую, что у меня начинает ехать крыша. И мне кажется, Сэм понимает это, потому что переспрашивает: – В Луизиану? А куда именно?.. – Не туда, – отвечаю я ему, и он отлично понимает, что я имею в виду. – Но, понимаешь… в тот же штат. И в похожий регион. Поэтому я… буду благодарна тебе за компанию. – А после этого? Я делаю глубокий вдох. – Дети, что вы думаете на этот счет? Они молчат, переглядываются, потом Коннор медленно поднимает руку. – Я голосую за переезд. – Куда? – Куда угодно, лишь бы отсюда. «Очень определенно». Я останавливаю взгляд на Ланни, которая сидит, скрестив руки на груди. – Конечно, – говорит она. – Думаю, да. Все равно у нас здесь нормальной жизни не будет, как видно. Но только больше никаких маленьких поселений, ладно? Надо найти какое-нибудь интересное место. Может быть, то, где есть больше двух забегаловок. – Я приму это в расчет, – обещаю ей. Потом снова смотрю на Сэма. – А ты что думаешь? – Я знаю, что ты ненавидишь сдаваться. – Ненавижу. Ужасно, всей душой ненавижу, – отвечаю я. – Но ты знаешь, что я ненавижу еще сильнее? Смотреть, как больно людям, которых я люблю. Ни один дом не сто́ит этого. Для меня. – Я с трудом сглатываю, потому что под его теплым взглядом мне хочется расплакаться. – За что ты голосуешь, Сэм? – Я чувствую себя эгоистом – учитывая все обстоятельства. Но… – Он поднимает руку. – Да. Переезд. – Хорошо, – говорю я. – Мы переезжаем. Все единогласно «за». Я чувствую странную смесь эмоций. Во-первых, разочарование – я была настроена на то, чтобы обосноваться здесь. Стиллхауз-Лейк стал для меня скорее крепостью, чем убежищем, – крепостью, к воротам которой подступили враги. Но при этом я испытываю и облегчение. Так просто засесть в осаду, смотреть на мир через прорезь шлема и чувствовать себя полностью скованной обстоятельствами. Но я только что доказала себе, что мы можем изменить свое будущее. И это приятно. Страшно, но приятно. – Ты же понимаешь, что если мы соберемся продавать дом, это может занять не один месяц, – говорит Сэм. – Как ты думаешь, Бельденам хватит терпения? – Сомневаюсь. Они выдавят нас отсюда тем или иным способом. – Я улыбаюсь, но понимаю, что улыбка выходит мрачная. – На что спорим, что они предложат нам низкую цену и вынудят нас принять ее? – Вполне вероятно, – соглашается он. – У них везде есть волосатая лапа. – Что ж, побеспокоимся об этом позже, – говорю я. – А пока о поездке. Слушай… раз уж ты сейчас не занят… – Хорошая формулировка, – хмыкает Сэм. – И прежде чем ты спросишь: нет, я совершенно не против присмотреть за детьми, пока ты расспрашиваешь папашу того парня. – Да ты телепат. – Это один из многих моих талантов. – Сэм подмигивает Ланни, когда они оба одновременно тянутся за кукурузной лепешкой, и Сэм опережает: – Нужно быть быстрее, девочка. Нам всем придется быть быстрее, чтобы опередить то, что смыкается вокруг нашей крошечной тихой гавани. Быстрее и умнее. Ланни рано отправляется спать, сказав, что у нее болит голова. Про себя я гадаю: не обзавелась ли она новой девушкой, с которой переписывается? Я почти надеюсь на это – разрыв с ее первой любовью, Далией, едва не сломил ее. Влюбленность после расставания редко бывает здравой, но, по крайней мере, это поможет Ланни восстановить самооценку и отрастить шкуру потолще – на будущее. Меня слегка беспокоит то, что она что-то скрывает от меня. Но часть материнской работы – знать, когда следует давить на ребенка, а когда нет. Сейчас я решаю не делать этого. На сегодня я внесла в нашу жизнь достаточно хаоса. И я молюсь, чтобы это не было ошибкой. 8. Ланни Ви, конечно же, снова появляется в полночь. Я нервничаю, боюсь и сожалею о том, что не рассказала маме, но тем не менее, когда выхожу выносить мусор, то удостоверяюсь, что мое окно отключено от сигнализации. Мама ничего не замечает. Никто не замечает. И это заставляет меня чувствовать себя ужасно виноватой. Когда Ви снова приходит под мое окно со своей дорожной сумкой, я сдвигаю раму вверх и быстро затаскиваю Ви в комнату. Раму я заранее смазала, так что она бесшумно ходит вверх-вниз. Ви тоже не производит шума, когда залезает в окно. Она заранее разулась, так что ступает на пол уже босиком. Ви улыбается мне безумно живой улыбкой, и я не могу не улыбнуться в ответ. Потом она обнимает меня. От нее все еще хорошо пахнет после принятого вчера душа, но я чувствую и легкий намек на запах пота и леса. Честно говоря, это меня заводит. Ви закрывает окно, отпихивает свою сумку в сторону и шепчет: – Так как насчет стирки? – Сегодня не получится, извини. Мама настороже после того, что случилось сегодня. Я жду, что Ви спросит об этом, но она не спрашивает, а только пожимает плечами. – Ну, ладно. Тогда можно одолжить у тебя какую-нибудь шмотку поприличнее? – Зачем? – А ты не слышала? Сегодня будет крутая вечеринка возле Смертельного Камня! Ты же идешь, да? – Что? Нет. – Я даже ничего не слышала ни о какой вечеринке. Мне никто не звонил и не присылал сообщений. А поскольку мама не пускает нас в соцсети, я даже не видела объявлений в сообществах. – Ну, я имею в виду, что меня не приглашали. – А на эту вечеринку и не нужно приглашений, – отмахивается Ви. – Ты просто… приходишь. Как на рейв. Ну, понимаешь? На рейвах я тоже никогда не бывала. Честно говоря, и на вечеринках я бывала редко, в основном на тех, которые проходили под строгим наблюдением. И я приходила туда с подарками. Боже, мне уже шестнадцать лет, а я совершенно ничего не знаю… Ну да, хорошо, я и раньше бывала возле Смертельного Камня. Это место, где тусуются ребята и занимаются всякими своими делами, и я несколько раз ходила туда с Далией. Но никогда – после наступления темноты. – Так ты не идешь? – Ви, похоже, разочарована. Разочарована во мне. – Я думала, ты будешь рада удрать из дома и развлечься. Вероятно, у нас с Ви разные понятия о том, что такое развлечения. Но я все же заинтригована. – А кто там будет? – Да чуть ли не все наши ровесники из города. Нортон же отсюда близко, верно? Я киваю. Мне интересно, бывала ли Ви там раньше. Потом я задумываюсь о том, почему она вообще здесь. Я надеюсь – ради того, чтобы повидать меня, но, честно говоря, не уверена в этом. Но что, если все вот так просто? Что, если Ви неравнодушна ко мне? Я не знаю, что чувствую на этот счет. Наверное, мне лестно. И определенно интересно. Но есть в этом что-то странное, неподконтрольное. «Не ждут ли меня неприятности?» Не знаю. Но сейчас я в некотором смысле оказалась в тупике. Я впустила Ви в дом. Это моя вина, что она здесь. Я в любой момент могла рассказать об этом маме, но не рассказала. Я могла бы пойти и сказать маме сейчас, но тогда мне придется объяснить, как Ви попала в дом, а та, вероятно, скажет, что уже была здесь вчера вечером, и… я не хочу этих объяснений. И… и еще я не хочу, чтобы Ви разочаровалась во мне. Легче просто сказать: – Ну, ладно. Наверное, можно пойти. Только ненадолго. Это недалеко, на другой стороне озера. Но я не собираюсь напиваться или что-нибудь в этом духе. Ви уже кивает, и спутанные темные волосы падают ей на лицо, закрывая яркие глаза. Щеки ее окрашены румянцем, и когда она улыбается, я вижу, как сверкают ее зубы. – Так боишься своей мамочки? – Она продолжает говорить шепотом. – Точно, боюсь, – шепчу я в ответ. – Когда начинается вечеринка? – Примерно сейчас, – говорит Ви и указывает за окно. Я поднимаю раму и выглядываю наружу. Отсюда виден тот край озера, где над водой нависает Смертельный Камень, и я даже вижу отсветы костра чуть дальше по берегу. И слышу музыку, разносящуюся над озером. Я знаю, что это плохая идея, но даже если там есть кто-то из местных задир, я могу с этим справиться. В отличие от школы, я могу уйти оттуда в любой момент, но, может быть – только может быть, – мне удастся немного развлечься… Да, я придумываю для себя кучу предлогов. Я знаю, что не должна идти. Но… я никогда не делала то, что хотела сделать. Я всегда была такой хорошей… И, может быть, раз уж мы все равно собираемся уехать из этого дурацкого городишки… может быть, мне можно немного побыть плохой. Всего разок. Мы засовываем мягкие игрушки и подушки под одеяла, чтобы создать впечатление, будто я лежу в кровати. Получается довольно убедительно. Ви находит фиолетовые тени для глаз с диким блеском и требует, чтобы я позволила ей накрасить меня. Я сажусь, и она опускается передо мной на колени. Это вызывает какое-то странное ощущение близости, и я закрываю глаза и стараюсь не вздрагивать от легких, словно перышко, прикосновений кисточки к моим векам. Потом Ви кончиками пальцев умело размазывает тени, смешивая оттенки. – Не шевелись, – говорит она мне, и я слышу, как она открывает очередную палетку с тенями. – Я умею делать «смоки-айз». Просто посиди еще немного и доверься мне. Не то чтобы я ей полностью доверяла, но есть что-то в том, чтобы так легко принимать ее… заботу. Я сижу и позволяю ей нанести на мое лицо макияж, и при этом втайне наслаждаюсь ее прикосновениями, теплом ее тела, втиснутого между моими коленями. Это не сексуальная близость, но очень близко к тому, и я нервно сглатываю.