Он отвернулся, взял себя в руки и оглянулся, но её уже не было — с громким ХЛОПКО́М кухонная дверь стукнулась о косяк. Бен прочистил горло, и глаза каждого цыплёнка с осуждением обратились в сторону Коула. ГЛАВА 39 Я ненавидела этого человека, он был таким мудаком, каких я никогда ещё не встречала. Почему Бог решил одарить таких мужчин, как он, смазливой внешностью, было выше моего понимания. Или, может быть, смазливая внешность превращала мужчин в таких придурков. Я стояла на заднем дворе Кирклендов, на идеально подстриженной траве, острые кончики которой щекотали мои ноги. Рядом в купальне для птиц плескалась вода, передо мной покачивались подсолнухи. Вокруг царила такая красота. А позади меня, делая мрачными эти кишащие петухами квадратные метры, он — Зверь. Я не целовалась три года. Последним был Скотт, и посмотрите, что из этого всего вышло. Коул просто схватил меня и сделал это на глазах у Бена… Я испустила вздох жгучего гнева. А потом он просто рассмеялся. Презрительно и зло. Как будто это не значило ничего. Нет, хуже, чем ничего. Ужасно. За всю свою жизнь я не так часто целовалась с мужчинами, но для меня это много значило. И, конечно, это не было ужасно. Наверное, он каждый день целовался с разными девушками. Я видела его на экране целующим женщин настолько красивых, что глазам становилось больно. Он был женат — или технически всё ещё женат — на Надие Смит. И почему я не удивлена, что мой поцелуй не шёл ни в какое сравнение? Меня не должно было это задеть, я должна была прийти в бешенство. Я и разозлилась. Достаточно сильно, чтобы оттолкнуть его и причинить при этом боль. Я не принадлежу Коулу Мастену, чтобы он мог набрасываться на меня. И, конечно же, я не принадлежу Коулу Mастену, чтобы он мог поглумиться надо мной, а потом со смехом избавиться. Слёзы жгли мне глаза, я подошла к деревянному заборчику на краю газона Кирклендов, отодвинула щеколду и вышла на первую же дорожку между посадками хлопка. Скрестив руки на груди и шлёпая сланцами по грязи, я направилась домой. ГЛАВА 40 Коул положил руки на раковину и наклонился вперёд, глядя в окно кухни и наблюдая, как волосы Саммер подпрыгивают и развеваются на ветру. — Куда она идёт? — Домой, — сказал Бен у него за спиной. Он шагнул вперёд, стал рядом с Коулом у раковины и указал, постукивая наманекюренным ногтем по стеклу. — Вон тот большой дом — плантация Холденов. А её дом — тот маленький, справа. — Это её дом? Прямо здесь? — удивлённо прищурился Коул. — Так близко. — Это соседние поместья, — важно заметил Бен. — Насколько она зла? — кивнул Коул в сторону быстро удаляющейся Саммер, которая стала меньше, а её красное платье было едва видно. — Ты должен пойти за ней, — сказал Бен. — Она злится… но я думаю, что ещё она обижена. Обижена. Коула уже давно не волновало, обижался кто-нибудь на него или нет. Он оттолкнулся от раковины и повернулся, направляясь в гостиную. — Покажи мне всё остальное в доме, Бен, — крикнул он, удаляясь от окна, от неё, от своей слабости. — И если я увижу в спальне грёбаную курицу, я сам её разорву. Он не мог пойти за ней. Даже если это было правильно. Даже если это сделает их отношения более ровными, а фильм — лучше. Потому что знал. Если он сейчас погонится за ней по грязной дороге и бесцеремонно потащит за собой, извинения будут последним, что придёт ему в голову. ГЛАВА 41 — Что за хрень с тобой происходит? — раздался в телефоне голос Брэда ДеЛуки, Коул поморщился и отодвинул сотовый от уха. С тех пор, как он ступил на землю Куинси, в его мобильном не было чёткого приёма, но голос ДеЛуки звучал кристально чисто. Бил в висок как хрустальный молоток. — О чём ты? — Коул сел в кровати и осмотрелся, чтобы понять, который час, его взгляд упал на маленькие серебряные часы, возможно, единственные в этом чёртовом доме, на которых не было петуха. — Сейчас восемь утра, — пробормотал он. — Мне это хорошо известно. И за это утро моя жена кончила три раза, так что поднимай свою задницу с кровати и продуктивно поработай. — У нас тут калифорнийское время, — пробормотал Коул, закрыв глаза. Только бы ничего не попало в поле его зрения. Если он увидит ещё одного петуха, то сойдёт с ума. — Я дал тебе вполне чёткие инструкции. Ты должен был поехать в Куинси и вести себя хорошо. Не бегать по городу и не набрасываться на первую попавшуюся незамужнюю женщину. А потом ты предложил ей одну из главных ролей, — прорычал последнее слово мужчина, и Коул окончательно проснулся. — Откуда ты узнал? Аноним? Кто об этом сообщил? — Коул пнул одеяло ногами, чтобы выпутаться из него. Вероятно, Бен. У этого мудилы были информаторы — любители его выбритой задницы. — Это пока ещё не попало в прессу. Но скоро они узнают. И тогда адвокаты Надии тебя просто растопчут. Ты не можешь дать своей новой девушке роль в фильме, который мы… — Она не моя новая девушка, — перебил он. — Прости. Твоей новой подстилке… — Нет, — остановил его Коул. — У меня с ней ничего нет. Я предложил ей роль не потому, что трахаю или встречаюсь с ней. Я выбрал её, потому что она настоящая Ида Пинкертон. Она идеально подходит для фильма, она рождена для этой роли. И ей не надо много платить. Это очень хорошее решение для всех. — Идеально подходит для фильма или для твоего члена? — Для фильма, — закрыл глаза Коул. — Я послушался тебя. Ни на что не отвлекаюсь и занимаюсь фильмом. С тех пор, как приехал сюда, я даже не вспоминал о Надие. Думал только о фильме. — Тогда зачем, учитывая всё сказанное, ты её поцеловал? — голос ДеЛуки стал мягче, как буфер, готовый принять покаяние, в нём были слышны успокаивающие нотки, скрывающие лезвия, которые он держал наготове. — Что? — встал Коул. — Кто тебе это сказал? — Мне рассказал агент. Мы наняли его, — конечно же, они это сделали. Приятно осознавать, что у него есть нянька. — Поцелуй ничего не значил, — ложь далась ему легко, и была настолько правдоподобна, что он сам в неё поверил. Перед ответом ДеЛуки воцарилась такая тишина, что Коул усомнился в эффективности своих слов. Затем адвокат вздохнул. — Окей. Хорошо. Пусть всё остаётся как есть. — Ну а теперь я могу вернуться в постель? — Конечно, красавчик, — усмехнулся ДеЛука. — По крайней мере, когда ты спишь, мне не нужно о тебе беспокоиться. Но когда проснёшься, проверь свою почту. Я отправил наши возражения на претензии Надии. Мне просто хотелось тебя предупредить, что мы действуем достаточно жёстко. Мы не кондитерская фабрика… мы вырываем глотки у противников и едим их на завтрак. — Я хочу не наказать её, а просто… — Мы настроены решительно только в отношении «Бутылки удачи». И уступаем по другим пунктам, хотя я думаю, что ты поступаешь как грёбаный святой. — Нет, всё хорошо, — закрыл глаза Коул. — Спасибо. — Без проблем. Добро пожаловать в команду ДеЛуки. — Созвонимся позже, — улыбнулся Коул. Разговор закончился, и он уронил телефон на подушку. Этот человек отлично ему подходил, даже если был долбаным бульдозером. И он прав, Коулу не следовало целовать Саммер. Но ДеЛуке не было необходимости это ему говорить. Со вчерашнего дня он трижды доводил себя до пика. И сколько бы раз ни чистил зубы, до сих пор не мог избавиться от её вкуса. Не мог избавиться от ощущения в своих ладонях мягкого хлопка платья на её талии. Прошлой ночью он обмотал член футболкой и дрочил, думая о том, как облегает красная ткань её грудь, как колышется подол, когда она поворачивается. Если бы он провёл руками вверх по её бедрам, платье задралось бы и показало ему то, что под ним надето. Он закрыл глаза. Ему необходимо выбросить её из головы. И нужно держаться от неё подальше. По крайней мере, до начала съёмок, где они вынуждены сниматься вместе. Он перевернулся на другой бок и поклялся любой ценой избегать Саммер Дженкинс. Стук. Он поднял руку, пододвинул подушку к себе поближе и прижал её к груди. Стук. Его глаза открылись из-за слабого металлического звона. Стук. Он сел в кровати и посмотрел в окно, щурясь от утреннего солнца. Звук повторился, и Коул понял, где находится его источник, нащупал ногами пол, встал и подошёл к окну. Отодвинув занавеску, поднял руку, защищаясь от яркого света. Ещё один камешек ударил в стекло, и он стал возиться с задвижкой. Она кидала камни в его окно. Что за банальщина. За долю секунды до того, как открыть окно, он осознал, что улыбается, и сделал хмурое лицо. Распахнув окно, Коул высунулся наружу, вцепившись руками в белый подоконник, его глаза нашли единственную персону, которую Коул не хотел видеть, стоящую на зелёной лужайке, в зелёном топе и белых шортах, прижав к рубашке что-то завёрнутое в полотенце. — Что? — крикнул он вниз раздражённым скрипучим голосом. Отлично! Дай ей знать, что она тебя разбудила. Дай ей понять, что её появление не оказывает никакого положительного воздействия на его настроение или поведение. — Я тебе кое-что принесла, — подняла полотенце Саммер, и Коул уставился на него. Он всё не мог придумать, что там в полотенце. Хотя… может, в нём завёрнут завтрак. Он был голоден. Прошлой ночью, порывшись в кухонных шкафах, ему ничего не удалось найти. Ещё одна причина того, как сильно он нуждался в Джастине. — Это завтрак? — крикнул Коул. — Ты впустишь меня или так и будешь только вопить сверху? — крикнула она в ответ. Что явно не было ответом на его вопрос. Коул задумался, потом отстранился, закрыл окно, наблюдая, как Саммер опустила голову и направилась к заднему крыльцу. Потянулся было за вчерашней футболкой, но передумал, вышел в коридор и зашагал к лестнице. Если она захотела ворваться в дом мужчины в восемь утра, то пусть понесёт за это наказание. Когда он отпер кухонную дверь, то получил полное впечатление о Саммер с утра. Её волосы, растрёпанные и длинные, кольцами лежали на плечах. Бретельки ярко-зелёной майки имели зубчатый край, а вырез скрывался за комком полотенца в руке. Глаза Саммер игриво сияли, розовые губы изогнулись в шаловливой улыбке. Это было такое неожиданное и прекрасное сочетание, так не похожее на обиженную девушку, которая вчера убежала домой после их поцелуя. Он открыл дверь и попытался понять, что происходит. Её взгляд опустился на его обнаженную грудь и на низко сидящие боксеры, и она покраснела, отвернув голову, её следующие слова были направлены в сторону от него. — Я могла бы подождать, пока ты оденешься. — Вряд ли, — усмехнулся он, прислоняясь к двери. — Ты была ужасно настойчива с этими своими камнями. Она не ответила, но солнечный свет на её раскрасневшихся щеках был прекрасен. — У тебя для меня что-то есть? — он надвинулся на неё, пытаясь разглядеть завёрнутый в полотенце гостинец, который она прижимала ладонями к груди. — Может, ты всё-таки наденешь брюки? — резко оглянулась на него Саммер, обвиняюще подняв брови. — Невежливо вальсировать передо мной, выставляя своё хозяйство. — Чудесно, — захлопнул дверь Коул, но её торец не плотно примыкал к косяку, и когда он схватил свои джинсы, брошенные на кухонный пол прошлой ночью, то через узкую длинную щель наблюдал за Саммер. Он шагнул в джинсы и попытался вспомнить, почему из всех комнат именно кухня была тем местом, где он снял штаны. Ох. Точно. Это был исходный пункт сеанса рукоблудства, когда он устремил взгляд на дом Саммер, представляя, как она возвращается, ловит его с членом в руке, её закрытые глаза, её мягкий вздох, а затем… он стряхнул с себя воспоминания, застегнул пуговицы на ширинке джинсов и, вернувшись к двери, распахнул её. Боже. Ещё минута, и у него снова был бы стояк. — Входи, — пригласил он. Её взгляд скользнул по его телу, и она вошла внутрь, очевидно одобряя его внешний вид. Забавно, но фанатки никогда не кричали, требуя, чтобы он оделся. Хотя Саммер не была его поклонницей. Она ясно дала это понять. Девушка остановилась посреди кухни и кивнула на один из барных стульев. — Сядь, — приказала она, и в её глаза вернулся блеск. Он с опаской сел, больше боясь дружелюбную Саммер, чем её враждебную версию.