— Ничего, — ответил Вик. Если бы он начал рассказывать ей о чем-нибудь новом, она не стала бы его слушать. — Наверное, пора поесть, как ты думаешь? Оставшуюся часть вечера Мелинда была милее, чем обычно. Но на следующий день она опять не пришла домой к часу и вернулась только около восьми. Она сказала, что после обеда Чарли де Лайл теперь дает ей уроки игры на фортепиано. 8 Вик понимал, что происходит, и попытался заставить Мелинду признаться и прекратить это, пока слухи не расползлись по всему городу. Он просто спокойно сказал ей, что она, кажется, слишком часто встречается с Чарли де Лайлом. — Навоображал ты себе всякого, — ответила она. — Это первый человек за последние несколько недель, который не говорит со мной как с отщепенкой, и тебе это не нравится. Ты не хочешь, чтоб я получала удовольствие от жизни, вот и все! Мелинда умела говорить ему такие вещи, как будто и вправду в них верила. Она действительно ставила его в тупик, заставляла недоумевать, правда ли она так считает. Стараясь быть к ней справедливым, он пытался смотреть на все так, как она это изображала, убеждал себя, что ее вряд ли привлекает этот скользкий тип, худосочный тапер из ночного клуба. Но все было впустую. Она точно так же отпиралась, когда речь шла о Джо-Джо, и Джо-Джо был так же отвратителен Вику, и все же это случилось. Джо-Джо был такой забавный, такой весельчак. Он был так мил с Трикси. А сейчас Чарли де Лайл оказался таким замечательным пианистом. Он помогает ей совершенствоваться в игре. Теперь он приходил к ним пару раз в неделю после трех, когда Вика уже не было дома, и занимался с Мелиндой до пяти, пока не уезжал на работу, в «Лорд Честерфилд». Трикси после обеда обычно бывала дома, так что какой вред от его визитов? Но иногда Мелинда не являлась домой обедать, а иногда во второй половине дня они не играли, потому что пепельница, которую Вик видел на клавиатуре в два часа, была все там же в семь, когда он возвращался домой. Иногда они бывали у Чарли де Лайла, где рояля не было. — И что я должен об этом думать? — спросил у нее Вик. — Ничего! Не знаю, что там тебя гложет! Бесполезно было обращать ее внимание на то, что две недели она только с Чарли де Лайлом и виделась и о нем одном говорила. Бесполезно и неловко было объяснять ей, что даже Трикси все понимает и уже почти принимает как должное. Как-то вечером, во вторую неделю после появления мистера де Лайла, Вик пришел домой и не застал Мелинду. Трикси сказала, как о чем-то вполне обычном: — Она, наверно, у Чарли. Когда я пришла, ее дома не было. Ему стало обидно, даже обиднее, чем от того взгляда, которым Трикси смотрела на Чарли в тот первый вечер. Вик помнил, как он тогда вошел в гостиную с новыми порциями выпивки и увидел, как Трикси, усевшись на ручку кресла, широко раскрытыми глазами вглядывается в Чарли с тревожным, но совершенно беспомощным любопытством, как будто уже зная, что смотрит на мужчину, который займет место Ральфа, что теперь она будет видеть его очень часто, — и нравится он ей или нет, хорошо ли ей с ним, не имеет никакого значения. Воспоминание о том, как Трикси смотрела на Чарли, неотступно преследовало Вика. Наверное, именно тогда его подозрение превратилось в полную уверенность. Он понял, что Трикси своим детским чутьем увидела то, что сам он еще только предполагал. Вик непринужденно отшутился: — Жаль, что я на тебе женат, да? Вот если б я был незнакомцем и встретился тебе нежданно-негаданно, может, я и мог бы на что-то рассчитывать. При деньгах, да не с такой уж страшной наружностью, да когда есть о чем поговорить… — О чем, например? Об улитках и клопах? Она одевалась, чтобы после обеда провести время с Чарли: застегивала на талии пояс, который ей подарил Вик, повязывала вокруг шеи желтый с фиолетовым шарфик, который Вик старательно выбирал и купил ей. — Раньше тебе ведь и улитки казались интересными, и еще много чего, пока мозги не начали атрофироваться. — Ну, спасибо. Меня мои мозги устраивают, ты о своих позаботься. Было воскресенье. Вик хотел проехаться с Мелиндой и Трикси до Медвежьего озера, они могли бы немного покататься — он с Мелиндой на лодке, а Трикси — на своем каноэ. Трикси возили на озеро только в выходные, и ей там очень нравилось. Еще две или три недели назад Мелинда тоже получала удовольствие от этих поездок. Но сегодня она ехала куда-то с Чарли, якобы посмотреть окрестности, и Трикси с собой брать не хотела. — Меня, может быть, не будет дома, когда ты вернешься, — сообщил Вик. — Вот как? И куда ты же собрался? — Я решил съездить с Трикси к Блэру Пибоди. — А-а, — сказала она, и у него было такое чувство, что она его даже не услышала. — Ну ладно, Вик, пока, — попрощалась она, проходя мимо него по коридору. — Хорошей вам поездки. В гостиной было слышно, как затихает вдали мотор ее машины. Не стоило говорить про атрофию мозга, подумал Вик. Оскорблениями делу не поможешь. Зря он так сказал. Лучше принимать все легко, не всерьез, как будто его ничего не задевает, как будто и не на что обижаться, и тогда, может быть, через неделю-другую Чарли ей прискучит. Если же Вик будет держаться неприязненно, то Мелинда из чувства противоречия будет уделять еще больше внимания Чарли. Нужно сменить тактику, быть славным малым и все такое. Вряд ли Мелинда считала де Лайла красивым или интересным мужчиной; единственным его достоинством было умение играть на фортепиано. Вдобавок в случаях с Джо-Джо и Ральфом роль славного малого никак не помогла. Невыносимо было думать, что Мелинда потащит Чарли в гости к Коуэнам и Меллерам — она еще этого не сделала, но все впереди, — и тогда на людях Вику придется привечать этого проходимца. Разумеется, все поймут, что Мелинда подобрала первого встречного после того, как вскрылась подоплека заявления Вика о Макрее. Все решат, что, несмотря на притворное безразличие, он бессилен перебороть свое отвращение, ведь ясно, что своим рассказом он пытался отпугнуть любовников Мелинды. Он собрался с мыслями. Что ему остается, если не вести себя с мистером де Лайлом любезно и дружелюбно? Терять достоинство, показывая, что ему досаждает поведение мистера де Лайла? Унизиться, пытаясь помешать их интрижке, и таким образом получить удовлетворение? Это не его методы, он никогда такими не пользовался. Нет, правильно будет держаться обходительно и воспитанно, что бы ни происходило. Возможно, ситуация проигрышная, возможно, его поднимут на смех, но, независимо от того, удастся ли ему остановить их шашни, Мелинда перестанет его уважать, как и он сам себя. К Блэру Пибоди он не поехал. Позвонила Джейни Петерсон, попросилась в гости, и Трикси сказала, что поиграть дома с Джейни тоже хорошо, так что Вик решил провести вторую половину дня, читая о Тиберии. Джейни привез отец, и Вик немного поболтал с ним на лужайке перед домом. Это был приятный светловолосый мужчина крепкого сложения, бесхитростный и скромный. Он привез с собой пакет свежих домашних пончиков — Джейни и Трикси взяли парочку и умчались, а Вик с Петерсоном жевали оставшиеся и обсуждали кусты цветущей гортензии на лужайке. Петерсон сказал, что у него гортензии совсем недавно и, видимо, слишком молодые: в этом году не цветут. — Возьмите наши, — предложил Вик. — У нас их больше чем нужно. Петерсон стал отказываться, но Вик пошел в гараж, взял вилы, пару мешков и выкопал два куста. По лужайке без особого порядка были разбросаны четыре куста гортензии, а Вику гортензии претили. Во всяком случае, сейчас. Пышные соцветия пастельных тонов выглядели тускло и пошло. Он вручил Петерсону два куста с завернутыми в мешковину корнями и передал привет миссис Петерсон. — Ох, она так обрадуется! — сказал Петерсон. — И наша лужайка похорошеет. Передайте привет вашей жене. Она дома? — Нет. Она уехала к друзьям, — ответил Вик. Петерсон кивнул. Вику показалось, что Петерсон немного смутился, спросив о Мелинде. Машина отъехала, Вик помахал рукой и повернулся к дому. У лужайки был такой вид, как будто на нее сбросили две небольшие бомбы. Он так ее и оставил. Мелинда явилась без четверти семь. Вик услышал, как подъехала машина, и, недолго думая, прошел из флигеля через гараж в гостиную — будто бы за приложениями к «Таймс». Он почти ожидал увидеть с ней де Лайла, но Мелинда вернулась одна. — Ты ведь наверняка вообразил, что я сегодня погрязла в пучине разврата, — сказала она, — а мы ездили на рысистые бега. Я выиграла восемь долларов. Что скажешь? — Я ничего не вообразил, — с улыбкой сказал Вик и включил радио. Он хотел послушать комментатора в семичасовых новостях. Джейни Петерсон осталась у них поужинать, и потом Вик отвез ее домой. Он знал, что, пока его не будет, Мелинда позвонит Чарли. Тот почти немедленно установил телефон: Мелинда использовала все свое влияние (вернее, вес фамилии ван Аллен), чтобы телефонную линию подключили без обычной двух- или трехнедельной задержки. Вику не понравились ее слова про «пучину разврата». Ему не нравилась эта ее грубость. Она ведь не всегда была такой. Конечно, с кем поведешься, от того и наберешься. Зачем вообще было что-то говорить, если у нее с де Лайлом ничего не было — даже на уме? Когда такая привлекательная женщина, как Мелинда, преподносит себя на тарелочке, такому мужчине, как де Лайл, не устоять. Не те нынче нравы, редко встретишь того, кто противится соблазну. То ли дело французский король Генрих III и люди, подобные ему. Вот где была преданность: после смерти жены, принцессы де Конде, Генрих остаток жизни провел у себя в библиотеке, погрузившись в воспоминания о принцессе и рисуя орнаменты из костей и черепов, которые придворный переплетчик Николя Эв должен был использовать на обложках книг и титульных листах. Современные психиатры, вероятно, сказали бы, что Генрих страдал психическим расстройством. На следующей неделе Чарли де Лайл дважды приходил к ним ужинать, а как-то раз они втроем отправились в Тэнглвуд, на концерт под открытым небом, правда Чарли пришлось уехать оттуда пораньше, чтобы к одиннадцати успеть в отель «Линкольн». Один из вечеров, когда он ужинал у них, пришелся на понедельник, Чарли не работал и мог задержаться позже одиннадцати. Около десяти Вик предупредительно пожелал Чарли и Мелинде спокойной ночи, удалился к себе и больше не возвращался. Чарли и Мелинда сидели за роялем, но, как только Вик ушел, рояль смолк. Отметив это про себя, Вик лег спать. Его разбудил шум отъезжающей машины Чарли. Он посмотрел на наручные часы: без четверти четыре. На следующее утро, часов в девять, он, с кофе для Мелинды, постучал в дверь ее спальни. Чуть раньше ему позвонил Стивен, сказал, что его жена плохо себя чувствует и что ему не хочется оставлять ее одну. Стивен спросил, не согласится ли Мелинда посидеть с его супругой, потому что две другие женщины, к которым он мог бы обратиться, уехали отдыхать с мужьями. Мелинда на стук не ответила, и Вик осторожно толкнул дверь. Комната была пуста, а кровать с необычной тщательностью застелена бежевым покрывалом. Вик отнес кофе обратно на кухню и вылил его в раковину. Затем он поехал в типографию. Оттуда он позвонил Стивену и сказал, что у Мелинды была договоренность пройтись с подругой по магазинам в Уэсли, но что к полудню она должна вернуться и что он еще свяжется с ним. Вик звонил домой в одиннадцать и в двенадцать. В двенадцать Мелинда оказалась дома, и он как ни в чем не бывало спросил, как у нее дела, а потом рассказал о Джорджиане. Джорджиана была беременна, кажется на шестом или седьмом месяце. Стивен вызвал врача, выкидыш вроде бы не грозил, но за Джорджианой нужно было приглядывать. — Конечно, я с радостью приеду, — сказала Мелинда. — Передай Стивену, что я буду где-то через полчаса. В ее голосе была готовность немедленно ехать — и чтобы искупить свои грехи прошлой ночи, подумал Вик, и потому что ей действительно нравилось делать что-нибудь для людей, совершать добрые дела. Это было одной из хороших черт Мелинды, может быть, одной из ее непонятых черт: она любила заботиться о больных, о любом, кто занемог, любила помогать посторонним людям, попавшим в беду, — тому, у кого спустило колесо, кто не может обналичить чек, у кого потекла кровь из носа. Только в этом проявлялся ее материнский инстинкт: спасать незнакомцев, которых постигло какое-нибудь несчастье. О том, что Мелинды всю ночь не было, они говорить не будут, подумал Вик, но при следующей встрече Чарли де Лайл будет вести себя иначе, потому что у него не хватит самообладания оставаться собой, прежним. Он будет чуть угодливее и уклончивее. Вика выводило из себя то, что де Лайл вообще посмеет явиться ему на глаза. Поездка на концерт в Тэнглвуд состоялась через два дня. В тот вечер Вик был очень спокоен и приветлив, даже заплатил за буфет в перерыве — правда, и билеты тоже покупала семья ван Аллен. Мистер де Лайл, похоже, был очень доволен. Приятная летняя работа в восхитительно прохладных Беркширских горах и любовница, как по заказу: платить за нее не надо — наоборот, она платит за него, покупает ему выпивку, кормит его, а ответственности никакой, потому что она замужем. И в довершение ко всему муж не возражает! Как все радужно складывается для мистера де Лайла, думал Вик. В пятницу той же недели Вик случайно встретил в аптеке Хораса Меллера, и Хорас настоял, чтобы они вместе пропустили по рюмочке. Хорас предложил зайти в бар «Лорда Честерфилда». Вик сказал, что в двух кварталах отсюда есть пивная под названием «У Мака», но Хорас возразил, что пивная в двух кварталах, а «Честерфилд» — прямо напротив, и Вик согласился на «Честерфилд»: выглядело бы странно, если бы он стал возражать. Когда они вошли в бар, мистер де Лайл был за пианино, но Вик не смотрел в его сторону. За четырьмя или пятью столиками сидели посетители, однако Мелинды среди них не было, отметил Вик. Они с Хорасом направились к стойке и заказали по скотчу с содовой. — На прошлой неделе тебя очень не хватало в клубе, — сказал Хорас. — Мы с Мэри полдня не сходили с первых двух лунок. Ждали, что ты объявишься. — Я в тот день читал, — ответил Вик. — Как Мелинда? Что-то и ее в последнее время не видно. — У нее все хорошо. Ходит с Трикси в клуб на плавание. Только, кажется, не по воскресеньям. Мелинда привела Трикси в бассейн клуба один-единственный раз, да и то потому, что Трикси долго ее упрашивала. Мистер де Лайл закончил играть, несколько человек зааплодировали. Вик знал, что де Лайл сейчас встает, кланяется, сходит с возвышения и направляется в вестибюль. — Я рад, что она образумилась, — сказал Хорас. — Знаешь… Надеюсь, ты простишь меня за то, что я тебе говорил раньше, — ну, про Мелинду. Вообще-то, не люблю вмешиваться в чужие дела. Надеюсь, Вик, ты это понимаешь. — Конечно понимаю, Хорас! Хорас наклонился к нему ближе, и Вик посмотрел в его серьезные карие глаза, обрамленные кустистыми бровями и морщинистыми мешочками. Хорасу ведь около пятидесяти, вспомнил вдруг Вик. Он должен знать гораздо больше, чем Вик в свои тридцать шесть. Хорас выпрямился, и Вик, сообразив, что он смущен заранее заготовленной речью, задумался, что же ему ответить. — Я хочу, чтобы ты знал, — кстати, Мэри думает так же… Мы верили, что все разрешится благополучно, и ужасно рады, что так и произошло. Вик кивнул и улыбнулся: — Спасибо, Хорас. На него вдруг навалилась страшная тоска, как будто душа соскользнула в темную пропасть. — То есть я надеюсь, что все разрешилось благополучно, — сказал Хорас. — Да-да, так оно и есть. — Мелинда была прелесть как хороша в тот вечер, когда мы к вам приезжали. И на балу в клубе. Да, через два дня после бала Меллеры заехали в гости к ван Алленам, а потом как-то пригласили их послушать новые пластинки, которые купил Хорас, — но Мелинда весь день провела с Чарли де Лайлом и отказалась ехать, сославшись на усталость. Меллеры еще не видели Мелинду с Чарли, но как только увидят, то вмиг сообразят, что происходит. Пока в городе судачили о происшествии с Макреем, Мелинда была намного любезнее со всеми. Всего лишь это и имел в виду Хорас, когда говорил, что она образумилась. — Ты сегодня что-то очень задумчивый, — сказал Хорас. — Какая у тебя выходит следующая книга? — Мм, сборник стихов, — ответил Вик. — Автор — молодой человек, Брайан Райдер. Помнится, я показывал тебе парочку его стихотворений. — Да, помню! По-моему, чересчур метафизично, но… — Хорас улыбнулся. Они помолчали, потом он сказал: — Говорят, Коуэны собираются устраивать вечеринку под открытым небом. Хотят отметить окончание работы Фила над книгой. Он вот-вот завершит вторую редакцию. Эвелин жалуется, что у нее такое чувство, будто все это время они жили взаперти и совсем забросили всех друзей, поэтому ей хочется чего-нибудь с размахом, на свежем воздухе. Типа костюмированного бала. — Хорас фыркнул. — Кончится, наверное, тем, что все мы сиганем в бассейн остужать головы.