В воздухе над Калифорнией Вольготно раскинувшиеся кварталы Лос-Анджелеса скрылись под крылом самолета, который, набрав высоту, начал перелет через всю страну в Вашингтон. Пейнтер попросил пилота не жалеть горючее, разгоняя «Бомбардье Глобал-5000» до предельной скорости. Роскошь салона, оснащенного полноценным баром и кожаными креслами, никак не вязалась с новейшими двигателями, способными развить скорость 590 миль в час. Пейнтер намеревался в ходе этого полета проверить утверждение завода-изготовителя, поскольку менее чем через четыре дня Восточное побережье могло быть сожжено дотла. Так это или не так, генерал Меткалф приказал Пейнтеру на время забыть о подобных загадках, поручив ему задачу более практического характера: поиски разбившегося спутника ИГЭ-1. Слова генерала все еще звучали у Пейнтера в ушах. «Разыщите обломки спутника. Это остается вашей первоочередной задачей. А я в качестве дополнительной меры предосторожности начинаю оценку опасности для Восточного побережья». В этом спектакле у каждого была своя роль. Самолет развернулся, покидая воздушное пространство Лос-Анджелеса. На синем небе сияла комета, настолько яркая, что ее было видно при свете дня. Ночью ее след простирался по всему небосводу, такой отчетливый, что можно было различить искры в хвосте, отчего комета казалась живым существом. Ожидалось, что она, медленно проходя над Землей, будет сиять на небе почти целый месяц. Сидевшая в соседнем кресле молодая женщина поймала на себе взгляд Пейнтера. Помимо него самого, она была единственным пассажиром на борту самолета. В руке у нее позвякивал кубиками льда стакан с кока-колой. Джада Шоу изложила генералу Меткалфу свою теорию о том, что из-за искривления пространственно-временного континуума время совершило скачок. Ее теория объясняла тени на фотографии, говорившие о том, что это, возможно, мгновенный взгляд в будущее, отделенное от настоящего девяноста часами. – По-моему, нам так и не удалось убедить генерала, – заметил Пейнтер, поворачиваясь к молодой женщине. – И я не могу сказать с полной уверенностью, что сама убеждена в своей теории, – добавила та. Кроу был удивлен – и это, судя по всему, появилось у него на лице. – Тут задействовано столько переменных величин, – объяснила Джада, неуютно ерзая в кресле. – Как я уже говорила, изображение может быть взглядом в альтернативную Вселенную, не обязательно в нашу. Я категорически не желаю верить, что будущее высечено в камне. Больше того, квантовая физика отрицает прямолинейное течение времени. Один лишь процесс наблюдения способен изменить судьбу, как это было с котом Шредингера. – И каким это боком? – Ну, возьмем нашего кота. Вот классический пример жутких парадоксов квантовой механики. В этом гипотетическом эксперименте кот помещается в ящик вместе с отравленной таблеткой, которая равновероятно может его убить, а может и не убить. Пока ящик закрыт, кот считается находящимся в неопределенном состоянии – одновременно живым и мертвым. Только открыв ящик и взглянув на кота, можно достоверно убедиться в том, как именно распорядилась судьба. Некоторые ученые утверждают, что, когда ящик откроется, Вселенная расщепится надвое. В одной половине кот живой, в другой – мертвый. – Хорошо. – И возможно, была похожая ситуация, когда спутник, сделавший фотографию, находился в «складке» пространства и времени. В одной Вселенной мир сгорел, в другой – нет. – То есть вероятность остаться в живых у нас пятьдесят на пятьдесят. Почему-то такие шансы меня совсем не радуют, особенно если речь идет о судьбе всего человечества. – Однако далее течение времени становится еще более непредсказуемым. Уже сам факт, что спутник сделал фотографию и мы ее увидели, является процессом наблюдения. И мы можем своими действиями изменить будущее – но мы не знаем, какие именно наши действия повысят вероятность конца света, а какие ее уменьшат. – Похоже на то, что в течение следующих четырех суток мы будем, подобно коту Шредингера, находиться между жизнью и смертью. Джада кивнула. Вид у нее был такой же невеселый, как и у Пейнтера. – То есть мы обречены, если предпримем какие-либо действия, и равно обречены, если ничего не будем предпринимать. Молодая женщина пожала плечами. – По большому счету, в этом заключается вся суть квантовой механики. – В таком случае, что же вы предлагаете делать? – Нужно разыскать спутник. Это наша первоочередная задача. – Вы говорите совсем как генерал Меткалф. – Он прав. Все мои теории – не более чем предположения. Но, возможно, исследовав обломки, я смогу предложить нечто более определенное. – Джада повернулась в кресле так, чтобы смотреть Пейнтеру в лицо. – Знаю, вы не очень-то рады тому, что я присоединилась к группе, которая отправляется в Монголию разыскивать обломки, однако никто не знает спутник так хорошо, как я. Если не иметь под рукой кого-нибудь, кто обладает самой доскональной информацией, можно упустить что-либо ценное – и даже хуже. – Что вы имеете в виду под «даже хуже»? Джада тяжело вздохнула. – Я уже говорила вам, что выброс темной энергии, вероятно, «сморщил» пространственно-временной континуум, и складка оказалась гораздо глубже, чем позволяли предположить любые оценки. Однако мои предварительные расчеты предупреждают о более серьезной угрозе. – Какой? – Существует небольшая вероятность того, что мы могли породить в пространственно-временном континууме какой-то «узелок», нечто недолговечное, способное продержаться лишь короткое время, – и этот узелок может остаться переплетенным на квантовом уровне с обломками спутника. – Переплетенным? – Подобное происходит, когда два объекта какое-то время взаимодействуют между собой, начинают обмениваться квантовыми состояниями, после чего разъединяются. В определенных случаях их квантовое состояние остается связанным, и тогда изменения квантового статуса одного объекта немедленно вызывают изменения другого. Даже если их разделяет огромное расстояние. – По-моему, это противоречит логике. – И нарушает постулат о скорости света. На самом деле Эйнштейна это очень напугало. Он назвал такой эффект «spukhafte Fernwirkung», «сверхъестественным воздействием на расстоянии». Однако данный феномен не только был наглядно продемонстрирован в лабораториях на субатомном уровне. Недавно группа китайских исследователей добилась того же самого с двумя алмазами, видимыми невооруженным глазом. Для этого нужно лишь достаточно большое количество энергии. – Что-нибудь вроде выброса темной энергии… – Совершенно верно. Если в искривлении пространства и времени вокруг Земли действительно есть «узелок», квантовое состояние которого переплелось со спутником, любое неправильное обращение с обломками может привести к тому, что узелок разорвет дыру из космоса до самой поверхности Земли. – И ничего хорошего в этом не будет. – Да, если вам хочется, чтобы на нашей планете и дальше существовала жизнь. – Вы выдвинули очень интересную теорию, доктор Шоу. Пейнтер не успел еще договорить эту фразу до конца, как у него зазвонил спутниковый телефон. Взглянув на экран, он увидел, что его вызывают из штаба «Сигмы» в Вашингтоне. Это была капитан Кэтрин Брайант, его первый заместитель. Основной специализацией Кэт был сбор разведывательной информации, однако сейчас Пейнтер поручил ей проделать предварительную работу по подготовке поискового отряда. Недавно у них уже состоялся краткий разговор. Предварительный план состоял в том, чтобы отправить группу коммандера Пирса прямиком из Китая в Улан-Батор, столицу Монголии, где она встретится с отрядом из двух человек, посланных из Вашингтона. Кэт предложила задействовать в операции как можно меньше людей, поскольку место падения спутника находилось на территории особо охраняемой зоны природного и исторического наследия Хан-Хэнтэй, доступ куда был строго ограничен, особенно для иностранцев. Кроме того, для монголов эти земли были священными. Малейший неверный шаг мог привести к тому, что поисковый отряд выдворят из Хан-Хэнтэя. Как следствие, подробности плана все еще прорабатывались. Отвечая на звонок Кэт, Пейнтер рассчитывал услышать обнадеживающие новости. Однако первые же ее слова быстро раздавили эту надежду. – Господин директор, у нас новая проблема. Конечно, в этом можно было не сомневаться… – По информационным каналам разведывательных ведомств я только что получила сообщение о террористическом акте в Италии. Известия по-прежнему обрывочны, но, судя по всему, кто-то выстрелил из реактивного гранатомета в окно университетского кабинета монсеньора Вероны. – Вигора? С ним все в порядке? – К счастью, да. Больше того, я вывела его на вашу линию. Он еще не до конца пришел в себя после случившегося, но при взрыве гранаты присутствовала племянница монсеньора Вероны, и ей удалось вывести его из здания университета живым и невредимым. У Пейнтера и без того было забот по горло, однако он считал себя в долгу перед пожилым прелатом. – Дай мне его. Кэт установила соединение, и в трубке раздался знакомый тенор монсеньора Вероны. – Директор Кроу, grazie[11]. – Учитывая данные обстоятельства, голос Вигора звучал на удивление спокойно, но, впрочем, старик был крепким. – Знаю, вы заняты, но я хочу обратить ваше внимание на одно в высшей степени важное дело. – Что стряслось? – Если вкратце, я считаю, что мир приближается к серьезному кризису. Пейнтер почувствовал, как у него в груди образовалась леденящая пустота. – Почему вы так думаете? Монсеньор пустился в пространный рассказ про таинственную посылку от своего умершего коллеги-археолога, содержащую череп и книгу, переплетенную в человеческую кожу. Он упомянул про венгерских колдунов, талмудические талисманы и надпись с просьбой о спасении. По мере того как Вигор говорил, леденящий холод потихоньку отступал. На смену ему приходило облегчение. Все это не имело никакого отношения к тому, свидетелем чего стал Пейнтер в космическом центре. – Теперь, после нападения, я, кажется, понимаю, почему мой коллега брат Иосип скрывался столько лет, – продолжал Вигор. – Несомненно, его розыски привлекли внимание неких людей, которые не остановятся перед любым насилием, лишь бы не позволить миру ознакомиться с этими знаниями. Брат Иосип попросил, чтобы я приехал к нему в Среднюю Азию, на побережье Аральского моря. Я надеялся, вы сможете предложить какую-то помощь на месте, особенно если учесть, что время поджимает. Пейнтеру хотелось бы выделить монсеньору людей, однако в данной ситуации он не имел права распылять свои силы. – Сожалею… Но тут вмешалась Кэт, следившая за разговором. – Монсеньор Верона, полагаю, вам следует объяснить директору Кроу, почему вы считаете, что время поджимает. – Mi dispiace[12], – поспешно сказал Вигор, – мне казалось, я это уже сделал, однако, похоже, я объяснил только вам, капитан Брайант, но не директору. – О чем это вы? – нетерпеливо спросил Пейнтер. – Надпись на черепе, та, с просьбой о спасении… это мольба защитить от конца света.