Дафна замахнулась на него: – Ох, иди отсюда со своими шутками. – Меня нигде не ждут, сестрица. – Еще как ждут. Ты же обещал танец Пруденс Фезерингтон. Бедняжка изнывает от нетерпения. – Никому я ничего не обещал, ты что-то путаешь. – Значит, тебя хочет видеть мама. Я слышу ее голос… – У тебя слуховые галлюцинации, сестра. – Просто у меня шум в ушах от твоей болтовни, братец. Скоро мое терпение лопнет. Он картинно прижал руку к груди: – О, Дафф, ты попала мне в самое сердце! Я ранен! – Вам следует выступать на сцене, Колин, – сказал Саймон. – Вы понапрасну растрачиваете здесь ваш талант. Эдмунд Кин[7] покинет сцену, как только вы ступите на подмостки. – Неплохая идея, – задумчиво произнес Колин. – Я должен ее хорошенько обдумать, а посему удаляюсь. Приятного вам вечера. Он отвесил церемонный поклон и исчез. Дафна и Саймон какое-то время молчали – то ли отдыхая от присутствия Колина, то ли пребывая в некотором замешательстве. Дафна первой нарушила молчание: – Следующее явление – миссис Бриджертон. – Явление третье, – подхватил Саймон с кривоватой улыбкой. – Те же и Энтони. Спасаясь от дальнейшего перечисления своих родственников, Дафна произнесла: – Не ожидала увидеть вас сегодня. Саймон пожал плечами, отчего на его черном, ладно сидящем фраке появились чуть заметные морщины, и ответил нехотя: – Мне стало скучно. Дафна удивленно воззрилась на собеседника: – Настолько скучно, что вы не поленились отправиться на другой конец Лондона, дабы отпустить пару любезностей нетерпеливым девицам? Простите, не понимаю вас. – Я сам себя не понимаю, – произнес он миролюбиво, и Дафна готова была простить ему ленивый тон. – Рада, что вы пришли, – призналась она. – Здесь такая тоска. – Неужели? – Кроме того, меня замучили расспросами о вас. – Не ждал! – Представьте себе. И больше всех недоумевала моя матушка. – Что же так удивило эту почтенную даму? – Она всего-навсего хотела знать, почему вы после того злосчастного обеда ни разу не нанесли нам визита. – Наконец-то Дафна могла задать ему вопрос, который не давал ей покоя. Саймон нахмурился: – Вы полагаете, что это необходимо? Я считал, что для сохранения мифа о нашем с вами романе достаточно, если буду оказывать вам явное внимание на этих чертовых званых вечерах. Разве я манкировал своими обязанностями? Только сейчас она поняла, как печально могут порой звучать такие приятные слова: «роман», «внимание». – Ваше внимание, как вы его называете, – упрекнула она собеседника, – может, пожалуй, обмануть кого угодно, только не мою матушку. «И не меня! Не меня!» – хотела выкрикнуть она, но сдержалась. – Серьезно? – спросил он чуть растерянно. – Конечно. Особенно если ваше отсутствие у нас в доме отмечено в этой дурацкой «Хронике». – Откуда она, эта чертова леди… как ее?.. – Уистлдаун, – подсказала Дафна. – Откуда она может знать все подробности нашей жизни? Наверное, содержит целую шайку шпионов? – Весьма вероятно, – подтвердила Дафна. – Тем более вам не следует более откладывать визит, иначе ее домыслам поверит все общество и наши усилия окажутся напрасными. – Хотел бы я, – сквозь зубы проговорил Саймон, – чтобы эта проныра использовала свой талант на каком-либо другом поприще. – Каком же? – поинтересовалась Дафна. – Не знаю… Ну, пусть пишет роман… пьесу. Поэму, черт ее побери! – О, если б только леди Уистлдаун услышала ваши слова! Возможно, она сочла бы их за комплимент. Но боюсь, большинство не придерживается такого мнения о ней, зато подхватывает чуть ли не каждое ее слово и делает выводы. Меня сегодня спросили около десятка женщин, когда я получу наконец предложение от герцога такого-то, если уже не получила. Или, может, все расстроилось? – Полагаю, вы заверили их, что я отчаянно влюблен и просто робею… жду удобного момента? Дафна почувствовала, как что-то оборвалось у нее в груди. С огромным усилием она выдавила улыбку и весело проговорила: – Конечно, именно так я и поступила. Саймон рассмеялся и сказал: – Вы говорили о любопытствующих женщинах. А что спрашивали мужчины? Она наморщила лоб: – Мужчины? О, их было не много… всего один: старый чудаковатый герцог. Он говорил не о браке, а о том, что очень хорошо знал вашего отца. Лицо Саймона окаменело. Дафна, не придав этому особого значения, продолжила: – Он пространно рассуждал о том, каким славным человеком был ваш отец, как берег и лелеял свой герцогский титул и достоинство. Если бы все герцоги были такими, слава Британии утроилась бы многократно. Саймон по-прежнему не произносил ни слова. Дафна задумчиво посмотрела на него и проговорила: – Знаете, вы никогда ничего не рассказывали мне он нем… – Наверное потому, что не считал нужным. Ее неприятно поразила его холодность. Пусть это относилось не к ней, но слова Саймона тем более прозвучали неоправданно резко. – Что-то не так? – в замешательстве спросила она. – Все в порядке. Опять эта жесткость. И глаза… какие холодные злые глаза! – Простите, – сказала она. – Я больше никогда не затрону эту неприятную для вас тему. – Я же сказал, – повторил он тем же ледяным тоном, – все в порядке. – Конечно, – примирительно проговорила она. – Я поняла. Наступило длительное неловкое молчание. Дафна долго теребила складки платья, прежде чем произнести: – Какие красивые цветы в этой зале, не правда ли? Особенно вон те… Он проследил за ее руками, увидел гирлянды из белых и пунцовых роз и коротко согласился: – Да. – Интересно, они выросли в оранжерее у леди Троубридж?