– Хорошо, – нехотя кивнула Татьяна. – Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Я… больше не буду расспрашивать тебя о прошлом. Ответь мне только на один вопрос. Это, – кивнула она на папку, – правда? – Как я уже говорил – правда у всех своя. На твой вопрос невозможно ответить ни да, ни нет. Кроме того, я не дочитал всего, что там понаписали. – Хорошо, – кивнула она после небольшой паузы. – Тогда другой вопрос. Один. Всего один вопрос. Прошу. – Хорошенько подумай над ним, – произнёс Максим, немигающе смотря прямо в глаза супруге. – В той папке написано, что они не смогли найти никаких следов твоего пребывания в мире живых до августа 1914 года. Всё выглядит так, словно ты появился сразу на поле боя, там, под Танненбергом. И до того тебя не было среди живых. Во всяком случае в обозримом прошлом. Это так? – В мире живых? – В нашем мире, – поправилась Татьяна, вспомнив оговорки мужа о том, что миров много и этот далеко не единственный. – Да. Это так, – после долгой… очень долгой паузы произнёс Максим. Это ведь была правда. Он родился не до 1914‐го, а сильно позже. Больше чем на полвека позже. Татьяна Николаевна вздрогнула так, будто её ударили током. Побледнела как полотно. Но сдержалась. Максим осторожно взял её за плечи. Поднял из кресла и нежно прижал к себе. А потом шепнул: – Вижу, что хочешь ещё спросить. Но не нужно. Поверь… не нужно. Каждый ответ будет плодить новые вопросы. Ты утонешь. Ты просто не сможешь со всем этим справиться. Лучше постараться это всё забыть и жить дальше так, как мы жили. В конце концов – я люблю тебя. У нас дети. И было бы неплохо постараться обеспечить им счастливое будущее. – Я постараюсь… – тихо шепнула Татьяна и уткнулась носом Максиму в плечо. Но супругу не отпустило. Ну так, чуть-чуть… Поэтому она ещё долго не так, так эдак пыталась его расспрашивать и выпытывать. Даже когда они оказались обнажёнными в постели и Максим начал нежно и осторожно массировать её тело. В какой-то момент она нарушила привычный характер их сексуальных игр и постаралась взять всё в свои руки. Наш герой уступил, заинтригованный этим поступком. Но с удивлением заметил, что она, пользуясь случаем, просто изучает его тело. Выискивает какие-то необычности. – Да человек я, человек! – со смехом воскликнул Меншиков. – Серьёзно? – Если бы я не был человеком, то как бы ты от меня родила? – спросил он, вновь роняя её на спину и беря инициативу в свои руки… Глава 3 1916 год, 4 июля, Штормград – Недолго музыка играла, недолго пел наш балаган… – с усмешкой произнёс Максим, выслушав донесение секретаря. – Может быть, их просто вывезти за город и расстрелять в овраге? – холодно спросила Татьяна Николаевна. – Сунулись. Мерзавцы. И не испугались. Как им наглости хватило? – Думаю, что среди них нет никого, кто принимает решение, – возразил Максим Иванович. – Там только те, кого они готовы потерять. Так что эта демонстративная казнь ничего не решит. Просто станет актом объявления войны. – Войны? – удивилась Татьяна. – Формально Великое княжество Вендское не является частью Российской Империи. Или ты забыла? Мы с тобой управляем совершенно независимым государством. Связь шла через мою вассальную клятву твоему отцу. Он умер – клятва потеряла смысл. Во всяком случае, до вступления на престол его наследника: он может предложить мне восстановить вассальные отношения с Российской Империей. Таким образом, эти люди – официальные представители сопредельного государства. Юридически. Посольство. И их казнь – повод для категорического обострения отношений. В былые годы и меньшего было достаточно для войны. А война с Россией – последнее, что нам сейчас нужно. – Плохо… очень плохо… – покачала головой супруга. – Может, примешь их в подданство? – Думаешь, они согласятся? – Проклятье! Ну что за невезение… – Судьба полна превратностей и курьёзов, – пожал плечами Максим. А потом, обратившись к секретарю, произнёс: – Проси. – Вы примете их здесь? – Почему нет? Короны у меня нет, как и тронного зала. Так что обойдутся и рабочим кабинетом. Их там ведь немного. – Восемь человек. – Вот и славно. Только перед тем, как пригласишь, попроси слуг вынести из моего кабинета вот эти три кресла и вот те стулья. Пускай стоят. – Слушаюсь, – кивнул секретарь и засуетился, передавая распоряжения. Максим же продолжил тихо обсуждать с супругой её решения в области финансовой политики. Она в его отсутствие успела развернуться. Минут через пятнадцать, как слуги управились и вынесли лишнюю мебель, зашла делегация Временного правительства во главе с Гучковым. Лихой парень. Бонапартист до мозга костей. Максим с ним и раньше пересекался, пытаясь сколотить партию, направленную на возрождение Империи, а не её разрушение. Однако теперь он оказался в делегации фактических врагов. Они встретились взглядом. И бинго! Гучков немного смутился и потупился. Он знал. Прекрасно знал, что натворили его новые соратники. И стеснялся этого. Однако не отказался от весьма рискованной, в общем-то, роли – отправиться во главе делегации Временного правительства в пасть к самому Меншикову. Поговорили. Пусто и глупо. Делегация выразила своё соболезнование трагической гибелью Августейшей фамилии. И поинтересовалась здоровьем Татьяны Николаевны. – Она жива, что уже неплохо, – холодно произнёс Максим. – Я Вас не понимаю? – нахмурился и чуть побледнел Гучков. – Как идёт расследование убийства? – Семеро из преступников убиты при задержании. Ещё четверо скрылись в неизвестном направлении. Их ищет полиция. – Это исполнители. А что с теми, кто заказал это убийство? Удалось их вычислить? – Заказчики? – чуть охрипшим голосом поинтересовался Гучков и оглянулся на своих спутников. – Заказчики. Вы ведь, я надеюсь, понимаете, что такое убийство без высокого покровительства и больших денег провернуть не удалось бы. Это большая и очень непростая спецоперация. Чай не кофр с нитроглицерином кинуть на улице. Как обстоят дела с их поиском? Полиции и жандармерии удалось выйти на их след? – Максим Иванович, – вкрадчиво произнёс Гучков. – Мне ничего не известно о том, чтобы в этом деле фигурировали заказчики. Полиция ни о чём таком нас не извещала. – Александр Иванович, Вы видите суслика? – Суслика? – переспросил он и огляделся. – Нет. Я не вижу никакого суслика. – И я не вижу. А он есть. Вы умный и опытный человек. И должны понимать: уличные психопаты так не действуют. Я изучил публичные сведения о произошедшем покушении и могу точно сказать: те клоуны, которых постреляла полиция, – простые исполнители. Тупые попки, не способные ни продумать, ни организовать такое непростое дело. Теми, кто заказал эти убийства, были задействованы связи при дворце, в жандармерии и полицейском управлении. Безусловно, кто-то потворствовал из высших чинов министерства Двора. Возможно, кто-то из приближённых лиц. Совершить то, что совершили эти балбесы, невозможно без высокого покровительства и обширной помощи деньгами да связями. – Я… я не знаю, что сказать, – развёл руками Гучков. Ещё немного поговорили. Но всё пусто и бессмысленно. Делегация Временного правительства пыталась выторговать сотрудничество – или хотя бы нейтралитет – Меншикова. Однако тот каждый их заход сводил к поиску виновных в убийстве Николая II и его семьи. С какой бы стороны ни подходили они к вопросу. Поэтому делегация взяла паузу и удалилась в отель, снятый ими на свои собственные деньги. Не солоно хлебавши, кроме Гучкова: он получил анонимную записку о приватной встрече в одном из ресторанов на восточной окраине Штормграда. Её как раз неплохо уже восстановили, да и от боёв она пострадала меньше всего… Александр Иванович вошёл в это питейное заведение и огляделся. – Добрый день, – поздоровался с ним распорядитель. – Вас ждут. Следуйте за мной. Он сдал шляпу и трость сотруднику ресторана и пошёл следом за распорядителем. За небольшой декоративной перегородкой находился столик с видом на сцену и на вход. Однако вследствие того, что перегородка решётчатая в мелкую клетку, от входа разглядеть, кто там сидит, не представлялось возможным. Более того, не вполне понятно было – сидит ли вообще кто. А дверь, подёрнутая занавеской, позволяла покидать этот столик без лишней огласки. – Удивили Вы меня, Александр Иванович, – произнёс Максим, аккуратно отрезая кусочек мяса. – Неприятно удивили. Впрочем, присаживайтесь. – Мне казалось, что Вы хотите, чтобы я стоял. – Вы – нет. Они – да. Чуть помедлив, Гучков присел к столу, и официант споро поставил тарелку и стал раскладывать приборы. Заказывать было ничего не нужно: за него всё уже сделали, и ужин подали без лишних слов. – Я, знаете, люблю, когда мясо с кровью. Если не по душе, только скажите. – С кровью? – задумчиво переспросил Гучков, внимательно наблюдая за Максимом. – Зачем Вы пригласили меня на беседу? Почему не стали говорить открыто? – Почему? – хмыкнул Меншиков и уставился на певицу, что пела со сцены. – Обратите внимание: певица Натали. Гучков повернулся на аплодисменты и окинул взором невысокую женщину с несколько плотной, но прямо-таки точёной фигуркой и с хорошо уложенными длинными тёмными волосами. – Всё равно года проходят чередою и становится короче жизни путь, – затянула она песню из кинофильма «Ликвидация». И неплохо так затянула… – Не пора ли мне с измученной душою на минуточку прилечь и отдохнуть? Всё, что было, всё, что ныло, всё давным-давно уплыло, истомились лаской губы и натешилась душа. Всё, что пело, всё, что млело, всё давным-давно истлело, только ты, моя гитара, прежним звоном хороша… – Неплохо, – согласился Гучков, больше присматриваясь к прелестям певицы, чем прислушиваясь к её голосу. – И всё же, Максим Иванович, я Вас не понимаю. Зачем всё это? – Зачем? Хочу обновить репертуар. Я здесь обкатываю новые песни и смотрю за реакцией людей. – Я не об этом, – покачал головой Гучков и начал отрезать кусочек мяса. – Скажите начистоту, Александр Иванович, Вы верите в Керенского? – Верю? Странный вопрос. – Зачем Вы с ним? Просто из-за того, что он предложил вам должность? – Да, – долго и слишком тщательно прожевав мясо, ответил Гучков. – Император погиб. Ситуация вышла из-под контроля. Александр Фёдорович контролирует ситуацию, и он единственная сила, которая может сохранить целостность Империи.