— Данила, Маше стало намного лучше, — наконец собирается с духом учительница. — Похоже, она вылечилась. Ей больше не нужны песни Лакомки, поэтому на этой неделе мы с дочкой можем съехать от тебя. Я задумчиво смотрю в глаза Антонины, затем произношу совершенно серьезно: — Антонина Павловна, а если математика — царица всех наук, то вы, получается, царица всех цариц? — Даня! — вспыхивает женщина. — Что ты такое говоришь⁈ — Не надо никуда уезжать, — пожимаю плечами. — Просто не нужно. — Но…- она будто бы собирается возразить, а потом передумывает и облегченно выдыхает: — Как скажешь, Даня. Спасибо тебе! — Всегда к вашим услугам, сударыня, — с усмешкой делаю легкий поклон и покидаю гостиную. Вот и разрешили вопрос. Правда, не понимаю, ну зачем ей съезжать? Что за глупости? Дом большой, места всем хватает, а Антонина Павловна, считай, уже родная женщина. Да и опасно нынче в Будовске. Аномальные звери это вам не отморозки раннего Царства. Отправляюсь на базу, чтобы проверить закладки Бусинки, да и помедитировать. Там гвардеец приносит мне письмо с «львиным гербом» Царя. Шустро вскрываю конверт и обнаруживаю приглашение на Церемонию вручения высших государственных наград на следующей неделе. Мне присуждается «четвертый Георгий», а это уже прямая дорога в дворянство. — Ну наконец-то! — довольно машу конвертом. — А то я уже заждался своей заслуженной медальки. Скоро ведь наберется поводов для следующей, а мне еще и первую не выдали! Что ж, новость положительная, и надо с ней поделиться да с тем же Серегой Сивых. Прихожу в кабинет командира своей гвардии и с довольным лицом даю ему прочитать пригласительное письмо. Сначала у Сергея глаза лезут на лоб, а потом молча встает и достает из серванта бутылку «Царской» и две граненые рюмки. Затем из мини-холодильника извлекаются порезанная колбаса с сыром и солеными огурцами. — Смотрю, мой командир гвардии всегда во всеоружии, — усмехаюсь. — Отметим, — просто говорит гвардеец, и даже не спрашивая, наливает мне и себе крепкую беленькую. Я не любитель выпивать, но повод действительно весомый. Хоть мне сегодня и идти на встречу с Недежкой, но вывести алкоголь из организма не так уж и энергозатратно. Да и чтобы напоить физика, не хватит и ведра самогона. — За величие будущего рода Вещих! — поднимает тост Сергей. — И его славной гвардии! — добавляю. Чокнувшись, опрокидываем рюмки и занюхиваем огурцами. — Вот что интересно, — наконец прорывает Сергея. — До сих пор Георгиями награждали только военных. А ты, выходит, шеф, первое исключение из правил. — Не прав ты, Серёг, — замечаю. — Мы же тоже военные: у доброотряда контракт с армией. А значит, это всего лишь звоночек о небольшом развороте государственной политики. — Какой именно? — О том, что добровольческие формирования постепенно уравнивают в правах с военнослужащими, — зеваю. — Не во всём, конечно. Армия это всё же армия. Но какие-то преференции мы получим. Наливай что ли, а то я сейчас усну. — Есть! — командир послушно освежает рюмки, и мы, чокнувшись «за скорые победы», их опустошаем. — Вот смотрю я на тебя, шеф, — занюхивает огурцом Сергей. — Вроде совсем зеленый пацан, а кругозор у тебя не хуже, чем у меня, подполковника в отставке. — Смышленый я просто, — пожимаю плечами. — В детстве часами сидел в библиотеке… Давай еще по одной и пойду я медитировать. Роду нужен сильный глава, а не расхлябанный подросток. — Тогда за нашего главу! — провозглашает тост Сергей, наполняя рюмки. — Отличный тост! — одобряю. Бахнув последнюю рюмку, отправляюсь обратно в тренировочный зал. Быстренько сгоняю градус через ускорение метаболизма и продолжаю «вязать» пси-конструкты. Ближе к вечеру же отправляюсь в гости к Недежке Никите. Аристократ встречает меня вежливо и без нападок, что примечательно. Стол он также накрыл достойный: зажаренные перепела, салатики и красное винцо. Я не отказываюсь от угощения. Ведь и пришел в первую очередь поесть дворянских разносолов. И вот сидим мы вдвоем, кушаем, пьем, разговариваем на посторонние темы. — Знаете, Данила Степанович, мы с главой признаем, что мой брат поступил неразумно, поссорившись с вами, — резко переключается Недежка. — И мы не хотим следовать его дурному примеру, тем более что вы является представителем князя Морозова, да и в свои юные лета уже прославились как герой «нор». Поэтому хочу извиниться за глупый поступок брата. — Ваш брат уже получил наказание от князя, — спокойно отвечаю, на секунду прекратив ковыряние вилкой в жареной перепелке. — А к роду Недежке претензий я не имею, да и не могу иметь в силу сословной пропасти между нами. — Отлично, — кивает аристократ. — Раз все неопределенности сняты, я бы хотел обсудить поставки нашего мяса князю Морозову. — Конечно, Ваше Благородие, — улыбаюсь. Заключить прибыльные контракты мы всегда только «за». По итогу ужина у Недежки я обзавожусь еще одним поставщиком мяса, с перепродажи которого получу жирный процент, а также снимаю все вопросы с пермским родом. Конечно, Недежки запросто могут врать, затаив злобу, ну тогда им же станет хуже. Я не собираюсь поворачиваться к ним спиной, максимум только сделаю вид Благодаря Морозову я неплохо навариваюсь. Браво князю, что не постеснялся сделать подростка своим представителем. Но хоть спекуляции мясом довольно прибыльные, нельзя забывать и о саморазвитии. Надо продолжать охотиться и готовиться к повторению нашествия. Времени до награждения еще полно. * * * Неделя пролетела быстро, и вот я отправляюсь в Москву. Сначала на «Майбахе» в Пермь, и оттуда на реактивном бизнес-джете прямиком в столицу. «Султанский дворец» оставлял с небольшим волнением, но о девушках позаботится гвардия. Охрана дома усилена, турели включены, патрули стоят на каждом десятом метре. Кира еще не прибыла: я решил отложить командировку некромантки в связи с моим награждением. Потом с ней разберемся. Лакомка надавала мне с собой целый чемодан разных примочек: энергопластыри, какие-то гранулы с регенеративными свойствами и повышением выносливости. Последние еще не пробовал, но уже в предвкушении чего-то особенного. Блин, мне действительно повезло с альвой. Красавица, умница, да еще к тому же алхимик с многовековым опытом. Только вот и риск от нее исходит огромный. Надо срочно легализовать альву, чтобы никакие Недежки не смогли меня раскрыть. В этом направлении идей пока нет. Думаем, думаем, Даня. По дороге в Пермь останавливаемся на пятиминутный отдых у небольшого автовокзала. Никитос выходит покурить, я же отправляюсь на поиски туалета. Нахожу такой в кафешке с броским названием «Боброем». К счастью, я не голоден, и нет необходимости пробовать местные блюда. В холле сразу направляюсь к туалету. Дверь заслоняет огромный лысый бородач в черном костюме. Он стоит, скрестив на груди толстые, как бревна, ручищи. Помню, в старом мире в нашем поселении выживальщиков был дядя Толя. Такой же лысый, бородатый и здоровый. Радиация ему подарила длинный раздвоенный язык, как у змеи. Из-за этого многим не нравилось общаться с дядей Толей: он постоянно шипел по-змеиному, сложно было разобрать речь. Разве что только тетя Тамара, жена дяди Толи, почему-то очень радовалась этому языку…А потом дядя Толя целиком оброс чешуей и обратился в огромного мутанта-крокодила. Он долго сохранял рассудок и был превосходным охотником. Но однажды зеленый здоровяк всё же начал сходить с ума. Его мозг деградировал и терял человечность. Когда дядя Толя накинулся на другого охотника, мне пришлось увести мутанта прочь от поселения и оставить одного в ядерной пустыне. — Пропустите, пожалуйста, — обращаюсь я к лысому в костюме. Тот смеряет меня презрительным взглядом. — Здесь занято. Пойди в другую забегаловку — Заняты все кабинки? — не поверил я. — Проваливай, — процедил он сквозь стиснутые зубы Эх, точно не добряк дядя Толя. Никуда не спеша, я прислушиваюсь. Нет, не показалось. Из туалета доносятся женские крики и мужской злой смех. А этот бугай, значит, «стоит на стрёме». — Чего встал⁈ — рыкнул лысый, видя, как я нахмурился. — Тебе показать дорогу? Или может, дать напутственного пинка? — Лучше отойди в сторону и пока попрыгай на одной ноге тысячу раз, — отмахиваюсь от него, продублировав команду псионическим импульсом. Лысый громила тут же отчаливает к стенке, загибает левую ногу и принимается за прыжки. — Раз, два, три, четыре…- считает громоздкий прыгун. Я же открываю дверь туалета и захожу внутрь. Громкая парочка оказывается сразу у раковины. Главные действующие лица — парень со спущенными штанами и полуголая официантка. Причем у парня на пальце блестит золотой перстень аристократа. Девушка явно не согласна с тем, что носитель голубой крови закинул ее на тумбу и собирается вторгнуться ей между ног. Ну так мне показалось из-за размазанной туши и слез на лице. От этой картины мне становится грустно, даже не знаю почему. Наверно, из-за испытанного разочарования. — Дворяне, эх. Сколько у вас высокопарных самоназваний: высший свет, знатные, аристократы, благородные, — вздыхаю я, встав у раковины. — А люди-то такие же. С теми же пороками и глупостью в голове. — Чего? Эй, ты как прошел? — парень, натягивая штаны, бросает взгляд на мою правую руку. Дворянского перстня он, конечно, не видит, поэтому приходит в полное замешательство. — Федор! Ты нахрена пропустил этого⁈ — громко орет. — Я тебе велел всех гнать, пока не закончу, дубина! Федо-о-ор! — Простите, господин, — на пороге возникает лысый громила, который схватившись за дверной косяк, продолжает прыгать на одной ноге. — Мне осталось еще семьсот семь прыжков. Как только закончу, сразу же вернусь к своим обязанностям. — Что-о-о-о⁈ — охреневает парень и, вдруг словив озарение, оборачивается ко мне. — Так ты телепат⁈ Да я тебя сейчас! Аристократ меня не боится по простой причине — у него щиты. Поэтому смело размахивается и бьет меня в челюсть. Ну намеревается. Я ловлю руку налету, делаю шаг вперед и вбиваю в зубы выродку его же кулак. Как там говорится в «Уложении о сословиях»? Простолюдину нельзя поднимать руку на дворянина? Так я и не поднял. Он сам себя ударил. Да так мощно, что осколки зубов полетели во все стороны, а сам самобивец мешком упал на пол и уснул. — Спасибо! Спасибо! — всхлипывает девушка, соскальзывая с раковины. — Он хотел…! Знаете, что он хотел…! — Сударыня, покиньте, пожалуйста, мужскую уборную, — строго смотрю на нее. — Мне надо справить нужду. Девушка смотрит на меня в непонятках и хлопает мокрыми глазками. Ну делать нечего. Я ведь предупредил. Больше не обращая внимания на официантку, я перешагиваю вырубленного недонасильника и подхожу к писсуару, расстегивая ширинку… — Ой, простите! — за спиной раздается пристыженный писк и торопливый цокот каблуков. Когда заканчиваю, я выхожу в коридор и обнаруживаю Федора, который с предвкушающей улыбкой на лице, добивает последние прыжки: