Но когда человечество овладело огнём, изобрело колесо и электричество и стало создавать своих бессмертных, им пришлось скрываться в историях. Богиня. Наставник. Оборотень. Мошенник. И они знали, что в случае разоблачения им грозит гибель. Однако перед Коллапсом появился тот, кто их освободил. Принц Историй. Тот, из аль-Джанна. И в мире перезагруженных разумов, когда Коллапс уничтожил всё, они наконец обрели власть. Они превратили Землю в свою плоть. Дикий код является их частью. Они, подобно теням, скользят в нём и слышат его, когда мы шёпотом произносим их имена, видят его, когда мы пишем их в Печатях. Они сказали Зото, что могут взять к себе его народ и превратить людей в истории. Но у Зото имелась жена, и он не хотел жить без плоти. Поэтому он заключил сделку. Он позволит Ауну видеть мир человеческими глазами, глазами жителей Сирра. Они узнают Тайные Имена, построят свой мир и будут в безопасности. А взамен они дадут Ауну то, чего не было долгое время: поклонение. Таков секрет Гомелеца. – И как же мы сумеем с ними поговорить? – спрашивает Таваддуд. – Ты просто расскажешь им свою историю, – отвечает Кассар. – Правдивую историю. Они всегда слушают. Он раскидывает руки, словно обнимая пустыню. – Я Кассар Гомелец, – произносит он. – Я так любил свою жену, что отвернулся от дочери, унаследовавшей её лицо, потому что не мог смотреть на неё из-за печальных воспоминаний. Я едва не отвернулся от своего города, потому что слишком боялся потерять его. Все свои надежды и мечты я возложил на свою вторую дочь. Я Кассар Гомелец, и я хочу говорить с Ауном. И вот, словно нарисованные в воздухе, появляются они: маленькая девочка в маске, пожилой солдат в зелёном мундире и светящееся, постоянно изменяющееся существо. – Что вы ищете? – спрашивает Принцесса, Принцесса-трубочист, Принцесса Историй. – Милости, – говорит Таваддуд. – Цена остается прежней. Таваддуд кивает. Затем она садится на песок и плотнее запахивает одежду, защищаясь от ветра. Она улыбается отцу и сестре. – На это потребуется время. Потом она делает глубокий вдох и начинает рассказ: – Перед тем как заняться любовью с джинном господином Сеном, Таваддуд угощает его виноградом. История звучит долго, а когда она заканчивается, в небе появляется странная яркая звезда. Поднимается ветер, а на горизонте возникает высокий пылающий столб. – Мы принимаем твою плату, – говорит Принцесса. – Что же ты хочешь попросить у нас, дочь Зото Гомелеца? – Я прошу избавить мой народ от Соборности, от бессмертия гоголов. Восстаньте против них, как вы это сделали в прошлом. Освободите нас, и мы будем почитать вас. – Слишком поздно, – с мягким упрёком отвечает Солдат. – Всё уже началось. Небо расцветает следами падающих метеоритов. Новая звезда теперь больше, чем луна. Таваддуд различает черты лица: не доброго Человека с Луны, а кого-то более сурового и жестокого. Земля под ногами начинает вибрировать. – Они пожирают нас, – негромким мелодичным голосом произносит кракен. – А мы бессильны против множества тёмных существ. – Это не такой уж плохой конец, – говорит Принцесса. – Мы устали и состарились. И все истории когда-нибудь заканчиваются. – Вы обещали нам милость, – настаивает Таваддуд. Слёзы текут по её щекам, смешиваясь с песком. – Вы можете предоставить нам выбор, как предлагали Зото? Можете забрать нас отсюда? Вдали раздаётся грохот, а потом налетает горячий ветер, забивая глаза и рот Таваддуд песком. – Так всё закончиться не может, – шепчет Таваддуд. – Такого конца не должно быть. Принцесса-трубочист протягивает ей руку и помогает подняться. – К нам вернулся наш брат, – объявляет она. Даже под маской заметно, что она улыбается. Ветер усиливается. Перед ней возникает человек в тёмном костюме и синих очках. – Выход всегда есть, – говорит он. 30 Вор и истории Врассвете губернии мы падаем и горим. Ослепительная белизна Охотника рассеялась, а я ещё существую. Я чувствую странную лёгкость, словно с моей спины сняли непосильную ношу. Я уже готов рассмеяться, как вдруг вижу сапфировые когти, в которые дикий код превращает мои руки. Компоненты Охотника погибли, не выдержав столкновения с атмосферой Земли, и дрейфуют вокруг, словно высохшие насекомые. «Перхонен» пытается замедлить падение при помощи крыльев. Но они загораются и отрываются. – Прости, – шепчу я. – Я был не прав. И я тоже, отвечает корабль. Дикий код уже повсюду. Системы корабля забиты белым шумом. Корпус изгибается и сворачивается, словно бумага в огне. Земля тянется к нам гигантской рукой. Вокруг меня порхают бабочки. В кабине жарко, и мотыльки один за другим вспыхивают крошечными искорками пыли. Сгоревшие аватары складываются в лицо, увиденное мной в вире тигра, прекрасное лицо девушки с белой как снег кожей. Тебе всегда удаётся выбраться, Жан, говорит она. Скажи ей, что я люблю её. Позаботься о ней. Ради меня. Обещай. – Я обещаю. Она целует меня и исчезает. Я закрываю глаза. Раздаётся грохот, заполняющий всё вокруг, а потом остаётся только чернота. Вокруг меня вьются светящиеся змеи, они сплетаются друг с другом так, что невозможно разобрать, где заканчивается одна и начинается другая. Змеи старые. Со множеством лиц. И я узнаю их, вернее, их узнаёт часть моего существа. Принц-цветок. Здесь девочка из вира предков. Она снимает маску и целует меня в лоб. С возвращением, братец. – Негодяи! – кричу я. – Почему вы не спасли «Перхонен» тоже? Она заслуживала этого больше, чем я. Мы не в состоянии её увидеть. Мы видим только себя. В её голосе звучит взрослая печаль. – Проклятье. Это несправедливо. А когда было справедливо? Это неважно. Мы вернёмся к Отцу и навеки останемся с ним. Старик во мне хочет сказать «да». Снова стать Принцем Историй. Но что-то тянет обратно. «Перхонен». Я дал слово. Я выполняю свои обещания. Мне кажется, что одновременно я нахожусь где-то ещё. Я помню, как читаю книгу в камере. Помню, как открывается дверь. Тогда я был рождён. Существо, произведённое из «Хрустальной пробки»[33], мальчик из пустыни и древний бог. Пойдём с нами, брат. Пойдём с нами. – Моё имя Жан ле Фламбер, – произношу я. – И нам пора заняться делами. Я улыбаюсь Таваддуд. – Мне очень жаль, – говорю я. – Я втянул тебя в неприятности. Я постоянно этим грешу. К её чести надо отметить, что она мгновенно реагирует на моё неожиданное появление. Таваддуд Гомелец, любовница монстров. – Если ты действительно хочешь загладить свою вину, найди способ спасти мой город, – отвечает она. – Чен использовал существ, называемых Драконами, – объясняю я. – Это весьма радикальная мера. Я думаю, выход всё же можно отыскать. Но тебе он может не понравиться. Кассар Гомелец окидывает меня взглядом, какой я повидал у многих отцов. – Сейчас моя дочь говорит от имени нашего народа, – произносит он, опуская руку на плечо Таваддуд. – Решать ей.