Костя пересел на кровать и погладил меня по голове. – Вилка, она же служит в системе, обложки документов там у всех одинаковые, но у нее внутри удостоверения написано: «Заведующая архивом». Мало кто из обывателей просит сотрудника открыть «корочки», как правило, хватает беглого взгляда на закрытую ксиву. – Господи, зачем ей лезть в дела Олега? – недоумевала я. – Потому что она его законная жена, – ответил Костя и расхохотался. – Погоди, погоди… – забубнила я. – Ты ошибаешься! Тоня вскользь упомянула, что нынешняя супруга Олега тупая клуша, которую интересует лишь домашнее хозяйство… – Мышоночек! – обнял меня Костик. – Небось Тоня боялась, что ты не захочешь иметь дело с, так сказать, своей заместительницей, вот чуток и приврала. Ой, не могу! Куприн нашел себе копию Виолы Таракановой! Вы внешне похожи, почти как близняшки, а про характер я лучше промолчу. Я высвободилась из рук Франклина. – Я понимаю, почему Тоня не призналась мне, что является супругой Куприна. Но она честный человек, и очень мне нравится. Мы подружились. Тебе не стоило нервничать из-за нашего общения. Франклин снова притянул меня к себе. – Нет, мне очень стоило нервничать. Не начни я беспокоиться, сейчас бы ты лежала в морге. Мои люди ворвались в кабинет Накашимы в тот момент, когда он и Лаура укладывали госпожу писательницу на диван. Ты уже находилась в бессознательном состоянии. За прошедшие три дня моя служба безопасности узнала все! Накашима и Лаура сейчас наперегонки рассказывают о… – Сколько дней? – ахнула я. – Три. Тебе вкатили лошадиную дозу лекарства. Я весь извелся, несмотря на уверения Игоря Анатольевича, что опасности для жизни нет, помощь тебе оказали вовремя. В общем, Куприн сегодня прилетел в Москву, преступники переданы ему. – А маньяки! – занервничала я. – Папа с дочкой? Константин встал. – Ах, ну да, отец с дочкой… Это самая мрачная часть истории. – Немедленно рассказывай! – воскликнула я. – Все! В подробностях! Пересев в кресло, Костя обернулся ко мне: – Попытаюсь. Пока я устраивал тебя в клинику, мои люди поехали к Антонине, рассказали ей, что с тобой случилось, и пообещали свою помощь в затеянном расследовании. Грымова приняла правильное решение и выложила на стол все карты, рассказала о ваших наработках. Фантастическая идея о родственнике донора, ничем не подкрепленная, взятая из воздуха, показалась начальнику моего отдела безопасности (а он опытный профессионал, много лет проработавший следователем) весьма интересной. Поэтому от Лауры и Гоголева потребовали список тех, у кого забирали органы, и спросили, не устраивал ли кто-нибудь скандал. И вот что поведала помощница главы центра «Здоровье»… У компании, занимавшейся тайной трансплантацией органов, никогда не было неприятностей, наоборот, врачи получали одни благодарности. Доноров из Интернета никто не заставлял ложиться на стол, им в подробностях рассказывали о последствиях, которые ожидают человека, отдавшего свой орган или его часть. Если кто-то передумывал и отказывался от продажи органа, его спокойно отпускали. На родных умирающего человека не давили, им объясняли, что он может спасти несколько жизней, это благородное дело, за которое ему простятся все грехи. Кроме того, близким платили большие деньги, позволяющие достойно проводить в иной мир умершего. Не все были готовы согласиться на донорство. А трансплантологи не брались за дело без разрешения членов семьи. И лишь однажды произошел дикий скандал. Пару лет назад прямо у дверей клиники «Гоголево» погиб под колесами машины один из ее врачей. Он был прекрасным специалистом, здоровым, полным сил мужчиной, сострадательным человеком, который знал о незаконных трансплантациях. Словно предчувствуя близкую кончину, незадолго до смерти он несколько раз говорил Лауре и Виктору Гоголеву: – Если мне будет суждено внезапно умереть, я хочу стать донором. Поэтому, когда врача сбила машина и было установлено, что полученные им травмы несовместимы с жизнью, Виктор срочно вызвал специальную бригаду. У умирающего взяли почку, которая досталась Коле Иншакову. У умершего доктора была жена, тоже врач, она работала в другом медицинском учреждении. Сразу после катастрофы и потом, когда телом ее супруга занялись трансплантологи, женщина находилась на работе, ее не успели оповестить о несчастье. Естественно, вдова испытала шок, узнав подробности происшествия, но на похоронах и поминках держалась спокойно, просто плакала, агрессии не выказывала. А спустя несколько месяцев она приехала к Виктору и заявила: – Вы без спроса отняли у моего мужа органы! Какое право вы имели так поступить? Забрали у него все! Гоголев вызвал Лауру, они вдвоем объяснили вдове, что ее муж сам изъявил желание стать донором и у него забрали лишь одну почку. Вроде женщина успокоилась и ушла. Но через пару дней вновь появилась в кабинете Виктора и начала рыдать. Говорила: – Каждую ночь мне снится Андрюша, весь в крови. Он умоляет вернуть ему органы, говорит, что не может успокоиться, пока не соберет себя воедино. Гоголев опять кликнул Лауру. И ему, и помощнице стало ясно: у вдовы назревает большая проблема, ее следует показать психиатру. Виктор послал за специалистом, а женщина тем временем нервничала все сильнее. Начала кричать: – Отдайте украденное! Все верните! Почки, печень, сердце, кожу… Мой муж мается между небом и землей, ему нет покоя. Разобрали несчастного на части! Психиатр, как назло, все не шел. И тут Лаура совершила ошибку: произнесла опасную фразу: – Андрей стал донором всего одной почки! – Врешь! Я знаю правду! – заорала вдова. Затем открыла сумочку, достала нож и бросилась на Виктора. В хрупкой женщине откуда ни возьмись появилась недюжинная сила, прибежавшая на вызов охрана с трудом скрутила безумную. Виктор остался цел, Лаура тоже. Обращаться в полицию они по вполне понятным причинам не стали. Вдове сделали успокаивающий укол, вызвали ее родственника, и тот увез бедняжку домой, пообещав уложить ее в специализированную клинику… Франклин умолк. И тут я, долго сдерживавшая кипевшие внутри эмоции, закричала: – Это же история Лялечки! Или я ошибаюсь? Глава 33 После вырвавшегося у меня крика в палате повисла тяжелая тишина. Потом Костя вновь заговорил: – Ты совершенно права. Ляля вдова Андрея Москвина, прекрасного врача, сострадательного человека, который всегда ставил интересы больных выше своих. Я не знал, чем занимались в клинике Гоголева. Ни Виктор, ни Ляля, ни Андрей никогда не говорили о трансплантациях. Но я видел, какая нежная любовь связывала Андрюшу и Лялю. Это было настоящее чувство, не страсть, не влечение, а именно любовь. Я знал, как тяжело Ляля перенесла кончину супруга, предлагал Феде средства на отправку сестры в Швейцарию в специализированную лечебницу, где хорошо справляются с подобными случаями. Но Гаврилов отказался. И я не знал, что случилось в кабинете Виктора, не слышал об изъятой у Андрея почке. После того как Ляля вышла из подмосковной клиники, я пригласил ее пожить на своей даче, и там произошел неприятный случай, который произвел на меня тягостное впечатление. Ляля после ужина зашла ко мне в кабинет, а там работал телевизор, шел репортаж о коммерческих медцентрах и, как назло, показали «Гоголево». Когда Ляля увидела картинку на экране, ее заколотило, Гаврилова схватила стул, бросила его в ни в чем не повинную лазерную панель и заорала: «Они убили Андрюшу! Жаль, я не зарезала Виктора!» На шум примчался Федор, скрутил сестру, унес в спальню. Потом вернулся, попросил меня никому не рассказывать о происшествии, но я стал задавать ему вопросы. Однако откровенного разговора не получилось. Неожиданно в кабинет вернулась Ляля и, несмотря на то, что брат пытался ее остановить, выложила мне все про трансплантацию. По ее словам, все сотрудники медцентра «Гоголево» монстры и сволочи, наживались на людском горе, один Андрюша святой. Виктор и Лаура убили его, а все его органы продали. Но человеческая душа вечна, и теперь растерзанный, окровавленный Москвин каждую ночь является жене и умоляет вернуть ему органы. Я, замерев, слушала Костю. А он продолжал: – Помнится, я так оторопел, что задал плохо владеющей собой Ляле идиотский вопрос: «А как же отправить твоему мужу на тот свет вшитую другому человеку почку?» И услышал в ответ: «Его надо убить, и тогда вырезанный орган вернется к Андрюше!» Как только Ляля выпалила эту фразу, Федя схватил сестру и уволок из комнаты. Спустя часа полтора он вошел ко мне с извинениями… Я опять предложил ему проспонсировать поездку в Швейцарию. Но Федор ответил, что сам со всем справится, и попросил забыть, что Ляля наговорила. Франклин умолк, взглянул на меня и спросил: – Ты бы восприняла всерьез слова обезумевшей от горя женщины, внезапно потерявшей горячо любимого мужа? – Нет, – пробормотала я. – Вот и я решил, что Ляля помешалась, – вздохнул Костя. – Федя увез сестру, на некоторое время я потерял Гавриловых из вида. А когда мы снова встретились, Лялечка выглядела нормально, разговаривала здраво. Но на самом-то деле вон что оказалось! Оказалось же вот что. Когда сотрудники отдела безопасности Костиной фирмы, узнав от Лауры и Виктора про скандалы, которые устраивала Ляля, допросили Федора, тот довольно быстро сломался и сообщил правду. Брат считал сестру единственным родным человеком, он воспитывал ее с малолетства, отказался ради нее от семьи, не женился. И семью, и родного ребенка ему заменяла любимая Лялечка. Поняв, что у нее произошел психический срыв, Федя стал возить ее по врачам. Специалисты прописывали таблетки, но большой пользы от пилюль не было. Не принесли должного результата ни массаж, ни физиотерапия, ни диеты, ни отдых на море. Ляля по ночам кричала, разговаривала с Андрюшей, рыдала, отказывалась от еды и несколько раз пыталась покончить с собой. Федору было очень тяжело с ней. Самое интересное, что на работе Ляля держалась безупречно, безукоризненно исполняла свои обязанности. Но стоило ей очутиться дома, как начинался ад. Психиатр посоветовал вновь поместить Лялю в клинику, но не в ту, куда ее ранее устраивал брат, для людей с расшатанными нервами, а в специализированную – для сумасшедших. Пойти на это Федя не мог. По его мнению, сестра была нормальной, она ведь прекрасно справлялась с работой. В момент, когда Гаврилов совсем растерялся, ему в руки случайно попалась книга некоего Франсуа Стауна, американского врача, который работал с такими больными, как Ляля. Федор вцепился в нее, как в спасательный круг. Стаун в доступной форме, простым, совсем не научным языком объяснял: если больной человек зациклился на каком-то желании, а в остальном ведет себя адекватно, надо его желание исполнить, и тогда наступит выздоровление. Автор описал много благополучно завершившихся случаев из своей практики. Например, рассказал о мужчине, который каждую ночь видел свои похороны, и из-за этого перестал спать. Стаун уложил бедолагу в гроб, над которым друзья «покойного» произнесли соответствующие речи, потом домовину зарыли. Но через пару минут откопали. Мужчина исцелился! Навряд ли сей доктор, использовавший весьма сомнительные, совсем не научные методы, подозревал, что кто-то из его читателей замыслит убийство. А Федя поступил именно так. Безоглядно поверив американцу, Гаврилов решил использовать его наработку в своей жизни и жизни сестры. Едва услышав, что брат готов помочь Андрюше, Ляля стремительно пошла на поправку – начала есть, пополнела. И видение окровавленного мужа уже посещало ее не каждую ночь. Федор понял, что избрал правильный путь, и стал действовать. Проявив чудеса хитрости и изобретательности, он нашел в центре «Гоголево» сотрудника, который за достойный гонорар согласился сказать, кто в день смерти Андрея находился в стационаре в ожидании трансплантации органов. Гаврилов продал старинный браслет, единственную драгоценность, оставшуюся в наследство от покойной матери, и получил список реципиентов. В нем было пять фамилий с адресами. – Лаура и Накашима врали, когда говорили про одну почку? – воскликнула я, прервав Костю. Франклин помрачнел. – Нет. Чтобы выяснить правду, нам пришлось спешно эксгумировать тело Андрея. У Москвина действительно изъяли одну почку и пересадили Коле Иншакову. Волков ждал роговицу, Ваткина поджелудочную железу, Наталья Миронова печень, а Мазаева кусок кожи. Но у них были другие доноры. Вот только Федор с Лялей решили, что все эти люди – реципиенты Андрея, и открыли на них охоту. Я спустила с кровати ноги. – Ладно, Федор не имеет высшего медицинского образования. Но Ляля! Почему она не подумала, что сделать операции пяти больным одновременно очень трудно, понадобится огромное количество сотрудников, не говоря уже о расходных материалах. Почему ей, врачу, не пришло в голову, что Волкова положили в клинику за неделю до несчастного случая с Андреем, а Миронову планировали оперировать через день? Костя оперся спиной о подоконник. – Гавриловы оба стали неадекватны. Ляля хотела «собрать» супруга по частям, Федя надеялся вылечить сестру. Здравый смысл в их действиях отсутствовал. Что, впрочем, не помешало им самым тщательным образом планировать преступления. – Помнишь, как я испугалась редьки в чулане? – спросила я. – В тот момент, когда я висела в окне, на террасу вышли Федя с Лялей. Они полагали, что находятся одни, и завели разговор об Андрее. Сегодня я понимаю, что они имели в виду, но тогда не сообразила, о чем идет речь. И еще понятно, почему все жертвы подпускали убийц близко. Мужчина с девочкой не вызывали подозрений. Франклин поморщился. – Да, неплохо они придумали. Федя в юности занимался стрельбой, участвовал в соревнованиях, потом бросил спорт, но любовь к оружию осталась. Гаврилов часто ездил в тир, палил по мишеням, хозяин стрельбища его приятель. Иногда Федор просил у него пистолет, говорил: «Съезжу на природу, попалю по воронам». И всегда аккуратно возвращал оружие. – Вот где он его брал, – прошептала я. – А почему Ляля рисовала на бумажках фигуры? Сев на кровать, Костя притянул меня к себе. – Это были условные обозначения на медицинских карточках реципиентов. Квадрат означал, что человек ждет почку, пятиугольник – печень, одна палочка – кожа, две – поджелудочная железа, три – роговица. Федор сказал, что Ляля, сделав очередной «чертеж», расцветала от счастья. Ей было необходимо сделать рисунок. – Она и есть та ярко накрашенная девочка, покупавшая торт накануне убийства Николая, – сообразила я, вспомнив разговор с хозяйкой лавчонки, где мальчика застрелили. – Ляля отвлекла продавщицу, а Федор тем временем спрятал коробку с конфетами. Знал, что торговка побежит за ними на склад, когда придет Иншаков, и будет возможность застрелить Колю без свидетелей.