— Я знаю, где мы можем переждать пару дней, пока я не выясню обстановку. Мои спутники молча воззрились на меня. — Надо выпустить Добрыню из багажника… Булат задумался: — Невозможно — с тремя мы не справимся. — Тогда, тогда… — я недобро улыбнулась, — тогда в багажник полезет самый скандальный. — Психованная… — начал было Вадим. — А я не тебя имела в виду, — быстро ответила я. — Что она себе позволяет! — опять завизжала Инга. — И как ты только с ней мог столько времени общаться. Как? — Регулярно, — ответила я. — И с большим удовольствием. От этих слов она на время потеряла дар речи, и это было хорошо. Вообще-то, если говорить честно, Инга на самом деле была красавицей. Высокая стройная брюнетка с внешностью кинозвезды эпохи Великого немого. Правда, с появлением звукового кино она растеряла бы свои преимущества — голос подкачал, слишком писклявый, местами переходящий в визгливый. Я воспользовалась долгожданной минутой затишья и скомандовала: — Всем выйти из машины! Вадим выскочил очень быстро, видимо, не хотел в третий раз подставлять свое горло. Инга тоже не выпендривалась. У нее вообще стал о-очень задумчивый вид. Оно и понятно — информация, что любовник-то, оказывается, изменял, кого угодно ввергнет в состояние задумчивости. — Открывай, — скомандовала я. Добрыня лежал все в той же позе и, казалось, дремал. Я пришла в восхищение — вот умеет он все же быстро адаптироваться к обстоятельствам. — Он умер? — испуганно спросила Инга. Добрыня резко открыл глаза — вылитый граф Дракула, лежащий в гробу. — Нет, дорогая Инга, я еще жив. Наверное, этот факт многих огорчит, но увы… — Мы поедем к тебе, — сообщила я и, чтобы у него не оставалось сомнений, добавила: — Не к родителям, а в твою новую квартиру, в «Дорогомилово». — Не боишься? — спросил он. — Меня там охрана хорошо знает… Он многозначительно замолчал. Ха! Еще неделю назад от такого его молчания я бы точно смутилась и отказалась от задуманного. Но слишком много произошло за эту неделю — с моими хорошими знакомыми, на моих глазах, да и непосредственно со мной. Человек меняется в течение жизни. Если ты не видел кого-то несколько лет, а потом случайно встретил на улице, не пытайся дважды войти в одну и ту же воду. Перед тобой совсем другой человек, не тот, которого ты помнишь. На эти грабли наступают многие, отчаянно пытаясь возобновить былую дружбу и / или любовь. Это я, собственно, к чему… Да к тому, что за прошедшую неделю произошел в моем характере серьезный перелом. Резко поубавилось нерешительности и застенчивости, зато появились несвойственные мне ранее уверенность и способность быстро принимать решения. Я ощущала в себе эти изменения. Добрыня же о них даже не подозревал, поэтому и обращался ко мне по старинке, как к человеку, чьи слабые места он знает наизусть. Только все мои «ахиллесовы пяты» теперь стали жесткими, как подошвы верблюда. Непробиваемыми. — А чего тут боятся, — спокойно ответила я. — Криминала я не вижу вообще. Мы к тебе в гости приехали: я, твоя старая знакомая, со своим женихом. Услышав такую версию, Булат вздрогнул, но промолчал. — Так это жених? — Добрыня скептически оглядел Булата с ног до головы. — И что, твои родичи его уже видели? — Пока еще нет, — призналась я. — Вот как раз от тебя и позвоним. А если получится, так прямо там смотрины и устроим. — Да, конечно, — скривился Добрыня и тут же добавил, чтобы задеть меня: — Твоему жениху, часом, работа не нужна? А то в нашем товариществе есть вакансия — подстригать изгородь. — Спасибо тебе большое, — почти искренне поблагодарила я. — Если у нас возникнут сложности с трудоустройством, мы обязательно к тебе обратимся. — Один-один, — подвел итог Добрыня. — Меня выпускают из багажника? — Да, ты можешь сесть в салон. Твое место займет вот эта барышня… — Я невежливо ткнула пальцем в Ингу. Добрыня взялся за ручку двери, но в машину не сел, продолжая что-то обдумывать. Наконец он решился: — Вася, а разве обязательно кого-то загонять в багажник? Я согласилась, что совсем не обязательно, но есть такое понятие, как прогнозирование рисков. И что наличие трех недружественно настроенных человек против нас двоих сильно повышает риск не доехать до пункта назначения. — О! — пафосно воскликнул он. — Я думаю, что мне удастся убедить моих спутников не сдавать вас милиции… Или Службе безопасности. Выражения лиц Вадима и Инги не подтверждали это оптимистичное утверждение. Причем если Вадима еще можно было уговорить (апеллируя хотя бы к нашим прошлым отношениям), то Инга… Ее ненависть уже поднялась до температуры не ниже 451 градуса по Фаренгейту. Первый же пост ГАИ или встреченный милицейский патруль — и от женщины в таком состоянии можно ждать чего угодно. — Ребята… — Добрыня повернулся к нам спиной; я насторожилась, но ничего не предприняла, а должна была… Должна была хотя бы сделать пару шагов вперед и посмотреть на его физиономию. Все же теория ежеминутно возникающих перед нами альтернатив имеет право на существование. Если бы я сделала эти два шага, мы бы ни за что не поехали туда, куда поехали. И все в итоге могло закончиться совершенно иначе… Если бы я сделала другой выбор. Глава 44 Я молча стояла около машины, наведя пистолет на Добрынину спину. Почему не на Ингу или не на Вадима? Да потому что именно Добрыня был здесь самым главным. И сейчас он уговаривал своих сообщников не сдавать нас с Булатом ментам или эсбэшникам. Говорил он довольно громко, так что не нужно было напрягать слух. — Инга, Вадим, — увещевал Добрыня, — ребята, конечно, погорячились, но ведь никто же не пострадал в итоге. В багажнике ехал я, но я готов это забыть. Предлагаю не связываться с официальными властями. Сейчас мы мирно, спокойно, без скандалов (произнося эти слова, он повернул голову в сторону Инги) едем ко мне в «Дорогомилово», дом шесть, квартира два. Пауза и вопрос: — Согласны? К моему удивлению, Инга с Вадимом заметно повеселели. — Ну хорошо, — капризно сказала «настоящая любовь», а Вадим кивнул в знак согласия. Мы сели в машину. Булат за рулем, рядом с ним — Добрыня, я и Инга; Вадим сзади. Султана, чтобы не нарушал хрупкий нейтралитет, засунули обратно в котомку, несмотря на его отчаянное сопротивление. Пистолет я убрала за пояс. Добрыня, заметивший это, поинтересовался: — Не боишься, что себя прострелишь? Что за модель-то? — Не боюсь. — Я решила последовательно ответить на его вопросы. — Модель хорошая, «пернач» называется. Он удивился. Видимо, был наслышан об этом оружии. — Откуда у тебя «пернач»? — Нашла, — сухо сказала я, дав понять, что эту тему развивать не намерена. Булат развернул машину, и мы поехали в сторону Симферопольского шоссе. Через десять минут наш «мерседес» уже шуршал колесами в сторону Москвы. Очень скоро появилось первое электронное табло, сообщившее нам, что до МКАД осталось восемь километров. А еще через несколько минут к свету луны и звезд добавились огни большого города. На въезде нас никто не остановил. Дежурный был занят проверкой документов у водителя трейлера с номерами Европейского сообщества. Я взглянула на часы — половина второго. До рассвета еще далеко. Мы проехали темноватые спальные районы, где ночную тьму рассеивал лишь слабый свет уличных фонарей да редкие огоньки в окнах. Людей на улицах почти не было. Спальные районы сменились центральными, здесь света было побольше — ярко освещенные витрины, гирлянды фонариков на деревьях. На улицах стало оживленнее, появились стайки молодых людей на роликах, мимо нас уже несколько раз проехали группы байкеров. — Как поедем? — нарушил молчание Булат. — Я думаю, — ответил Добрыня, — надо ехать по Третьему кольцу, там сразу выезд в центр и направо — на Киевскую. Знаешь дорогу? — Найду, — ответил Булат. Через двадцать минут мы вырулили на Студенческую улицу, но не туда, где тупик с плакатом и где на моих глазах погибли два офицера СБ, а с улицы Дунаевского. — Документы у вас есть какие-нибудь? — повернулся ко мне Добрыня. С документами было плохо. Мои права остались в «Городе солнца», паспорт вместе с дорожной сумкой валялся на той аллее, где Лиховец пыталась нас задержать, а что касается Булата, то я вообще сомневалась, был ли у него хотя бы вид на жительство. — Нету документов, — огорченно призналась я. Добрыня задумался. — Ладно, пройдем под мою ответственность… Мы проехали мимо здания Дорогомиловского районного суда, выглядевшего как маленький гнилой клык, чудом затесавшийся среди фарфоровых зубов. Около шлагбаума перед комплексом «Дорогомилово» стоял охранник. Добрыня опустил стекло и поздоровался. — Здравствуйте, Добрыня Никитич, — уважительно ответил страж ворот, наклонился и, заметив нас, уточнил: — К вам гости? — Да, Андрей, подруга школьная со своим будущим мужем. — Документы покажите, — обратился к Булату охранник.