— Буду, — мрачно ответила я, понимая, что номер с котом не прошел. Видимо, у Татьяны были устаревшие сведения насчет того, что с животными не пускают. — Там еще не убирали, — продолжила девица. — Вы подождете здесь, пока в номере уберут, или пойдете туда сразу, а я уборщицу пришлю попозже? — Сразу пойду, — буркнула я и взяла со стойки пластиковый ключ. — Обед с половины второго до половины пятого, — объявила регистратор, — шведский стол. Меню найдете у себя в номере. Бар оплачивается отдельно. На занятия вас вызовут. Если вам нужны белье и полотенца прямо сейчас, можете взять их у кастелянши. Если выйти из вашего номера, прямо по коридору до конца. Там будет дверь с табличкой. Кастеляншу зовут баба Нюра. Если что-нибудь понадобится, звоните сто один. Это сюда. Она внимательно посмотрела на меня (взгляд у девушки был очень выразительный, хотя такого эффекта может добиться любая особа женского пола, если накрасится под «крошку Енота»), я поблагодарила ее за столь подробный рассказ, повесила сумку на плечо и пошла искать свой номер. Номер оказался совсем даже неплохим. Большая комната, метров восемнадцать, не меньше. Из мебели — кровать, письменный стол, зеркало, холодильник с мини-баром, плазменная панель на стене. В прихожей встроенный шкаф. Я заглянула в ванную. Тоже чисто, только полотенца, сразу видно, использованные, одно даже на полу валяется. От предыдущего жильца остались зубная паста и зубная щетка. Наверное, очень торопился уехать. Или счет увидел, и сразу память отшибло. Я открыла дверцу контейнера. Оттуда медленно, осторожно вылез Султан. Принюхался, жалобно мяукнул и попытался забраться обратно, но я успела захлопнуть дверцу перед его носом. — Хватит отсиживаться взаперти, — попеняла я ему. — Смотри, как здесь много места. Обживай территорию. Султан призыву не внял, а продолжал отираться около контейнера. Я открыла сумку, достала пакет с молоком. Кот несколько оживился, но не успела я открыть пакет, как он неожиданно выгнул спину, зашипел и с ненавистью посмотрел на входную дверь. — Ты что, Султан? — прошептала я, как будто кто-то мог нас подслушать. — Там кто-то стоит, да? Он не отвечал, но продолжал ужасно скалиться и выгибать спину. Мне стало дурно. Нет ничего хуже страха неведомого. Если ты вдруг откроешь дверь, а там стоит серийный убийца с топором в руках, ты, конечно, испугаешься. Но это будет другой страх, вполне преодолимый, заставляющий людей реагировать, искать и находить выход (быстро, пока он не успел поставить ногу, захлопнуть перед убийцей дверь, вырвать из его рук топор или просто завизжать на такой высокой ноте, чтобы он мгновенно оглох и переключился с намерения лишить вас жизни на потенциальные проблемы со слухом). Но пока дверь не открылась, наше воображение рисует нам картины одну мрачней другой. В этом случае тоже появляется страх, липкий, парализующий волю, не дающий надежды на спасение. Тот, кто стоял за дверью, чувствовал наш страх и, я в этом не сомневаюсь, получал от этого удовольствие. Нервы мои были на пределе. Я медленно пошла к дверям, чтобы открыть их и успокоиться. Пусть там даже меня поджидают четыре всадника Апокалипсиса. Я взялась за ручку и неожиданно ощутила, что за дверью уже никого нет. Он (или она) ушел. Не насовсем, так, дал нам маленькую передышку. Я взглянула на кота. Султан все еще был сильно напряжен, но прямо на глазах стал успокаиваться. Я вытащила из контейнера матрасик, достала пистолет, зачем-то убрала его в ящик стола. Матрасик положила рядом с кроватью. Султан подошел, понюхал, но ложиться не стал, а демонстративно отошел в угол и уселся там, как сиротинка, которую в очередной раз обидела злая мачеха. — Ну хорошо, — согласилась я и перетащила матрасик в угол. Кот даже не пошевелился. — Как знаешь, — разозлилась я. — Тогда сам выбирай, где будешь спать, я не собираюсь с твоим матрасиком до вечера возиться. Капризуля важно прошествовал по комнате (хвост трубой, голова гордо поднята — не иначе компенсировал свое недостойное поведение несколько минут назад, когда испугался неведомо чего) и запрыгнул на большое кресло, стоящее рядом со столом. Все понятно, наверное, ему на полу холодновато. Надо кресло немного отодвинуть и пристроить туда матрасик. Я сдвинула кресло, повернулась за матрасиком и краем глаза уловила, как на полу что-то блеснуло. Я нагнулась, но Султан меня опередил. — Отдай, злодей! Мне удалось поймать паршивца в тот момент, когда он вместе с добычей попытался залезть под кровать. — Ты же не сорока, чтобы таскать блестящее, — укорила я его. — Ты кот, поэтому должен вести себя посолиднее… Реквизировать неопознанный блестящий предмет оказалось нелегко: Султан вертелся, пытаясь вырваться, и почти добился успеха, пока я не применила к нему полузапрещенный прием — схватила за шкирку. От такой наглости (наверное, в последний раз за шкирку его носила мама-кошка лет… много лет тому назад) Султан оцепенел, и мне удалось забрать у него находку. Это была изящная женская финтифлюшка в форме сердца, украшенная кристаллами Сваровски. У меня дома лежала точно такая же. В прошлом году на День святого Валентина наши мальчики подарили всем женщинам в офисе флэшки в виде кулона-сердца — новинка, появившаяся в продаже как раз накануне праздника. В моем кулоне кристаллы были розового цвета, у Люды — светло-зеленые. Кулон, который я сейчас держала в руках, был украшен ярко-голубыми кристаллами: такой получила в подарок Марина Савушкина. Значит, она была здесь, жила в этой самой комнате, а уезжала так поспешно, что забыла даже зубную щетку. В последующие десять минут я проверила все шкафы, ящики стола и тумбочек, но больше никаких вещдоков не нашла. Зайдя в ванную, я с особой тщательностью изучила зубную щетку. Единственный факт, который устанавливался без сомнения, — щеткой некоторое время пользовались. Но была ли этим пользователем Савушкина, сказать было сложно. В мусорном ведре лежали обрывки туалетной бумаги, разорванная упаковка от гостиничного мыла и три использованных пакетика из-под шампуня. Я раздвинула дверцы душевой кабины. В классических фильмах ужасов и третьесортных боевиках людей довольно часто убивают в душевых кабинах. Прописанное в сценарии убийство в душевой кабине открывает для съемочной группы массу возможностей: актриса может показать неплохую фигуру, режиссер — ввести эротическую сцену под струями воды, оператор — красиво снять героиню, медленно сползающую по кафельной стене и оставляющую за собой кровавый след. Поэтому я предварительно зажмурилась, распахнула дверцы кабинки и лишь потом мужественно открыла глаза. Трупа Марины Савушкиной в душе не оказалось, на стене не было кровавых следов, но зато к кафелю прилипли чьи-то волосы — длинные и черные, явно женские. Кстати, Савушкина была брюнеткой. Тут я поймала себя на том, что думаю о ней в прошедшем времени, как будто уже наверняка знаю, что ее нет в живых. Но ведь она могла просто уехать… Хотя нет, та девица с ресепшн выразилась иначе. Она сказала… Она сказала, что жилец из этого номера «покинул» «Город солнца». В дверь постучали. Наверное, уборщица. Но на всякий случай я громко спросила: — Кто там? — Убраться у вас можно? — робко ответил женский голос. — Одну минуточку, — сурово сказала я, метнулась в комнату, достала из ящика стола пистолет, привычным движением засунула его за пояс и открыла дверь. Там стояла невысокая женщина в зеленом халате с ведром и шваброй в руках. — Я убраться, — повторила она. — Постельное белье тоже вы меняете? — поинтересовалась я. — Нет, — женщина вошла в номер и направилась в ванную, набирать в ведро воду, — это горничная должна. А если срочно надо, вы к кастелянше сходите, к бабе Нюре. Это прямо по коридору. Тетка отжала тряпку и начала драить стены в ванной. Я встала в дверях и некоторое время за ней наблюдала. — Скажите, пожалуйста, какой здесь ближайший город? Она замерла и, не поворачиваясь, ответила: — Город? Да здеся никаких городов нету. Одни деревня… Так, с ней все ясно. Пожалуй, пришла пора прогуляться до таинственной «бабы Нюры», заодно и полотенце возьму. — Султан, мальчик мой, иди на ручки, — позвала я кота. Он не торопясь подошел и снисходительно позволил взять себя на руки. — Я за полотенцем, — сообщила я уборщице. — Где, вы говорите, баба Нюра обитает? Женщина как раз начищала кран. Услышав мой вопрос, она вздрогнула и сдавленным голосом ответила: — В домике в лесу. Только… нам не велено говорить, где баба Нюра живет. — А я и не спрашиваю, где она живет, — засмеялась я. — Я к ней в гости на блины не собираюсь… Где она полотенца выдает? Женщина вздохнула с облегчением. — Не поняла я вас сначала. — Она махнула рукой направо: — Туда идите, будет в конце коридора дверь с табличкой «Служебное помещение»… — Спасибо, — перебила я ее, — найду. Я открыла входную дверь, похлопала по карманам, чтобы убедиться, что не забыла карточку от номера. Женщина меж тем закончила уборку санузла и появилась в прихожей с мокрой тряпкой в руках. — Котика лучше бы здесь оставили, — неожиданно сказала она. Я ничего на это не ответила, просто вышла вместе с Султаном. Дверь с надписью «Служебное помещение» и в самом деле оказалась в конце коридора. Я постучала, вкрадчивый женский голос сообщил мне, что не заперто и что я могу войти. Глава 31 Баба Нюра оказалась совсем не древней старушкой, как следовало бы ожидать, а вполне себе женщиной средних лет. Первое впечатление — ее было страшно много. Пуговки зеленого фирменного халатика еле сдерживали напор пышной груди, высокая прическа добавляла не меньше семи сантиметров к и без того не маленькому росту бабы Нюры, траурная подводка вокруг глаз (интересно, почему все здешние дамы злоупотребляют макияжем?), ярко-малиновая помада на губах. Этакая Софи Лорен, волей судьбы занесенная в маленький подмосковный пансионат. «Софи Лорен» широко улыбнулась малиновыми губами и спросила: — Вы за бельем пришли? Я была настолько поражена ее внешностью, что ничего не ответила, а только покивала. «Софи» aka баба Нюра села за стол и включила компьютер. — Вы из какого номера? — спросила она, щелкая мышью. Номер свой я не помнила, пришлось вытащить из кармана пластиковую карточку. — Вот, сто тринадцатый. «Софи Лорен» удивленно подняла брови, еще пару раз щелкнула и уточнила: — Предыдущий жилец уже нас покинул? — Если вас интересует, есть ли кто в комнате, — ответила я, — то там никого нет. Полотенцами явно кто-то уже пользовался, поэтому я бы очень хотела получить чистые. «Софи» с интересом взглянула на меня. Наверное, здешние постояльцы, находясь в состоянии депрессии, не очень-то поднимали голос в защиту своих прав. На свежее белье, например. — Прямо сейчас могу выдать полотенца, — объявила баба Нюра, — три штуки: для лица, тела и ног. Постельное белье вам принесет горничная, как только уберут в комнате. И вообще, безобразие, заселяют человека в неубранный номер. «Софи» достала из кармана телефон, позвонила кому-то и устроила разнос. Очень нарочитый, как мне показалось, «на публику». Она вполне могла выдать мне белье, а потом уже выяснять отношения с коллегами. Хотя, может, она просто склочная тетка, поэтому ее и называют баба Нюра, хотя по возрасту ей до статуса «бабы» еще пара десятков лет. Продолжая выговаривать собеседнику, «Софи» махнула рукой в сторону маленькой белой двери: — Возьмите там полотенца… — И сразу, без перехода, в трубку: — Мы еще поговорим с тобой на эту тему в кабинете Евдокии Петровны. Я толкнула дверцу; за ней оказалось небольшое подсобное помещение. — Выключатель справа, — крикнула мне в спину баба Нюра.