Двенадцать женщин. Я издаю тихий стон. – Болит? – Ашер кивает в сторону моего бедра. – Ты издаешь такие странные звуки, это меня очень беспокоит. Как будто чужой вот-вот вырвется из твоей грудной клетки. – Да, – бормочу я. – Мне больно. И эти звуки называются стонами. Это то, что произносит человек, когда испытывает боль, черт возьми. Или когда… Вот черт. Грудная клетка Ашера снова начинает дрожать. Я сердито смотрю на него: – Только не смей этого произносить, ладно? Даже если я только что предоставила тебе замечательную возможность поиздеваться надо мной, просто оставь это. Не умрешь же ты, если промолчишь хоть раз. А может все-таки умрет. Ашер издает такие же странные звуки, как и я. Не могу поверить, что я теряю рассудок от одного вида его полуобнаженного тела. Боже мой, это же просто кости, мышцы, кровь и немного жировой ткани. Слишком мало жировой ткани, думаю я, прикусывая нижнюю губу. – Ладно. – он хрипло втягивает воздух. – Я просто заткнусь. – Ашер посмеивается, а когда его дыхание становится спокойнее, он искоса бросает на меня любопытный взгляд. – Ты действительно хочешь уехать в субботу? – Во всяком случае, как можно скорее. Тебе не следует бояться, что я стану действовать тебе на нервы в течение нескольких недель, хорошо? Я не знаю, что твой отец хочет обсудить так срочно, но я гарантированно не задержусь дольше, чем потребуется, чтобы посмотреть сезон «Девственницы Джейн». Так что можешь расслабиться. Он хмурится, словно обдумывая это про себя. – Какой сезон? – спрашивает он. – Это который шестой? Больше всего мне хочется врезать ему между ребер, но его шрам удерживает меня от этого. Ну хорошо, шрам Ашера, мое больное запястье, а также тот факт, что его торс голый. – Шестого нет. Пятый – заключительный сезон. – Ладно. Я уже подумал, что ты хочешь дождаться возобновления съемок. Ашер начинает ухмыляться. И это тот момент, когда я выбрасываю свои запреты за борт и все же прописываю кулаком ему между ребер. Глава 6 Минут двадцать я простояла в душе, и тепло действительно хорошо подействовало на мое ноющее бедро. Так хорошо, что теперь оно почти не болит. Я влезла в свои джинсы и надела свою любимую темно-синюю футболку. Обувь на плоской подошве была бы кстати, но мне пришлось снова надеть ботильоны, потому что мои кеды сушатся на солнце. Мокрые волосы я быстро собираю в пучок с помощью резинки для волос. Ашер пьет кофе и сосредоточенно читает что-то на ноутбуке, когда я вхожу на кухню. Он не поднимает взгляда, поэтому я тоже его игнорирую. На полке буфета я нахожу пакетик с лекарством, содержимое которого нужно залить кипятком – что я и делаю в надежде, что оно поможет моему исцарапанному горлу. В честь моего возвращения Хиллари испекла целую стопку блинов, которые аппетитно смотрят на меня со стола вместе с несколькими сортами сиропа. Рядом расположилась большая тарелка с нарезанными фруктами. Мне обидно, что она так потрудилась, ведь у меня совсем нет аппетита. Молча я сажусь к Ашеру за кухонную стойку и давлюсь кислым варевом. Несколько бесцельно я вытаскиваю телефон из кармана джинсов, но отвлекаюсь на Ашера, когда тот расстегивает футляр и достает очки. О боже, теперь он так похож на своего отца. Правда, без бороды и без седых висков, но зато с типичной для того белой рубашкой, выпуклым лбом и янтарными глазами, напоминающими жидкую карамель. Монитор отбрасывает свет на его лицо. Больше всего мне хотелось бы тайно сфотографировать его и отправить фото Обри, чтобы признать изображение Малгарата в отношении Ашера недостоверным. Перед тем как принять душ, я написала ей, и она, наконец, объявилась. Мы смогли переброситься лишь парой слов, потому что ей нужно было в университет, но ужин с мамой и ее новым бойфрендом, похоже, стал катастрофой средней тяжести. Она весь вечер так или иначе допрашивала Денвера – так звали парня – о том, как он относится к карьере ее матери и есть ли у него амбиции закрепиться в киноиндустрии. Ее мать не была в восторге от таких расспросов, и настроение у нее соответственно было скверное. Денвер, судя по всему, владеет несколькими магазинами, которые специализируются на интерьере и декоре, и, как сообщается, не имеет ничего общего с селебрити. Самым дном вечера стала шутка Обри о том, что он может оборудовать красное ковровое покрытие для следующего мероприятия ее матери, и это было еще до десерта. Последнее сообщение от Обри пришло десять минут назад. Обри: Моя мама ненавидит меня. Плюс Денвер ненавидит меня. Профессор Строут тоже ненавидит меня – он обвинил меня в неподобающем поведении. Ох, если бы я просто осталась в общежитии. Сегодня я снова зарубила себе на носу, что многие проблемы могут быть предотвращены только бездействием! :( Бедная Обри. Я хотела бы сейчас быть с ней в Нью-Йорке, тогда мы могли бы лежать вместе на диване, в качестве утешения поедая огромную миску шоколадного печенья и пересматривая «Век Адалин» в восемнадцатый раз. Я посылаю ей фотографию двух боксеров, как они жуют свои лакомства перед домом, и добавляю в качестве подписи: Айви: Эти двое полюбили бы тебя. Так же сильно, как я. Дверь отворяется, и входит Ной с измученным выражением лица. Он поднимает руку в отталкивающем жесте: – Не говорите со мной, ладно? Его прическа не изменилась со вчерашнего дня. Во всяком случае, она выглядит еще хуже. В моих воспоминаниях Ною все еще шестнадцать, он держит под мышкой футбольный мяч и постоянно бегает по дому с огромными наушниками. Мне трудно объединить эти образы в одного человека. Теперь на нем джинсы и серая футболка с принтом руки скелета, показывающей средний палец. По рукам Ноя вниз до запястий тянутся разноцветные картинки. Среди них я распознаю десятки надписей, выполненных изогнутыми буквами. Это зрелище захватывает мой дух. Ной почти как Хедвиг. Живая почтовая сова. Ашер что-то печатает, он даже не смотрит на брата, а я наблюдаю, как Ной достает из шкафа аптечку. Он берет свой телефон, фотографирует таблетки аспирина и что-то набирает на дисплее. Вероятно, Ной решил поделиться своими страданиями от заваривания со своими фолловерами в Инстаграме. После этого мой сводный брат почти отчаянно пытается открыть упаковку с крышкой-блокатором от любопытных детей. Его руки дрожат, он вытирает потные пальцы о джинсы, пробует еще раз, извергает проклятие, пробует в третий раз и с грохотом бросает банку о столешницу. Мне его жаль. Наверняка его голова сегодня просто чертовски раскалывается, поэтому я встаю, наливаю ему стакан воды и открываю для него банку с таблетками, что мне тоже дается не так легко из-за вывихнутого запястья. В то время как его телефон мигает несколько раз, Ной берет сразу две таблетки против головной боли и запивает их полным стаканом воды. – Ты просто моя спасительница. – Хочешь что-нибудь съесть? Я намекаю на блины, но Ной бросает только быстрый взгляд на них и, покачав головой, снова поворачивается к своему мобильнику. Он читает сообщение, и уголки его рта искривляются в усмешке. – Да, это того стоило, – бормочет он, набирая что-то на дисплее. – Хиллари также нарезала свежие фрукты. – Я стараюсь пробудить у него аппетит. – Ты и в самом деле выглядишь так, как будто нуждаешься в витамине С. Он бросает на меня злобный взгляд: – Ты хочешь убить меня? Как будто нормальный человек может затолкать в себя здоровую пищу в это время суток! – Прости, – говорю я, подавляя усмешку. – Я же не знала, что ты только ночью вылезаешь из гроба, чтобы заглянуть на ужин. Ашер откашлялся, но когда я поворачиваюсь к нему, он уже поднял крышку своего ноутбука так, чтобы скрыть за ней лицо. Я слышу, как он тихо жует. У Ашера, видимо, нет никаких проблем с фруктами. Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, Ной начинает стонать. – Не. Говорить. Хорошо? – напоминает он мне. Его глаза сузились до щелочек, и под ними вырисовались темные круги, которые я бы расположила на черно-серой цветовой палитре. Он неловко приседает на один из барных стульев у кухонной стойки, а в следующую секунду опускает голову и ложится лбом на столешницу. Ашер смотрит на меня через крышку ноутбука, приподнимает брови над оправой очков и слегка качает головой, пояснив мне тем самым, чтобы я просто больше не обращала внимания на его брата. Я киваю и пожимаю плечами. Мой желудок все еще не готов к приему пищи, но из-за того, что Хиллари приложила столько усилий, я встаю и беру один блинчик. – Здесь воняет корицей, – коротко стонет Ной, а я стараюсь незаметно продолжать жевать. Он ведь не может чувствовать запах этого, не так ли? Я посыпала свой блин всего лишь маленькой щепоткой. К тому же с каких это пор корица воняет? – Убери это, иначе я блевану. Ашер издает раздраженный стон, а я быстро запихиваю последний кусочек себе в рот и убираю тарелку в посудомоечную машину. Стоило мне только сесть, как Ной говорит в столешницу: – Не могла бы ты сделать мне одолжение и достать мои хлопья с воздушным рисом из шкафа, Айви? Со вздохом я сползаю со стула, и Ашер захлопывает свой ноутбук. – Ладно, хватит. Ты можешь переместить свою задницу сам, если ты голоден. Айви тебе не долбаная официантка. – Все нормально, – быстро говорю я, потому что не хочу провоцировать ссору. – Я в любом случае как раз хотела взять чего-нибудь попить… – Нет, это не нормально, – грубо говорит Ашер. Я уже держала упаковку в руке, когда его сердитый взгляд настиг меня. – Поставь эти чертовы хлопья на место. Ной вынырнул из своего укрытия и со стоном схватился за голову. – Черт возьми, да в чем дело? Если Айви так добра, что хочет подать мне мой воздушный рис, тебе не нужно вмешиваться. Оставь ее, если она этого хочет, – фыркнул Ной. – А кто сказал, что она этого хочет? – пролаял Ашер. – Может быть, она просто не осмеливается сказать тебе, чтобы ты отвалил от нее наконец. О боже. Я не знаю, что здесь происходит, но точно знаю, что на самом деле не хочу быть замешанной во всем этом. – Пошел ты, Ашер. Они переглядываются так, как будто в любую минуту готовы наброситься друг на друга, а я все еще стою с упаковкой в руке и не знаю, что делать. – Может… – я сглатываю, – может быть, вы будете так любезны, что просто избавите меня от этой ссоры? – осторожно спрашиваю я, а затем расправляю плечи. – Знаете что? – я держу упаковку воздушного риса обеими руками, как будто она является бомбой, которая может рвануть в любую минуту. – Успокойтесь, вы двое. Теперь я поставлю хлопья. О-о-о-очень медленно, ладно? – мои руки опускаются вниз в замедленном темпе. – Вы можете оставаться совершенно спокойными. Все хорошо, с вами ничего не случится. Я почти уверена, что она не взорвется, и, клянусь вам, у меня нет с собой другого оружия. Теперь я отпускаю упаковку. Смотрите внимательно. Это просто воздушный рис. Возможно, он способен изменить генетический код, я не знаю… Но он гарантированно не бахнет. Вот так, видите? Вот она – упаковка, и вы можете делать с ней все, что хотите. – Я оттягиваю обе руки назад, демонстративно подняв их вверх. – Плюс ко всему, желаю вам хорошего дня! Ашер широко ухмыляется, а Ной смотрит на меня с открытым ртом, как будто я сделала что-то неприличное. Я как раз собираюсь повернуться к двери и исчезнуть, когда «Доброе утро» из-за спины заставляет меня вздрогнуть.