Начинаю забывать, с ужасом сообразила Настя. Так быстро. Она вскочила и принялась бегать от стенки к стенке, старательно вспоминая про маму, деда и остальных Лопуховых, седьмой «в», Рому и Марию Юрьевну, Полинку с Дашкой и Юлькой – всех, кого только могла вспомнить. Могла многих. Это Настю слегка успокоило. Она чуть замедлила шаг и принялась прикидывать план на ближайшее будущее. Кивнула, вернулась к койке, пинком вогнала её в стенку и без раздумий ухнула в прямоугольную дыру. План был простой: не тратить времени на пещеру, обходить стороной битвы и Лангелока с Клычем, искать Макса или засосанных сюда настоящих людей – и больше не позволять себя убивать. Настю убили через полтора часа, когда она обходила заставу ордынцев. Глава 8. Учёт и контрольная – Лопухова, поскорее, – сказала тётка, явная математичка, крупная и коротко стриженная, едва взглянув на Макса. – У тебя второй вариант, Гуменская, передай задание, пожалуйста. Искать место не пришлось: класс был полупустым, но в ближней к доске половине комнаты оказались занятыми все стулья, кроме одного, к тому же соседка, ушастенькая девочка со светлой чёлкой, вовсю сигнализировала – садись, мол, скорее. НадЛиза, вспомнил Макс. Видимо, Лиза. Он плюхнулся рядом и раскрыл рюкзак. – Из портфелей ничего, кроме ручек, не достаём, пишем на листочках, – громко предупредила математичка. – В основном задании три задачи, справа задача со звёздочкой. За две задачи получаете четвёрку, если решение прописываете плохо, снижаю на полбалла, я сегодня добрая. – Ничёсе добрая, – буркнул крупный парень справа от Макса. Остальные пацаны в классе были мелкими – во всяком случае, куда мельче девчонок. Крупный всё бурчал: – А если только одну решить, что, кол с плюсом, по доброте такой? – Ты, Нестеров, вперёд не забегай, узнаешь ещё. Нестеров мрачно покивал, рассматривая хихикающих соседей. – Четвёртая задача со звёздочкой, решившему – пять и моё благорасположение. – То есть лучше даже не браться, – сказала очень красивая девчонка, портретика которой в телефоне Насти не было. – Ох, Сергиенкова. Ты бы первую сделала. Макс слушал невнимательно. Он разглядывал листок с заданием и холодел. Макс вообще не понимал, что здесь написано и не представлял, как подступиться к решению. Они такое, с дробями и «если x, то y», не проходили. То есть вообще. – Заканчиваем любезничать и любоваться, приступаем. Работы сдаём по моей команде за две минуты до звонка, вместе с черновиками, кто не сдал или опоздал – кол в журнал, ручкой. Ну прости, Настя, подумал Макс, со вздохом откладывая листок. Помедлил и взял его снова. Четвёртое задание, которое со звёздочкой, что-то страшно напоминало. Прямо до чесотки где-нибудь меж лопаток, когда не дотянуться. Макс даже ерзанул хребтом по кромочке спинки стула и впился глазами в задачу. Точно. Это ж стандартное уравнение, которое решается дихотомией. Макс такое сто раз делал, когда с программированием только начинал возиться. Берём отрезок, бьём его пополам, дальше… Дальше уже понятно. Единственное, здесь включается ограничение на максимальное значение, но так даже проще. Макс попытался почесать голову, наткнулся на шелковистую прилизанность и отдёрнул руки. Отдёргивать пришлось ещё раз сто, но задача пошла. Не сразу, но пошла-пошла-пошла. Проверочный ответ не сходился с первоначальным, минус всё время терялся, листки черновика коварно кончались, обратная страница оказывалась исписанной, хотя должна была ещё остаться чистой, Лиза что-то шептала в левое плечо, а справа Нестеров водил какой-то бумажкой. Макс не отвлекался. Он решал. И решил. Дописал ответ, сверху крупно нарисовал четвёрку с жирной звёздочкой, только тут удивился тому, какой у него странно разборчивый почерк, – и математичка скомандовала: – Сдаём. Асанкина, Лопухова, соберите у всех ответы вместе с черновиками. Кто не сдаёт, не ждите. Макс и не ждал – все, бурча, отдавали сразу, даже Нестеров, который, кажется, хотел что-то сказать, но не стал. Листок у него было почти пустым, ещё один листочек он, смяв, сунул в карман. – Нестеров, что там у тебя? – спросила математичка. – Молитва, – помедлив, ответил Нестеров. Математичка кивнула и отвлеклась на возню в хвосте первого ряда, где кудрявый и совсем мелкий парнишка пытался одновременно дописать что-то в работе и не позволить отойти сердито шепчущей Асанкиной. Во демократия тут, подумал Макс. У нас за такое убили бы. Тут он как будто выключился на миг, потому что снова попытался вспомнить, а кто кого как убил бы и где это у нас, – и снова не смог. – Лопухова, спишь? – окликнула математичка. Макс спохватился и поспешил отдавать собранную стопку. Интересно, правда пятёрку поставит, размышлял он вяло, бредя по лестнице на первый этаж, куда, кажется, упороли все остальные. Я ж правильно решил – ну, скорее всего. Первые три не трогал, конечно. Но она и не говорила, что их решать обязательно. За четвёртую – пятерка, точка. С другой стороны, чего Макс об этом волнуется-то. Это пусть Настька волнуется, если вернётся – когда вернётся, твёрдо поправился Макс. А нам надо проблемы поважнее решать. Первым делом найти себя. Нет, даже не себя. А туалет. Хочется очень. Туалет нашёлся быстро – правда, вход загораживал парень, старательно счищавший мел со штанов, – видимо, по белёной стенке ногой ширкнул. Не по потолку же. Макс постоял несколько секунд, дожидаясь, пока дорога освободится, не дождался и протиснулся в щель между стенкой и откляченным задом парня. Зад шарахнулся в сторону, парень выпрямился и сказал: – Э, ты куда? С выражением сказал. Густым таким. Макс непонимающе посмотрел на дверь, украшенную стандартным рисунком – шарик поверх треугольника, повёрнутого углом вниз, – с трудом сообразил и отступил назад. – Давай-давай, заходи, – пригласил Нестеров и зачем-то быстро огляделся. Макс двинулся левее, в сторону женского туалета, но Нестеров быстро заступил ему путь. – Отлезь, – сказал Макс срывающимся голосом. Он почему-то очень испугался. Как давно он не пугался-то. Главное, было бы чего. – Отлезь, да? – зашипел Нестеров. – Я ж тебя как человека просил, подскажи, тону ж, написали ж тебе – пожалуйста! Хоть бы повернулась, а? Я ученик воина, напомнил себе Макс. Я пацан. И я почти с Нестерова ростом, значит, сила такая же примерно. Рюкзак тяжело висел на плече. Если сорвать и тем же движением в морду засветить, не обрадуется, поди. – С дороги ушёл, – сказал Макс как мог спокойно и сунул палец под лямку на плече. Нестеров выпятил челюсть, снова зыркнул по сторонам и спросил с угрозой: – Лопухова, ты чего дерзкая такая, а? Думаешь, если баба, в рыло не прилетит? У Макса как будто глаза взорвались. Он дёрнулся вперёд и заорал, не видя ничего сквозь жёлто-алую занавесь и с трудом удерживая себя от пинков, прыжков и укусов: – Я баба?! Сам ты баба, чушпан, скотина безрогая, вонючка! Щас убью тебя вообще, понял?! Ушёл отсюда, гад, понял? Ушёл, говорю! Макс застыл, часто дыша и пытаясь разобраться, где он и что с ним. Он стоял всё там же, а вот Нестерова рядом не было – его будто унесло на метр в сторону. Нестеров пошевелил губами, подбирая слова, и спросил, кажется, потрясённо: – Лопухова, ты что… как маленькая? – Сам ты маленький, понял? – крикнул Макс и утопал в дамский туалет, бухнув дверью. Там, к счастью, никого не было, а то бы Макс выскочил, наверное, и получилось бы совсем нелепо. Зато были кабинки. Макс заперся и от расстройства сделал всё куда быстрее и незаметнее, чем ожидал. Даже попереживать толком не успел и подумать, чего он там лишнего наговорил и почему Нестеров так странно к этому отнёсся. Маленького нашёл тоже, сам он маленький, гад вонючий. Тут Макс понял, что ходит мыслями по кругу, причём совсем не по нужному, и вернулся на больший, хоть и тоже проклятый круг размышлений про комп, интернет и поиск себя. И проклятие как будто лопнуло – от натуги, что ли. Макс понял, что надо делать. Он проверил, всё ли правильно надел и застегнул, подхватил рюкзак с пола и вышел из кабинки. Нестеров у раковин не поджидал. Макс неторопливо вымыл руки, ополоснул лицо, аж легче стало, и постоял у двери, прислушиваясь. Нестеров поблизости вроде не пасся, и никто на вопли Макса не сбежался. Ну или обратно разбежались, пока Макс заседал в кабинке. Макс вышел в пустой холл, прокрался к расписанию, внимательно изучил сегодняшний график, убедился, что компьютерный класс сейчас свободен, и беззвучно зашагал на третий этаж. Никаких учителей и завучей навстречу не попалось, но у самой двери Макс сообразил, что кабинет ведь может быть и заперт. В их школах классы между занятиями не запирались – кажется, – но тут же компьютеры, пусть старые. Товарно-материальная ценность, это так вроде называется и подлежит охране, контролю и запиранию. Макс послушал немного и аккуратно толкнул дверь. Дверь не заперта, класс пуст, компьютеры незапароленные. На этом удача кончилась. Местный администратор блокировал доступ к соцсетям и куче сайтов, в том числе к игровым. Макс попробовал несколько машин, даже учительскую, поискал выходы через зеркала и анонимайзеры. Глухо, всё отрублено. Макс встал, пнул кресло так, что оно сшибло в кучу ещё штук пять, и уставился в пол, размышляя. Надо подкарауливать одноклассников и напрашиваться к ним домой, другого выхода он не видел. Дождёмся конца уроков и подкараулим Лизку, Польку, да хоть кого – лучше бы сразу на толпу напасть, чтобы, если одна откажется, другая тут же нашлась. В принципе, можно к кому-нибудь из младшеклассников в гости напроситься, в чей-нибудь офис заскочить или найти интернет-кафе, где согласятся к экрану в долг допустить. Но это какие-то сказочные варианты совсем, в жизни они не то что не срабатывают – просто не происходят. Ладно, до конца уроков время есть, может, чего и придумаю. А пока лучше бы найти место, где можно отсидеться до конца занятий. Макс подхватил рюкзак, и тот немедленно запел. Что-то гаденько-популярное. Разве ж Настька какую толковую песню на телефон поставит. Макс с трудом нашёл телефон в специальном отделении рюкзака, в которое сам же полтора часа назад его и определил. На экране хохотал дядька в войлочной шапке, как из бани, украшенный подписью «деда». В телефоне никто не хохотал. Нестарый голос сразу нервно спросил: – Настя, ты где? Я тебя уже десять минут жду! Ты в порядке? Спускайся немедленно, опаздываем! – Деда, у меня живот болит, – начал Макс. – Пройдёт, – отрезал дед. – Спускайся, в дороге поговорим, соревнования через полчаса начинаются.