– Это выходит, я охотился регулярно? – на всякий случай осторожно уточнил Мишка. – И еще как. Почитай, всех нас кормил. И по пушному зверю ходил, и по дичи, и рыбу ловил. То-то Трифон взъерепенился. Раньше половину добычи твоей купцам на кухню продавал и с деньгами был, а теперь… – Она замолчала, удрученно вздохнув. – Ничего. Были бы кости, а мясо нарастет, – попытался успокоить ее Мишка. – Раз уж вставать пытаюсь, значит, не все так плохо. Сейчас главное тело в порядок привести, и чтоб голова не болела. А память… – Он замолчал, подбирая слова. – Главное ухватки охотничьи вспомнить, остальное само потихоньку придет. – Даст бог, вспомнишь, – слабо улыбнулась Глафира Тихоновна. – Вы мне напомните, я вам кто? Вроде как племянник, – осторожно предположил Мишка, выводя ее на нужную тему. – Слава те господи, вспомнил, – оживилась женщина. – А родители мои где? Померли? – Так бандиты басурманские налетели и всю деревню вашу пожгли. Батя твой отстреливался, да застрелили его. Мать, сестра моя единокровная, с младшей дочкой через огород бежала, так их обеих одной пулей и убило. Вот ты один и остался. А я забрала. Своих-то деток мне Господь не дал, – всхлипнула женщина. – Бандиты – это хунхузы китайские? – быстро спросил Миша, сам не поняв, почему указал именно на них. – Они, проклятые, – кивнула Глафира. – Ладно, Глафира Тихоновна, спать идите. Да и я еще подремлю, – закруглил Миша разговор, пытаясь проанализировать ситуацию. – Да куда теперь спать-то? – удивилась женщина. – Корову доить пора. А ты спи. Спи. Поправляйся, – добавила она, погладив его по щеке шершавой от мозолей ладонью. Поднявшись, женщина отправилась по своим делам, а Мишка, устроившись поудобнее, принялся лихорадочно ощупывать собственное тело. Только теперь до него дошло, что с ним не так. Это было не его тело! Это было тело подростка лет четырнадцати-пятнадцати. Жилистое, крепкое, но явно не знающее, что такое настоящий спорт и серьезная драка. Поднеся к лицу ладони, Мишка внимательно изучал крепкие пальцы с кое-как обрезанными ногтями и мозолями от домашней работы. «Ну и как это все понимать? Меня самого-то куда дели?! – взвыл он про себя, чувствуя, как от ужаса волосы на голове шевелятся. – Это что? Выходит, наши фантасты про всяких попаданцев правду писали? Получается, что теперь я и сам попал? Вот только куда? Так, стоп. Мишка, возьми себя в руки и начни мыслить конструктивно… Да ну нахрен! Какой тут, к бениной маме, конструктив? Как это вообще может быть?! Куда меня нахрен занесло?!» Последнюю фразу он едва не выкрикнул в полный голос, в последний момент сообразив, что привлечет к себе внимание и получит кучу ненужных вопросов. С грехом пополам справившись с эмоциями, он принялся глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Сейчас, главное, было понять, куда он попал и что с этим делать. Как оно случилось, можно будет обдумать позже. Успокаивая себя подобными мыслями, Миша немного взял себя в руки и принялся вспоминать, что успел увидеть во время своей недолгой прогулки. – Так. Изба-пятистенок. Такие по всей России ставили. Тетка про хунхузов сказала. Выходит, я где-то за Уралом. Я вроде паровозный гудок слышал, выходит, рядом железка. Мама! Неужели я где-то на КВЖД? Если так, то я действительно попал. Места тут веселые. Стоп. А с чего я решил, что гудок был паровозный? А с того, что у тепловозов гудок другой. Не такой писклявый. Уверен? Да, блин. Уверен. Вздрогнув от собственных мыслей, Миша зажмурился и сжал кулаки, снова пытаясь успокоиться. Новое тело то и дело выходило из-под контроля. Похоже, гормональный всплеск подростка заливал его сознание эмоциями. Отдышавшись, Миша расслабился и вернулся к размышлениям. «Итак, что мы имеем? Тело мальчишки. И чем им мое старое не понравилось? Крепкое, здоровое тело сорокалетнего мужика, отслужившего в армии, регулярно занимавшегося рукопашкой и имевшего нормальные мужские увлечения: охота, рыбалка, техника… Ладно. Уже отобрали, и претензии непонятно кому предъявлять. А вообще, если вспомнить, как оно все случилось, то поневоле начнешь верить в инопланетян и чертей. Мотоцикл жалко. Из руин старичка поднял. До сих пор как вспомню, так вздрогну. Одна только покупка его мне столько усилий стоила, что смех берет. С завода они только с коляской идут, а я всегда чистый байк хотел. Пришлось на гайцев выходить и с их гаража списанный мотоцикл брать. Да уж. Но ведь добился своего. Купил, восстановил. Как новенький был. Черт!» Не удержавшись, Миша зло зашипел сквозь зубы. Именно потеря мотоцикла, в который он вложил столько сил и времени, заставила его понять, что потерял он не только мотоцикл, но и всю свою прошлую жизнь. Да, пусть странную, где-то бестолковую, в чем-то даже глупую, но свою. Налаженную, привычную. Что больше не будет ничего из того, к чему он так привык. Ни посиделок в бане с друзьями, ни флирта с женщинами, ни долгих выездов на природу. Придется все начинать заново. «Да твою ж мать! За что мне это? – взвыл он про себя, снова сжимая кулаки. – Так, Миша. Остановись, или сам себя загонишь. Вспоминай, как тебе на Кавказе хреново было. Пережил. Выжил. Вот и здесь справишься. Выживешь, если сильно захочешь. Думай, Мишка. Думай. Что у нас в активе? Возраст и потерянная память. Под эту марку можно будет некоторое незнание местных реалий списать. А главное, у тебя есть знания твоего времени. Теперь нужно узнать, где именно я нахожусь и какой тут год. Судя по манере разговора, это начало прошлого века. Выходит, царские времена. А может, все не так плохо? Блин, да тут же тогда все мои знания и яйца выеденного не стоят. Вся наука еще только начинает развиваться. Оружие как бы не дульнозарядное. Небось, еще карамультуки с дымным порохом. Стоп. Это меня куда-то не туда понесло. Что там тетка сказала? Я охотником был? Точно. Нужно попросить ее ружье принести. Тогда многое ясно станет. Охотничье оружие, это отрасль выпуска боевого. Хотя это может и берданкой какой допотопной оказаться. Откуда пацану хорошее оружие взять?» Вошедшая в избу Глафира Тихоновна поставила у порога подойник и, вытирая руки фартуком, подошла к лежанке. Убедившись, что Мишка не спит, она улыбнулась и тихо спросила: – Дать молочка, сынок? Свежее. Только сцедила. – Благодарствую, – кивнул Мишка, припомнив подходящее словцо. – И это… Мне б амуницию мою охотничью осмотреть. И ружье. Может, там не все пропало? – быстро добавил он, торопясь воплотить свои мысли в дело. – Так сумки твои порвало все, а ружье в сенях. Принесу сейчас. Остальное, вон, в сундуке, – ответила женщина, кивнув куда-то в угол. Вернувшись к лежанке, она протянула Мишке курковую двустволку с разбитым в клочья цевьем и расщепленным прикладом. – Это чем же его так?! – охнул Миша, вертя в руках эти руины. – Так взрыв сильный был. У инженера сарай по досточкам разнесло. Там сейчас полиция ищет чего-то, – вздохнула женщина. – Что, плохо все? – спросила она, кивая на двустволку. – Пока не знаю. Если стволы не погнуло, то остальное восстановить можно, – пожал Миша плечами, привычно разбирая ружье. Отсоединив стволы, он попытался выбрать удобное положение, чтобы осмотреть их на свету, но снова резко накатила слабость и задрожали руки. Уронив стволы себе на живот, Мишка зажмурился и еле слышно застонал. – Что, Мишенька, опять плохо? – всполошилась тетка. – Слабость накатила. Сейчас пройдет, – прошипел Миша, пытаясь взять себя в руки. – Ты бы отдохнул, сынок. Рано тебе еще с оружием возиться. – Ничего, мама Глаша, справлюсь. Без дела совсем худо будет, – механически отозвался Мишка, пытаясь проморгаться, чтобы разогнать туман перед глазами. – Господи, дождалась! – охнула женщина, быстро перекрестившись. – Чего? – не понял Мишка. – Родители твои погибли, когда тебе девятый годок был. С тех пор ты меня кроме как тетушкой и не звал. А тут… за столько лет… мама Глаша, – всхлипнула женщина, утирая слезы. – Ну так оно вроде, и правильно будет. Ты ж мне вместо мамки стала, – нашелся Мишка, ругая себя за бестолковость и полное отсутствие контроля за собственным языком. – Да что ж я сижу, глупая! – вдруг подскочила Глафира. – Я же тебе молочка хотела… Спустя минуту в руках у Миши появилась кружка свежайшего, еще теплого молока и краюха духмяного ржаного хлеба. Забыв про все сложности и трудности, Мишка, едва не урча от удовольствия, впился зубами в душистый хлеб, запивая его парным молоком. Моментально проглотив импровизированный завтрак, он удивленно заглянул в пустую кружку. Заметив это, Глафира обрадованно улыбнулась и без разговоров повторила все снова. В этот раз Мишка ел не спеша, смакуя каждый глоток. Только теперь он понял, что был жутко голодным. Дождавшись, когда он поест, Глафира забрала у него кружку и, погладив по лбу, вздохнула: – Ну, слава богу, вроде оживаешь. Есть вон начал. – Оживаю, мама Глаша, – улыбнулся в ответ Мишка. – Вот голова перестанет болеть, и можно будет делом заняться. – Это каким же? – Так придется приклад новый резать. С таким больше не постреляешь, – нашелся Мишка, кивая на разобранное ружье. – Мне б доску еловую, пошире, и на длину пальца толщиной. На печку положить, пусть просохнет как следует. Можно найти? – Чего ж нельзя, – удивилась Глафира. – Днем схожу на лесопилку, мужики подберут. – Только без сучков. Чтобы слои ровными были, а то при выстреле треснуть может, – принялся пояснять Мишка. – Да уймись, заполошный, – рассмеялась Глафира. – У нас на лесопилке все соседи работают. Скажу что тебе для ружья, подберут. Сами охотники. – Точно. Забыл, – усмехнулся Мишка, сладко зевая. После сытного завтрака накатила сонливость, и он, переложив разобранное оружие на пол, уснул. * * * Почувствовав, как что-то сжимает его запястье, Мишка привычным движением перехватил это нечто, выворачивая его наружу, и только потом открыл глаза, не сразу сообразив, что происходит. Первым ощущением были паника и желание вырваться. У кровати, на табурете сидел давешний доктор, пытавшийся проверить его пульс. Удивленно посмотрев на пальцы, сжимавшие его вывернутую ладонь, доктор удивленно хмыкнул и, поправив пенсне, спросил: – Где это вы, юноша, научились так ловко людей хватать? У меня аж рука заныла. Прям пластунская ухватка какая вышла. Не ожидал. Ловко, ловко. Похоже, и вправду на поправку идете. – Извините, доктор. Случайно получилось, – поспешил повиниться Мишка, в очередной раз ругая себя за расслабленность. Теперь, когда он оказался непонятно где и как, ему нужно было быть осторожным, как разведчику-нелегалу в стране противника. Иначе в лучшем случае в местном ему будет обеспечено место в дурдоме, а в худшем, если он в дореволюционной России, заграничные партнеры вывезут его в просвещенную Европу и, выпотрошив до донышка, по-тихому удавят, чтобы любое послезнание никому больше не досталось. Значит, ему нужно сделать все, чтобы избежать такого развития событий. Мрачно вздохнув, Мишка задумчиво посмотрел на врача и, заставив себя улыбнуться, спросил: – Доктор, а вы случаем газет с собой не захватили? – Захватил, юноша, – улыбнулся врач, убирая часы в жилетный карман. – Но сначала расскажите, как себя чувствуете. – Голова еще болит и с памятью беда. А из-за головы двигаться трудно, – честно признался Мишка. – А вот двигаться вам пока не стоит, молодой человек. По голове вас ударило крепко. Так что еще неделю полный покой. А там посмотрим. С такими ранениями шутить не стоит. – Это что ж, он еще цельную неделю тут бездельничать будет? – снова раздался сварливый голос, и к лежанке прошаркал странный мужичок. Пегая бороденка клочками, глаза неопределенного цвета под кустистыми бровями, сутулый и весь какой-то нескладный, словно кусками собранный – именно такое впечатление о нем сложилось у Мишки. – Он, значит, валяться будет, а я его кормить стану? – между тем продолжал дребезжать мужик. – А когда я тебя кормил, не мешало? – неожиданно для себя самого огрызнулся Мишка. Поперхнувшись очередной фразой, мужик злобно зыркнул на него глазами и, развернувшись, вышел из избы. Доктор, который во время их беседы рассматривал Мишкин зрачок, оттянув ему веко, только одобрительно усмехнулся в бородку и, достав деревянный фонендоскоп, принялся выслушивать дыхание пациента. Глядя на этот раритет в руках врача, Мишка невольно окунулся в воспоминания собственного детства. Точно такой же деревянный прибор был и у его родной тетки, работавшей терапевтом в районной поликлинике. – Ну что ж, неплохо, неплохо. Организм у вас, молодой человек, крепкий, общее выздоровление идет неплохо. А что касаемо головы, то тут только терпение и покой. Рана на затылке уже почти затянулась, кровотечения нет. Гематома скоро рассосется, а вот с сотрясением мозга шутить не стоит. Так что советую вам полежать спокойно, пока всяческие неприятные ощущения не пройдут. – Спасибо, доктор. А газеты? – напомнил Мишка о самом для себя главном.