А теперь, когда «заводским» собралась помочь вся группировка войск из ГУЦа, равновесие резко нарушилось, «заводские» получали заметное преимущество. То, что Гороховец мог запросто выставить до полка со штатным вооружением и средствами усиления, было правдой, невиданная сила по нынешним временам. Там собрались остатки нескольких частей, шести или семи, так что даже того личного состава, который остался в распоряжении командования, хватало вполне. И остались наиболее опытные и профессиональные кадры, преимущественно офицеры, прапора, некоторые контрактники, большинство с боевым опытом. А уж что касается техники и экипировки… Пусть эти часта в мирное время были оснащены не самым блестящим образом, но теперь, когда людей в них стало меньше, получился даже некий переизбыток. По крайней мере, высокоточное оружие у них имелось, и они готовы были его использовать. Были и вертолеты, а что может быть страшнее для плохо вооруженного противника? Кто-то вызвал Андрюху по радио, он ответил: «Идем», после чего нас позвали на ранний обед или поздний завтрак, мы так и не поняли, на что именно. Там нас познакомили с двумя людьми, которые поедут с нами. Оба были в армейских камках, один – капитан третьего ранга из флотилии, второй – мастер одного из цехов автозавода. Фамилия кап-3 была Большаков, и он ее оправдывал полностью. Пусть не ростом, зато поражал шириной плеч и размером ладоней. Новенький АКС смотрелся в них как игрушка. Мастер цеха же, Петренко, был невысоким, усатым мужичком к пятидесяти, на котором армейский камуфляж смотрелся как чья-то дурацкая шутка. Вооружили его «укоротом», да и то, судя по всему, особой пользы от такого действия не ожидали. По всему похоже, что Петренко побаивается своего же автомата, предпочитая его лишний раз руками не трогать. Накормили хорошо, проблем с продуктами здесь не испытывали, а готовили жены «заводских», так что заботились о том, чем питаются их мужья. Под временную столовую был выделен один из складских корпусов, в пристройке к которому расположили сразу несколько полевых кухонь. Сколотили длинные скамейки и столы, на каких и за какими народ и располагался. – Вы сразу в ГУЦ? – спросил Большаков. – Почти что, – кивнул я. – Дозаправимся на арсенале и оттуда в ГУЦ. Торопитесь? – Ну теперь не так чтобы очень, стрельба в Бору затихла, но хотелось бы договориться с вашими быстрее. Я здесь пока за сухопутного воина получаюсь, а мне бы проще на воде. Не умею я на суше воевать вообще, не обучен толком. – А практики в морпехе не было разве? – Так это когда было-то! Загнул ты! Где река, а где имение. После четвертого курса училища загнали в Печенгу, погоняли и обратно отправили. Я же штурман по специальности, подводник, ВВМУПП[43] питерское заканчивал, а меня видишь куда занесло. По Каспию хожу, на катере, зачем там вообще штурмана, не знаешь? – Без понятия. – И я тоже. Голос у Большакова был как из бочки, под стать внешности – широкому, почти квадратному лицу со сросшимися на переносице черными бровями и плечам, шириной почти равными росту. – Мне сказали, ты собираешься дальше, в сторону Вятки, отсюда идти? – Собираюсь. – Это на хрена, прости господи? Там звиздец всему настал, одни банды. Деревни под корень вырезаны, кошмар что творится. Я три дня на Бору просидел, мы беженцев принимали с той стороны постоянно. Так они такое рассказывают – волосы дыбом стоят, и не только на голове. – А где эти беженцы сейчас? – Ну как ты думаешь? Здесь, конечно, куда им еще деваться? А у нас людей не хватает на все работы. Поставили на лопаты – и вперед, крепить оборону. – А собрать информацию о том, что там делается, кто-то удосужился? – Естественно. Начальник разведки. – Итить твою! – Я аж вилку отложил в сердцах. – Я тут пытаюсь выяснить, что там меня ждет, у вас вся информация есть, но сказать об этом западло. – Ты не горячись давай. Я здесь начальник разведки, по пути тебе расскажу, что узнать удалось. В одной машине поедем. Александр Бурко 17 мая, вторник, утро С утра Бурко решил навестить «корпус Домбровского». Николай после переселения в Центр взял бразды правления над всей местной наукой, включая и главное направление действия – вирусологию и фармацевтику. Пусть он в этом и не специалист, у него помощники толковые, зато человек верный и надежный, да и вообще в науке давно, пусть и в другой ее отрасли. В кабинете он Николая не застал, тот, со слов секретарши, такой молодой и томной, что сразу начинаешь плохо думать о ее шефе, ушел в виварий. Она предложила его вызвать, но Бурко отказался и направился туда сам, решив полюбопытствовать, чем же его друг детства занят. Николай, как всегда неряшливый и растрепанный, сидел за столом в компании еще двух человек в лабораторных халатах и через заляпанное кровью и слизью толстое стекло наблюдал, как здоровая «зомбо-собака», явно уже крепко «подморфировавшая», грызет труп собаки обычной, больше уже похожий на груду промокшей в крови пакли, чем на тушу. – Видал? – спросил Домбровский, протягивая руку. – Сначала башку прокусила, тварь такая, и только потом жрать начала. – Прокусила? – удивился Бурко. – Ага, именно, – подтвердил Николай. – У нее конструкция челюстей такая хитрая теперь, что может у другой псины череп как в тиски зажать. Я даже начинаю подозревать, что «шестерка» эта самая – какой-то наноробот вирусного размера, с заложенной в него программой трансформаций. Очень уже все хитро и мудро. – Вот как… – поразился Бурко. – Диск хочешь посмотреть на досуге? Мы тут много интересного наснимали. И с собаками, и с крысами, и с мертвяками пойманными. – На людях пока не проводили экспериментов? – полуусмехнулся, полувсерьез спросил Бурко. – Нет, – ответил Домбровский. – Но если честно, то полагаем, что такие эксперименты проводить надо. И тебе бы подумать было неплохо, кого не жалко для такой работы. – В смысле? – В смысле есть же всякие бандиты у Пасечника в подвале, еще кто-то, кого можно на опыты пустить. Не получится без экспериментов на людях, так мы поисками вакцины будем век заниматься. – А вообще как успехи? – спросил о важном Бурко. Домбровский поморщился, развел руками: – Стараемся. Что-то уже сделали, до чего-то как до Пекина раком. Плохо, что располагаем только мутантами, исходного вируса нет. – Работаем над этим, – пресно ответил Бурко. – Думаю, что добудем. Но в любом случае работу свою делайте. – А мы что тут, с девками спим, по-твоему? – засмеялся Николай. – Тут нет, – вспомнил Бурко. – А вот секретарша твоя на мысли наводит. Если начнутся с женой твоей скандалы, да еще в общем доме, – отселю, обещаю. – Да я аккуратно! – отмахнулся тот, даже не пытаясь возражать. – Строго на рабочем месте, не чаще двух раз в течение рабочего дня. Это у меня стрессы снимает. – Она из местных? – Нет, привез из Центра спасения. Я же тоже соображаю. А так все в порядке, одинокая студентка, без друзей и защиты… куда бы она попала? В Медное в бордель разве что. А тут при пайке и должности. Благотворительность чистой воды. – Сам привез? – удивился Бурко. – А я думал, что ты за периметр вообще не выбираешься никогда. – Ну щас! – даже возмутился Домбровский. – Машина прикрепленная есть, охрана есть, чего мне все время дома сидеть? С ума тронешься. Так, катаюсь иногда. А в Медном шашлыка поесть можно божественного, и тебе бы рекомендовал. В народ типа выйти инкогнито, как Гарун аль-Рашид. – Ладно, видно будет. А диск давай, кстати, посмотрю на досуге. – Слава, скопируй, что поинтересней, – сказал Домбровский одному из своих коллег. – Минутку, – кивнул тот и направился к компьютерам. – Знакомое лицо, – глянул на него Бурко. – С Дегтяревым работал? – Точно. Пятерка тебе, – улыбнулся Николай. – Слава и Боря, оба работали в НИИ. Слава по компьютерам главным был, а Боря у Дегтярева заместителем. Только когда случилось все, оба в отпусках были. Прилетели на следующий день, мы их вызвали. Морф в клетке начал трясти остатки собачьей туши так, что толстое стекло загудело от ударов. – Не разобьет? – нахмурился Бурко. – Да ты что, это же бронестекло, – отмахнулся Домбровский. – Слава, давай побыстрей, ага? Шеф ждет. – Да я быстро! – откликнулся тот, заметно суетясь. – Здесь мусора много, выбираю самое наглядное. Вскоре Слава вскочил, вытащил из компьютера серебристый диск и отдал, сунув в конвертик, Домбровскому, сказав: – Тут самое интересное вроде бы. Но торопился очень, мог что-то и пропустить. – Не принципиально, как мне кажется, – успокоил его Бурко, забирая конверт. – Ладно, работайте. Насчет «жертв науки» поговорю с Пасечником, если есть кто, кого только в петлю, то подумаем на его счет. – Нам бы штучки четыре для начала, – сказал Домбровский, сразу решив ковать железо, пока горячо. – Это к Пасечнику, – покачал головой Бурко. – Что бы ты себе, Коля, ни думал. И с секретаршей поосторожней, я тебя предупредил. Если Соня узнает и на все это будут смотреть мои дети – не обессудь. – Да я, как товарищ Крупский, всем конспираторам конспиратор, – явно не принимая предупреждение всерьез, засмеялся Домбровский. Бурко лишь пожал плечами, попрощался и вышел из лаборатории. На улице его поджидала белая «Нива», на которой Бурко катался по территории, и за рулем сидел Егор Шилин – его личный водитель, а заодно и охранник, в прошлом лихой вояка-прапор из ВДВ, которого Марат Салеев на эту должность порекомендовал лично. – Куда теперь? – спросил тот, заводя мотор. – Давай к Пасечнику заедем, а потом домой отвезешь. – Понял. «Нива» бодро покатила по дороге, виляя среди строений и заборов. Суеты в Центре стало меньше – период обустройства благополучно завершился, каждый теперь занимался своим делом, да и людей чуть поубавилось – многие находились в командировках на других, новых территориях. Проехали мимо забора детского сада, где во дворе на горках и в песочницах возилась целая толпа малышей и в проходной которого стояли двое эсбэшников в черном, в полной экипировке. Во всем, что касалось детей, старались избежать любой, даже самой минимально возможной, неприятной случайности. Затем потянулся учебный городок военных, где кто-то занимался, потом замелькали боксы парка военной техники. За ним появилось здание караулки, где постоянно дежурила ГБР,[44] и уже дальше – «Пасека», как называли теперь все отдел безопасности, возглавляемый Александром Васильевичем Пасечником, бывшим генералом.