Орест Но чей же гнев возбудишь ты, царевна? Электра Микенский люд угрюм и злоречив. Орест Все ж волю дай желаньям… Нам с Эгисфом, Живым или убитым, мира нет. Электра Итак, с чего ж начну и чем закончу, В средине что скажу я?.. А зари Я ни одной не провела, чтоб в мыслях Не размотать весь тот клубок речей, Которым бы свободная Электра Ему в лицо швырнула. Час приспел. (К трупу Эгисфа.) Услышь же, что еще живой ты должен Был выслушать. Проклятый, без вины Сиротами за что ты нас оставил? С женой вождя слюбившись, вражьих стен Ты не видал… И в глупости надменной, Убийца, вор и трус, мечтать ты смел, Что взятая прелюбодейством будет Тебе женой примерной. Если кто, На ложе ласк обманом приклонивши Замужнюю, ей мужем станет и Вообразит, что скромною подругой Его чертог украсился, назвать Его нельзя счастливым. О, ты не был Так счастлив с ней, как, может быть, мечтал. Нечестия лобзанья не смывали С ее души, и низости твоей Средь пылких ласк она не забывала, И оба вы вкусили горький плод, Она твоих, а ты ее пороков. По всем устам ходило у микенян: “Царицын муж”, а мать женой Эгисфа Не звал никто. О, горший из позоров, Когда в семье жена главой, а муж Так жалок, так принижен, что в народе По отчеству не кличут и детей. Да, истинно завидный брак – из дома Богатого и знатного добыть Жену и стать при ней еще ничтожней… На золото позарился Эгисф: Он им мечтал себе прибавить весу… Иль мы богатством прочны? Нет, сердец Сокровища природные, не деньги Нас вызволят из жизненных тисков. А золото с клеймом обид и зла На миг блеснет в чертоге – и пропало… Про женщин и Эгисфа не решусь Я говорить, как девушка. Но будет Довольно и намека. Он преград Себе не знал, кичась богатством нашим И красотой своей. О, если мне На выбор бы давали… Этих кукол Изнеженных суровому лицу Не предпочла бы я. Ареем дышит Отважный муж, а с этими куда? Иль в хоровод? Иди же в прах, невежда!