Нежная рука коснулась моего живота. – Там моя дочь. Я кивнула, и он обнял меня одним из тех способов, который заставлял забыть все ужасные вещи о нём. Он поблагодарил Бога за то, что тот благословил нашу маленькую семью идеальной дочерью. И действительно, даже со всеми его недостатками – а недостатков у него была целая уйма – я не могла утверждать, что Давид не заботился о Блэр. Я полагала, что это больше было связано с его имиджем идеального отца, чем с реальной любовью к нашему ребёнку, но всё-таки он заботился. Ему было не всё равно, поэтому он снова и снова пытался вернуть опекунство. Но, к счастью для меня, его проблемы с гневом оставляли горы улик и протоколов, а это означало, что ни один судья не смог бы даже «продать» ему право на опеку Блэр. Он по-прежнему имел право на несколько дней с ней, и я постоянно спорила с ним о том, на какие праздники он может её «взять», но по большей части роль Давида в жизни Блэр была в основном денежной. Каждый месяц он исправно отправлял алименты прямо на мой банковский счёт. Этого никогда не казалось достаточным после школьных сборов, экскурсий, дней рождений и скаутов, но просить больше денег не стоило из-за того, что так я давала Давиду больше власти. Я пыталась объяснить это Эшли, но она не понимала, каким ужасным он был, а мне не нравилось воскрешать все эти воспоминания. Это означало лишь то, что она не знала, насколько туго мне иногда приходится с деньгами; честно говоря, пока Артур не влез в её жизнь, это не имело большого значения. Бывали дни, когда я безумно завидовала ей: она не знала, кто отец Леоны, и ей не приходилось каждый месяц иметь дело с психом. Мне же, напротив, приходилось разговаривать с ним по меньшей мере два раза в месяц. Один раз в первый день каждого месяца, когда я подтверждала, что получила его платёж, и сообщала ему, в какой день ему разрешено видеться с Блэр. Во второй раз, когда он её забирал и привозил. Он соглашался с моими условиями и спрашивал, что ему нужно сделать, чтобы провести с ней дополнительный день или выходные, а я мысленно посылала его в жопу, после чего вежливо сообщала, что ему нужно будет поговорить об этом с судом. Он вздыхал, спрашивал меня, действительно ли мы должны пройти через всё это снова. – Это была одна ошибка, Кэт, – сказал бы он. – Которая поместила меня в больницу, Давид, – ответила бы я. – Я бы никогда не сделал ничего, чтобы причинить ей боль. – Ты говорил, что никогда не сделаешь мне ничего плохого. – Я изменился. Я больше не тот человек, который может так поступить. – Я тоже. Я больше не из тех, кто позволит тебе это сделать. – Она и моя дочь тоже. Ты не можешь скрывать её от меня. – Я не скрываю её от тебя. Я даю тебе время, которое ты должен проводить с ней по решению суда. Иногда мне приходилось уступать, тем более что Блэр была ещё слишком мала, чтобы понять, что означали все эти подарки, игрушки и походы в парки развлечений. Каким бы куском дерьма ни был Давид, я не ругала его при ней. А он был. Он был огромным куском дерьма. *** – Ты опоздала, – сказал он, когда ответил на мой звонок первого числа месяца. Я уставилась на фасад своего дома с места в машине, надеясь, что Блэр и Леона не выглянут в окно и не поймут, что я приехала. Ещё я надеялась, что Давид не сможет доказать, что я совершенно забыла, что сегодня первое число месяца. Я не хотела давать ему ни малейшего шанса, чтобы утверждать, что я не контролирую ситуацию, время и всю свою чёртову жизнь, что может навредить ребёнку. В моём желудке нарастала и закручивалась спираль ужаса в последние несколько дней с тех пор, как я поняла, что мне придётся просить у Давида денег, чтобы заплатить за дурацкие билеты на Тейлор Свифт. – Я должна была работать, – сказала я категорично. – Сегодня суббота. – И? Иногда я работаю по субботам, Давид. – Ты могла бы позвонить в свой перерыв, – ответил он. – Или написать СМС, чтобы я знал. Или, не знаю, дать мне возможность провести дополнительный день с дочерью, раз уж ты всё равно была занята. – Я задержалась всего на пару часов! И у меня есть няня для неё. – Значит, ты предпочитаешь тратить деньги на какую-то неизвестную девку вместо того, чтобы позволить мне видеться с ней. – Она с Эшли, – солгала я. – Ты бы всё равно не успел вовремя. Твой день с ней в этом месяце – пятнадцатое число. – Ну, конечно! Боже упаси, чтобы у меня был лишний день с ней хоть иногда! В моём желудке запульсировала спираль ужаса, и меня чуть не стошнило на руль. – Ну, вообще-то я… думала об этом. Не было ни вздоха, ни приглушённого звука удивления; Давид просто замолчал. – Думала? – наконец спросил он. Я не сводила глаз с входной двери своего дома, желая, чтобы мой обед остался на месте, пока я пыталась вспомнить слова, которые репетировала снова и снова в своём сознании. Очевидно, это было бесполезно; единственное, на что был способен мой разум, это с ужасом наблюдать за тем, как я опускаюсь на его уровень. – Да, – смогла сказать я. – Я… я подумала, может быть, в этом месяце тебе стоит провести с ней дополнительный день. Пятнадцатого и шестнадцатого. Она могла бы остаться с тобой. – Почему? – потребовал он ответа. Мои ладони вспотели, пока я пыталась собраться с мыслями, что, очевидно, заняло слишком много времени. – Почему, Кэт? – повторил он. – Ты никогда не предлагала провести с ней дополнительный день. Что изменилось? – … – Ты с кем-то встречаешься? Мой рот открылся. – Прости? – Ты с кем-то встречаешься. – Я не… – Нет? Потому что я не могу придумать другой причины, почему ты предлагаешь мне остаться на ночь, когда ты никогда раньше не позволяла мне даже лишней минуты побыть с дочерью. Она уже познакомилась с тем, с кем ты распутничаешь? – Пошёл ты! Слова вырвались из моего рта; я почти выплюнула их. И только когда они вырвались наружу, я пожалела, что не выплюнула рвоту. – Прости? – сказал Давид через мгновение. Сухость во рту была почти болезненной; я сглотнула, надеясь, что это поможет, но язык и горло были словно наждачной бумагой. Это было отвратительно, правда. Мне потребовались годы, чёртовы годы, чтобы собраться с силами и уйти от него, а потом ещё дольше, чтобы найти в себе силы противостоять ему. И за один разговор вся эта хрупкая сила начала давать трещины. «Я не тот человек, который позволит ему причинить мне боль», – сказала я себе. Это было немного ложью, но мне удалось сделать неглубокий вдох, и я смогла снова заговорить. – Во-первых, это не твоё дело, – сказала я, мой голос дрожал. – Во-вторых, нет. Я ни с кем не встречаюсь. Я предлагаю дополнительный день, потому что Блэр хочет пойти на концерт Тейлор Свифт, а я… Мне не нужно было заканчивать предложение. – Тебе нужны деньги, – сказал он. Сладкий восторг скрывался за словами. – Я подумала, что это будет хорошим подарком на Рождество, – пробормотала я. – Она хочет пойти с Леоной. – Хм, – сказал он, а затем замолчал. Наконец, я не смогла больше терпеть. – Ты поможешь мне или нет, Давид? – спросила я. – Помогу, – ответил он.