Она вздохнула. – Не знаю. Наверное, что-то скучное. Он сказал, что я должна пойти в торговый центр и купить платье для церкви. Я сказала, что не люблю церковь и ненавижу носить платья. Бабушка заявила, что Санта не принесёт мне подарков, если я не пойду. Я проглотила то, что хотела сказать, а именно, что её бабушка – отвратительная карга. – Только не говори своей бабушке, что я это сказала, но это совсем не так, – ответила я. Мой голос был почти инстинктивно тихим, как будто одного упоминания о ведьме было достаточно, чтобы она услышала. Её тон настороженно прояснился. – Значит, я не должна ходить в церковь? Ах, чёрт. – Я не говорю, что тебе не нужно ходить в церковь, – осторожно сказала я, – если ты действительно, действительно не хочешь идти, ты можешь попробовать поговорить с отцом. Но Санта в любом случае принесёт тебе подарки. Если он не принесёт их там, я прослежу, чтобы он оставил их здесь, когда ты вернёшься домой. – Ох, – жалобно сказала она, – ну, я думаю, ничего страшного не будет. Но если мне придётся надеть платье, я не буду очень счастлива, мама. Её ответ был почти смешным. Почти. Мы поговорили ещё немного, и я поняла, что её так расстроило: мама Давида принесла завтрак, и Давид сказал дочери, что было невежливо звонить мне, пока бабушка там. Так что она уже была раздражена. Когда Давид сказал, что она должна надеть платье – которое она на самом деле не ненавидела, просто у неё был период, когда она пыталась выработать свой собственный стиль, поэтому то, что ей говорили, что она может носить, а что нет, было настоящей проблемой – она расстроилась ещё больше. А потом, конечно, мама Давида намекнула, что она окажется в списке непослушных детей. Несмотря на то, что Блэр целый год была хорошей, насколько это вообще возможно, и Санта накануне сказал, что она в списке хороших. Она всё ещё не понимала, почему нежелание ходить в церковь – это что-то плохое, и теперь паниковала, что рождественское желание, о котором она мне не говорила, не сбудется. Я пообещала ей, что она по-прежнему в списке хороших, и что я уверена: Санта всё равно постарается исполнить её рождественское желание. Но, может быть, ей стоит сказать мне, что это за желание, чтобы я могла перепроверить его у Санты. Она, конечно, всё ещё отказывалась. Когда я услышала, как Давид на заднем плане сказал, что пора идти с бабушкой в торговый центр, она заговорила немного радостнее. – Повеселись в торговом центре, милая, – сказала я. – Может быть, – ответила она. – По крайней мере, попробуй. – Ну да, – сказала она, хихикая. – Не говори… – услышала я, как Давид выругался на заднем плане, – это грубо! Хихиканье Блэр прекратилось, и она вздохнула. – Ладно. Мне пора идти, мам. Люблю тебя. – Люблю тебя. Поговорим за ужином. Мы повесили трубку. Разочарованная, я прислонилась спиной к изголовью кровати и возилась с телефоном, пока чувство вины мамы не взяло верх. – Ты расстроена, – сказал Дани, опираясь на локоть, – поговори со мной. И как я должна была объяснить ему это? Что моя кожа словно зудит, что мой желудок бурлит, что, пока я лежала в постели и думала, как хорошо проснуться рядом с ним, и как я наслаждалась прошлой ночью, мою дочь заставляли чувствовать себя плохим ребёнком, потому что она не хотела надевать платье и идти в церковь. Как бы я ни пыталась объяснить ему это, он, похоже, не понимал. – Я должна что-то сделать, чтобы помочь ей, – сказала я ему. – Что ты можешь сделать? – прямо спросил он. – Серьёзно. Да, это плохая ситуация. Да, твой бывший – придурок высочайшего уровня. Но ты сама сказала, что ничего не можешь сделать, пока он не вернёт её. Ты не можешь чувствовать себя дерьмово из-за того, что получаешь удовольствие. – Могу и буду, – упрямо сказала я, – только попробуй остановить меня. Он поднял бровь. – Это приглашение? Мой рот открылся. – Приглашение для чего? Тень ухмылки появилась на его губах, как бы он ни пытался её побороть. – Чтобы попытаться спасти тебя от дерьмового чувства. Я уставилась на него, потеряв дар речи. Да… Это вроде как было то, на что я намекала, не так ли? И то, на что он намекал… Это было совершенно неуместно, но с каких пор я стала той, кто заботится о подобном? Очень обдуманно я положила телефон обратно на тумбочку, а затем пристально посмотрела на Дани. – Посмотрим, как ты постараешься, Даник. Заставь меня улыбнуться. Не теряя ни секунды, он встал на колени и придвинулся вплотную, так что практически прижал меня к изголовью кровати. Его губы мгновенно оказались на моих. Обжигающий, испепеляющий поцелуй, от которого у меня перехватило дыхание. Уверенная рука переместилась к моему колену, раздвигая мои ноги, чтобы он мог провести пальцами по внутренней стороне бедра. – Уже работает? – пробормотал он мне в губы. – М-м-м, – ответила я, – ещё не совсем. – Очень жаль, – сказал он небрежно, беря меня за запястье и направляя мою руку к своему члену, – потому что для меня это работает. Я почти улыбнулась, когда обхватила пальцами его пульсирующий ствол. – Быстро, – заметила я, когда он отпустил моё запястье, чтобы снова схватить мою грудь. – Быстро? – усмехнулся он, покусывая мои губы. – Мне пришлось сидеть и смотреть на твою голую задницу, пока ты болтала по телефону. Знаешь, как это было трудно? – Кажется, представляю, – пробормотала я, целенаправленно поглаживая его, – но никто не говорил, что ты должен пялиться на меня. – Как будто я откажусь от возможности увидеть тебя голой, – он снова прикусил мою губу, на этот раз сильнее, – ты знаешь, какая ты чертовски сексуальная? Как я чертовски привязан к твоему телу? Это не породило улыбку, но прилив покалывающего тепла заплясал по моей коже, вызвав покраснение лица и влажность между ног. Его пальцы продолжали делать эту безумную вещь, постукивая по чувствительному месту на моём бедре, всё ближе и ближе к моей киске, но так и не добрались до неё. Я продолжала теребить его член. Гладкий жар его ствола почти так же сводил с ума, как и ощущения от его пальцев, пока я больше не смогла этого выносить и вынуждена была извиваться на месте, отчаянно нуждаясь в трении. Лёгкое движение не осталось незамеченным. На мгновение я подумала, что Дани собирается сдаться и начать ласкать меня пальцами. Его манящие пальцы двигались вверх и вверх, и как раз когда моё дыхание участилось, и я почти дрожала от предвкушения, он провёл пальцами по губам моей киски… и ничего больше. Я захныкала, прижимаясь к его рту, и почувствовала мягкое дуновение воздуха, когда он рассмеялся. – Уже работает? – спросил он. – Нет, – пробормотала я, абсолютно никого не обманывая. Он просунул язык в мой рот, а рука на моей груди сосредоточилась на соске. Я резко вдохнула, когда он перекатывал твёрдый узелок между пальцами, помня о моём пирсинге, а затем быстро провёл по нему большим пальцем. Это вызвало ещё один толчок, настолько неожиданный, что я почти успела прижать его руку к своему клитору, но он был слишком быстр. – Дани, – умоляла я. – Кэти, – передразнил он. – Ты мучаешь меня. – Хм, – он снова провёл большим пальцем по моему соску, – мы не можем сейчас этого сделать, не так ли? – Не в… ох!