– Всё в порядке, – сказала я, – я поговорю с тобой сегодня перед сном. – Ты имеешь в виду, что споёшь мне сегодня перед сном. Никаких разговоров. – Ещё бы. Люблю тебя, Блэр. – Люблю тебя, мама, – а потом перед тем, как повесили трубку, я услышала: – Всё, я закончила, чёрт возьми! Только благодаря звонку Блэр мы поняли, как поздно уже было. Поскольку Эшли не успела поесть китайской еды в фуд-корте торгового центра, а также накормить ребёнка и парня, она взяла свои вещи и начала собираться домой. Прежде чем открыть дверь, чтобы уйти, она повернулась ко мне. – Итак, помнишь, ты сказала, что ещё не спала с моим братом? – спросила она. – Господи, Эшли, – пробормотала я, – я думала, мы не станем это обсуждать. – Я не говорю, что у тебя есть моё благословение, – продолжила она, – потому что это глупость. Но если у вас с ним что-то будет, я не буду против. Ты ведь сказала, что он тебе нравится. Я снова кивнула, сглатывая комок в горле. – Я всё ещё не знаю, чего хочу. – Понятно, – она перекинула свою сумочку через плечо, – если на то пошло, он несчастен и думает, что у него больше нет шансов с тобой. И я никогда не видела Дани таким подавленным из-за чего-то подобного. – Правда? – Угу, – она бросила на меня пристальный взгляд, – я не говорю тебе, что делать, но я знаю, что отсутствие новостей от тебя мучает его. Ты ему нравишься, Кэти. Ты ему небезразлична, возможно, даже больше, чем он осознаёт. И он не знает, как с этим справиться. Ещё долго после её ухода я прокручивала эти слова в голове. Причины, по которым, как я объясняла Дани, я не могу быть с ним, были полностью решены. Наш возраст уже не имел значения после того, как мы обсудили вещи, которые заставили каждого из нас повзрослеть слишком рано. А Эшли… Что ж. Возможно, ей не нравилось слово «благословение», но, по сути, она его дала. Теперь оставался только страх. После того, как я ушла от Давида, я спала с кем попало. Почему бы, блин, и нет? Я освободилась от брака с чудовищем и впервые в своей взрослой жизни была одинока. Так что да, я занималась сексом, получала удовольствие, оргазмы и напоминания о том, что секс – это потрясающе, когда ты не зажата под парнем, который не имеет никакого представления о женском удовольствии, и на этом я остановилась. Я никогда не встречала никого, кто был бы для меня чем-то большим, чем просто человеком для приятного времяпрепровождения. Так что Дани, молодой Даник, брат моей лучшей подруги двадцати одного года, был бы первым, если бы всё пошло именно так. И это было так же страшно, как и несколько огорчительно. Страшно и волнительно, потому что я сказала Эшли правду. Возможно, это был первый раз, когда я сказала это вслух, но мне действительно нравился Дани. До этого момента это была серьёзная проблема с простым решением: это было невозможно. Но теперь… Теперь это было возможно, что означало, что я должна была сделать выбор. Я не знала, смогу ли я когда-нибудь преодолеть свой гнев на Давида за то, что он разрушил ту девушку, которой я была. Я пыталась найти ту девушку снова после того, как ушла от него, но её уже давно не было. Конечно, она была глупой. Она была бунтаркой, хотя у неё были на то причины. Она пила, курила и делала глупости, как и большинство девочек её возраста, но у тех девочек не было родителей, которые так тщательно и бездумно следовали религиозным догмам. Поэтому она восстала против этого и в процессе загнала себя ещё дальше в ловушку. Давид забрал всё, что делало меня мной, кусочек за кусочком. Кое-что из этого я знала как грех с самого начала; церковь очень ясно говорила о пьянстве, курении и добрачном сексе. Но другие части были отломаны Давидом: любовь к музыке, ярким цветам, пирсингу, татуировкам и диким волосам. Вещи, которые представляли любой уровень независимости, индивидуальности. Он сломал девушку, которой я хотела быть. Я перестроила некоторые из этих вещей, когда ушла от него, но я не могла перестроить всё. Я могла покрасить волосы и проколоть каждый лоскут кожи, который можно было проткнуть иглой, но я не могла вернуть себе те годы открытий, те жизненно важные времена, когда все остальные узнавали, кто они такие. Быть так далеко от тех лет, когда мужчина, которого я хотела, был в самом их центре… Часть меня хотела оплакивать то, что я никогда не смогу вернуть, а часть боялась, что отсутствие этого опыта означает, что всегда будет чего-то не хватать. В частности, этого чего-то будет не хватать нам с Дани. Так что теперь мне предстояло сделать выбор. У меня не было оправдания «ты брат моей лучшей подруги» или «я слишком стара для тебя». Всё, что у меня было, – это испорченная жизнь и вопрос о том, правильно ли я поступила, втянув в неё Дани. Особенно зная, что это была не та жизнь, о которой он мечтал. Это была даже не та жизнь, о которой мечтала я. Я сказала себе, что мне не нужно выбирать сразу. Что Дани поймёт, и Эшли тоже. Учитывая всё, что происходит сейчас, было вполне разумно отложить этот выбор. Я могла бы даже написать Дани, чтобы сказать ему об этом. Но я этого не сделала. Вместо этого, после того как Блэр позвонила мне, чтобы пожелать спокойной ночи, я положила трубку и переоделась в пижаму со слезами на глазах, жалея свою дочь и злясь на бесплотный голос на заднем плане, который, вероятно, принадлежал моему бывшему мужу, призывающий её поторопиться и закончить, чтобы она могла лечь спать. И когда я вытерла слёзы с глаз, я сделала свой выбор. Глава 16 – Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно. – Я буду. Я слушаю. – Хорошо. Ты всегда будешь слишком молод. Ты… – Мы уже говорили о… – Дани, заткнись нахрен. Я сказала: слушай. – Ладно. Я сделала глубокий вдох. – Ты всегда будешь слишком молод. Ты всегда будешь братом моего лучшей подруги. Это никогда не изменится. А я всегда буду слишком хреновым вариантом для тебя. Я никогда не смогу понять, как правильно делать подобные вещи. У меня никогда не было нормальных отношений. Никогда. Я не знаю, как это, и я уже прошла тот этап, когда думала, что смогу научиться. Иметь дело с этим было бы несправедливо по отношению к кому бы то ни было, и в первую очередь к тебе. Ведь ты можешь организовать всё это с кем-то другим намного лучше. – Ладно, подожди, это не… – Дай мне закончить. – Я не собираюсь сидеть здесь, пока ты говоришь… – Ради всего святого, дай мне, блин, закончить! Это и так тяжело, ясно? Он жалобно вздохнул. – Ладно. – Я рассказываю тебе всё это не потому, что это весело. Мне нужно, чтобы ты знал обо мне все дерьмовые вещи. Мне нужно, чтобы ты знал, что я боюсь больниц. И что после того, как я ушла от Давида, мне понадобилось переспать с тремя разными парнями, чтобы понять, что у меня проблемы с возбуждением, потому что я так привыкла к боли во время секса, что мне казалось, будто чего-то не хватает. Есть большая вероятность того, что существует ещё много вещей, о которых я просто не знаю, потому что моя система координат включает в себя чёртова монстра. Я коротко вздохнула и продолжила: – Я могу плакать. Я могу вернуться к своим плохим привычкам и позволю своей гордости взять верх. Я буду стараться не делать этого, но я знаю, что у меня ничего не получится. Я буду бояться, снова и снова вспоминать одни и те же вещи, даже когда буду знать, что лучше их забыть. Будут дни, когда я стану параноиком и буду принимать решения, которые кажутся бессмысленными, даже если они имеют смысл для меня. Я посмотрела на сосредоточенное лицо Дани, но снова не дала ему заговорить.