Гнев был практически логичным выбором во всём этом. И даже если бы я не выбрала гнев, Эшли могла бы. Но гнев не привёл бы меня никуда. Поэтому я решила рискнуть. – Попкорн и пиво? – спросила я. Она заколебалась, потом усмехнулась. – Боже, да. В этот раз мне было немного труднее сдерживать улыбку. Я пошла к холодильнику, в то время как Эшли нашла в шкафу пакет с попкорном. Ещё одна знакомая сцена, за которой последовал ещё один неловкий момент. Мы обе сидели за столом, пока микроволновка творила своё волшебство. Мы не знали, что сказать, и не знали, кто должен нарушить молчание. Когда я больше не могла этого выносить, я заговорила: – Как много Дани тебе рассказал? – Думаю, почти всё, – ответила она, – но как бы в общих чертах. Учитывая, сколько там деликатных нюансов, и тот факт, что он мой брат, я решила, что смогу прожить без лишних подробностей. На этот раз мне даже не захотелось улыбнуться. – Верно. Снова тишина, а затем Эшли тяжело вздохнула. – К черту всё. Кэт, прости меня, ладно? Я не понимала, через какое дерьмо ты проходишь, и сказала… Это было последнее, что тебе нужно было услышать, а я говорила об этом так, как будто это пустяк. Мне жаль, что я была дерьмовым другом, и что ты не чувствовала себя… нет, – она остановилась и покачала головой, – не то чтобы ты не могла поговорить со мной… Но после моих слов у тебя вряд ли появилось бы желание. Мне жаль, что я заставила тебя так себя чувствовать. Мне хреново из-за этого. Ты не заслужила ничего подобного. Вообще ничего. Это чертовски хреново, и я скучаю по тебе. – Я… спасибо, – сказала я, ошеломлённая внезапностью всего этого, – мне тоже жаль. За то, что не поделилась с тобой. И за то, что я сказала, когда мы были в кафе. И за… Я не знала, как закончить предложение. За то, что не спала с её братом, но пыталась? За то, что почти сделала это в её гостиной? За то, что я перешла черту, которую не должна была переходить, привлекая из всех возможных людей её брата? К счастью, Эшли, похоже, не хотела, чтобы я заканчивала это предложение так же сильно, как я не хотела его заканчивать. – Честно говоря, это было довольно дерьмово с твоей стороны, – сказала она прямо. – Я говорила себе, что ты не из тех людей, которые делают что-то подобное только для того, чтобы отомстить. Но я… Она запнулась, и я уставилась на неё, разрываясь между пониманием и обидой. Эшли подняла на меня глаза, на её лице появилось страдальческое выражение. – Я ненавижу, что вынуждена спрашивать, – сказала она, – но просто будь честна со мной. Было ли это… – Нет, – сказала я, почти онемев от шока, – всё это началось до того, как мы поссорились. Судя по выражению её лица, Дани не рассказал ей большую часть того, что случилось. – Что?! Оборонительная реакция поползла по моей спине, и я почувствовала, что моё лицо покраснело. – Дело было не в тебе. Никогда. Мы… Я всё время говорила, что мы не можем из-за тебя. – Как долго? – спросила она с таким же ужасающим любопытством, с каким человек наблюдает за автомобильной аварией. Я уставилась на своё пиво, отчаянно желая сделать глоток только потому, что во рту было ужасно сухо, но понимая, как плохо это будет выглядеть. – Мы поцеловались. Однажды ночью девочки ночевали у тебя, и он принёс ужин, – наконец сказала я, – а потом мы… также целовались в тот день, когда Давид привёз Блэр пораньше. А потом прошлой ночью. Мои эвфемизмы нисколько не обманывали её, но она любезно не обращала на это внимания. – Я даже не знаю, лучше это или хуже. Мне потребовалось мгновение, чтобы осмыслить её слова. Когда я это сделала, то посмотрела на неё с недоверием. – Ты не знаешь, что хуже? То есть то, что мы с Дани нравимся друг другу, хуже, чем если бы я переспала с ним в качестве какой-то больной расплаты? – спросила я. – Я говорю, скорее, о том факте, что ты скрывала это от меня. Господи, это было ещё до концерта! – воскликнула она. Я не смотрела на это с такой стороны, так что не могла придумать, что ответить, и чуть не слетела со стула, когда микроволновка пискнула, сообщая, что попкорн готов. Эшли подождала, пока я принесу миску и сяду, прежде чем заговорить. – Вот в чём моя проблема, – сказала она, – он мой младший брат. Он мой брат, но я его тоже вырастила. И это сразу же означает, что я всегда буду презирать любого, кто причинит ему боль. – Я знаю, и это… – Но ты мне как сестра, – продолжала она, не обращая внимания на мои слова. – Долгое время ты была всем, что у меня было, и это значит, что я буду мгновенно презирать любого, кто причинит тебе боль. Я не была готова к тому, что она посмотрит на меня. Выражение её лица было яростным, но искажённым смятением, разочарованием и страхом. Я не знала, что сказать, поэтому просто смотрела, пока она не перевела дух и не продолжила. – У меня была готова целая речь обо всём этом, но осознание того, что это происходило дольше, чем просто прошлой ночью, это… это всё меняет. Это не было ситуацией, которая произошла в один момент, или что-то в этом роде. Это… Типа, он тебе нравится. И ты ему нравишься. Это не было чем-то одноразовым. Я теребила кольцо на губах. – Нет. Не было. Она вздохнула. – Я не могу читать тебе лекцию о том, что ты старше него, потому что это делает меня огромной лицемеркой. Артур был буквально отцом моей подруги. И я не могу спросить тебя, что ты видишь в нём, или что он видит в тебе, потому что я точно знаю, что вы оба видите друг в друге. Она взяла попкорн из миски, но просто играла с ним, прежде чем посмотреть на меня. – Это действительно то, чего ты хочешь? Я знала, что она хотела от меня услышать, но я не могла сказать этого. Я не собиралась лгать ей. – Я не знаю, – честно сказала я. – Я не хочу причинять ему боль, и, возможно, именно это всё ухудшает, потому что я так чертовски беспокоюсь о чувствах других, что не могу понять, чего я на самом деле хочу. Наверное, это ещё и потому, что всё в моей жизни сейчас превратилось в абсолютный дерьмовый шторм, так что я не думаю, что хорошенько всё взвесила. Настала моя очередь посмотреть на неё со свирепым выражением лица. – Как бы мне ни нравился Дани – а он мне нравится, ладно, я буду чертовски честна в этом – если придётся выбирать между тобой и им, я выберу тебя. Прошёл миг, и я прикусила губу. – По крайней мере, если всё это означает, что мы снова станем друзьями. Она подняла бровь. – Значит, если мы не будем друзьями, ты пойдёшь за ним? Я виновато пожала плечами. – Если мы не друзья, то мне будет меньше дела до того, что ты думаешь. Прошёл ещё один миг, пока Эшли держала мой взгляд, а я – её, а потом она разразилась смехом. – Это справедливо, – хихикнула она, хватая горсть попкорна, – к твоему сведению, мы снова друзья. Если ты хочешь. Я кивнула, хотя внезапно занервничала. – Значит ли это, что ты тоже прощаешь меня? – Да, конечно, – она запихнула часть попкорна в рот, – и я не заставляю тебя выбирать между мной и Дани. Просто не делай ему больно, если можешь. Я кивнула, но что-то всё ещё не давало мне покоя. – А что насчёт того, что я сказала… когда мы были в кафе? Она откинулась на стуле, завозилась с бутылкой пива. – Ну, – наконец сказала она, – я не могу простить тебя за это. Моё сердце чуть не вывалилось из задницы.