Сначала я прикасалась к его телу осторожно, становясь смелее только тогда, когда услышала его учащённое дыхание. Он реагировал так открыто, так честно, так бессовестно, и, очевидно, мне это очень нравилось. Мою кожу словно покалывало от желания, и моё сердце начало биться так быстро, что, когда он просунул руку под подол моей рубашки, я была уверена, что он почувствует, как оно колотится. Если он и почувствовал, то ничего не сказал, вероятно, потому что был немного отвлечён, засунув руку в мой лифчик и застонав. Его манящая выпуклость увеличилась ещё больше. Подушечка большого пальца провела по моему соску, прежде чем побаловаться с пирсингом, и я скривилась, сжав губы вместе в попытке заглушить высокий звук, который издала. Надеюсь, он был достаточно глухим, чтобы не долететь до лестницы, потому что Дани, несомненно, услышал его. Я почувствовала, как он ухмыльнулся, прежде чем сделать это снова, его улыбка расширилась, когда я снова не смогла замолчать. – Чёрт, – вздохнул он, – ты такая горячая. То, что девочки были наверху, было и благословением, и проклятием. Это было проклятие по очевидным причинам, не последней из которых было то, что мы не хотели, чтобы нас обнаружили. Это было благословением, потому что давало нам твёрдую и непреклонную причину быть быстрыми, так что количество дразнилок, которым он мог подвергнуть меня, было ограничено. И поверьте мне, я была очень благодарна за это. Мне не потребовалось многого, чтобы стать мокрой. Между адреналином и страхом, оставшимися после импровизированного визита Давида, и облегчением от того, что я наконец потакаю своим чувствам к Дани, каждое из моих чувств казалось обострённым. То, как он играл с моим соском, воспламеняло моё тело, место в глубине моего живота болело от потребности, когда он исследовал меня. Его тело сводило меня с ума, его член был скрыт под слоями ткани, вместо того чтобы быть погребённым внутри меня, где я хотела его. И, о Боже, как же я этого хотела. Но я также знала, что это глупость. Это было просто невозможно. Спальня Блэр находилась через холл от моей, так что пробираться наверх, чтобы Дани мог заняться со мной сексом, означало навлечь на себя неприятности. Конечно, гостиная была прямо там, но диван был полностью виден с лестницы, а это означало, что был вполне реальный риск того, что девочки наткнутся на нас. Таким образом, мы оказались в ловушке в прихожей, и Дани использовал свои бёдра, чтобы удержать меня на месте, пока он держал мою грудь одной рукой, а другой расстёгивал пуговицу на моих джинсах. Я тяжело сглотнула, дрожа от предвкушения, когда его длинные пальцы проникли за пояс моих штанов. Не теряя времени, он просунул их в мои трусики, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы исследовать мой бугорок и провести по губам моей киски. Он всё ещё целовал меня, или, по крайней мере, пытался это сделать; ему было трудно удержать свои губы на моих, когда он так улыбался. Его лицо светилось чистым, непринуждённым восторгом, когда он касался меня, его искреннее наслаждение моим телом почти завораживало. Но это ничего не делало с той болью желания в моём животе. – Пожалуйста, – тихо задыхалась я. – О чём ты? Его рот дёрнулся, когда он сдержал улыбку. Я издала раздражённый звук, и он засмеялся, но держал свои пальцы подальше от того места, где я хотела их видеть. – Пожалуйста что? – повторил он. Я откинула голову назад, упираясь ею в стену, и зажмурила глаза. – Дани, засунь свои пальцы в меня прямо сейчас или, клянусь, я выгоню тебя и сделаю это сама. Он заглушил свой смех, прижавшись лицом к моей шее, и я всё ещё чувствовала маленькие толчки веселья, когда он вводил в меня палец. По правде говоря, я тоже смеялась, но шум заглушала моя собственная рука, которую я прижимала ко рту. Я держала эту руку там, чтобы заглушить задыхающиеся стоны, которые не могла сдержать, когда он начал двигать рукой, хотя этого было почти недостаточно, чтобы сдержать шум, который я издала, когда он добавил второй палец. Он застонал, дрожь пробежала по нему, когда я сжалась вокруг его пальцев. Его губы двигались по моему горлу, нежные поцелуи и мягкие укусы усиливали ощущения, пронизывающие меня. Я ещё сильнее прижала одну руку к своему рту, а другой схватила Дани за плечо, сжимая его так, словно могла рухнуть, если отпущу. А вероятность этого была чертовски велика. Его рука была повёрнута так, что её основание касалось меня каждый раз, когда он вводил пальцы, и этого было более чем достаточно, чтобы толчки оргазма начали давать о себе знать. Я чувствовала, как мой рот прижимается к руке по мере того, как нарастало наслаждение. Что я говорила, не знаю даже я, но предполагаю, что это была какая-то просьба к Дани не останавливаться, потому что его дыхание стало тяжёлым на моей шее, а пальцы задвигались быстрее. Его рука покинула мою грудь, поддерживая меня, заземляя, сохраняя неподвижность, в то время как обещание освобождения бурлило внутри. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не закричать, когда наступил оргазм. Я ни секунды не сомневалась, что кончики моих пальцев оставили синяки на его плече, и часть меня беспокоилась, что я сломаю ему запястье, когда мои бёдра бились о его руку. Но он не сдавался, и даже когда белый свет и интенсивное наслаждение взяли верх, я чувствовала, как он держит меня, его руки, тело и губы удерживали меня на земле, в то время как моё тело и мой разум были на небесах. Когда я спустилась обратно и перевела дыхание, я всё ещё слышала, как Леона и Блэр играли музыку и пели наверху. Дани, казалось, почувствовал, что часть моего сознания вернулась, и пальцы, нежно поглаживавшие мою щеку, замерли. Он ещё несколько мгновений держал вторую руку в моих трусиках, чтобы погладить меня там, прежде чем вытащить её. Я тяжело прислонилась к стене, когда он выпрямился и посмотрел на меня. Всё ещё пытаясь перевести дыхание, я снова посмотрела на него, ожидая неизбежной просьбы о своей очереди. Но просьбы не последовало. – Ты в порядке? – спросил он вместо того, чтобы попросить меня прикоснуться к нему. Мне потребовалось мгновение, чтобы ответить, отчасти потому, что я была смущена своим шоком и внутренне ругала себя за то, что спроецировала свою неуверенность на Дани. – Да, – сказала я, – да. Я… да. Он улыбнулся. – Хорошо. Прошёл ещё один удар сердца, и на этот раз я была уверена, что он спросит. То есть, он хотел этого; и его глаза, и твёрдая выпуклость на джинсах говорили мне, что он отчаянно возбуждён и нуждается в разрядке. Но он не спросил. Он просто ждал. И, Боже, если бы это само по себе не говорило о нём так много! – Дани, – наконец, сказала я. Его рот дёрнулся. – Да? Я облизала губы и посмотрела вниз. – Тебе нужна помощь с… – Да, – сразу же сказал он, затем прочистил горло и покраснел. Я была слишком занята, чтобы смеяться над ним, но он, казалось, не возражал, когда я поднесла руки к поясу его джинсов и начала работать над его ремнём. На самом деле, казалось, что он не возражает. Он наклонился вперёд, чтобы поцеловать меня, когда я расстегнула пряжку и перешла к пуговице его джинсов. Его лицо было прижато к моему, поэтому я почувствовала его благодарный вздох, когда расстёгивала молнию на джинсах, и услышала тихий звук счастья, когда я запустила руку в его боксёры. Это также означало, что он почувствовал, как изменилось моё лицо в тот момент, когда я обхватила его пальцами и поняла, что… ну, скажем так, в этих боксёрах было большое количество счастья. – Господи, Дани, – пробормотала я, ощущая каждый его дюйм, и чувство сожаления охватило меня, когда я вспомнила, что не собираюсь засовывать его в свою киску. Не в эту ночь и не в любую другую, поскольку мой оргазм уже достаточно очистил мой разум, чтобы начать кричать, что это никогда не может случиться снова.