И в это мгновение дилер пискнул: — Не надо, чтобы об этом кто-то еще узнал! Толпа мгновенно потупила взгляд. — Может, кто-то хочет извиниться передо мной? — якудза поднял взгляд сначала на толпу, а затем опустил ее на трясущегося дилера. — Скажем, по десять тысяч с человека… Тогда, может быть, я бы и забыл об этом досадном недоразумении. Раздался постепенно нарастающий шепот, а затем на скатерти перед якудза начали появляться скрученные резинкой купюры. Несчастный дилер по белизне лица теперь мог посоперничать с простыней, на которой проводилась игра, и, когда он достал свои десять тысяч, якудза цокнул: — О нет, с тебя двадцатка. Ты же их не успокоил, черт подери. Рядом раздался шепот: — Господин… У меня всего девять тысяч… — в ответ на что раздался звук глухого удара. Якудза, не долго церемонясь, отбросил его в сторону пинком. Раздался скулеж, деньги разлетелись в стороны. Цыкнув, он прошипел: — Ну и какого черта ты тогда пришел сюда играть к уважаемым господам? А ну быстро собрал и принес сюда! Затем, якудза развернулся. И уставился Сатоши прямо в диод. — А ты че, особенный?! Уважаемого человека оскорбили, чего ты промолчал? Диод резко поднялся кверху — Сатоши закатил глаза. Много он таких «уважаемых господ» перевидывал, конечно; это была простая городская крыса, что слишком много выпендривалась, только и всего. Но лишних проблем не хотелось, тем более, что он был на мели, поэтому Сатоши лишь промолчал. Он проследил за тем, как якудза вразвалочку подошел к нему и возмущенным тоном зашипел: — Ты же видел, что оскорбляют уважаемого человека, с этим-то окуляром, а! — заглянул он в диод. — Видел же наверняка! Можешь, ты жульничал?! Проигрывал не случайно?! Пытался такого, как я, обыграть?! Да вот только я удачливый, а ты всего лишь сраный киборг! Куча мусора, которая пытается быть чем-то значимой! Когда ответа не последовало он возмущенно поджал губы. — Ты че-нибудь скажешь, а?! Сатоши в ответ шумно выдохнул. — Ну ты и клоун ебаный. В следующую секунду, возмущенный подобным, якудза ударил Сатоши в лицо. Это было неожиданно — от такой-то крысы, но удар прошелся по стыку хрома и кожи, поэтому значимого урона не нанес, лишь разодрал этому позеру кожу на костяшках. Глазной имплант Сатоши недобро защелкал, загораясь красным. — Мужик, иди отсюда подобру-поздорову нахер. — Ты не понял что ли, а?! — Это ты чего-то здесь не понял. — Ты это видел, а?! — он начал тыкать значком Сатоши прямо в лицо. — Я из «Ичимару-Кью», ублюдок! Я, если захочу, ваш притон тут сожгут! В следующую секунду братки подъедут! Хочешь?! Позвоню! Прямо сейчас! Если ты передо мной на колени не встанешь! В следующую же секунду якудза замолчал — потому как, безо всяких прелюдий, к его подбородку оказался приставлен пистолет. Сатоши медленно взвел курок. — Сынок, я не знаю, куда ты пришел… — вздохнул он. — Здесь городских ублюдков не шибко жалуют. Ты с босодзоку дело-то имел, болван? Вместо ответа поначалу якудза издал непонятный булькающий звук, затем сглотнул — и кадык при этом соприкоснулся с холодной сталью оружия. Глаза у него начали нервно бегать из стороны в сторону. — Так ты… — Сатоши прижал ствол к глотке сильнее, и вместо осмысленного ответа тот вновь издал череду сдавленных звуков. — Знаешь, кто такие «Курошиши-дзоку», сынок? Якудза нервно рассмеялся. — Да кто ж их не знает-то?.. А ты что, из них? Что-то плаща-то на тебе не видно! — Плащ мой в стирке, кровью забрызгало, — деликатно ответил Сатоши, заметно поправляя свою фирменную куртку. Следующая реакция его приятно удивила: вместо дальнейшего пустого разглагольствования якудза медленно поднял руки и нервно выплюнул: — Ладно, ты можешь идти. Но остальные… мне еще по пять тысяч будут должны. Толпа испуганно задрожала, не шибко понимая, что происходит. — Мы работали с такими как вы, — продолжил якудза, шумно сглатывая, — вы парни не промах. М-можешь идти. Только… это, пушку убери. Очевидно было, что несмотря на свой пафосный и грозный вид, этот придурок перед ним ничего из себя не представлял. Вздохнув, Сатоши бросил: — Забирай свой выигрыш, сынок, и проваливай отсюда к чертовой матери. А остальное отдай честным людям. Они-то тоже, как ни крути, выиграли и проиграли. Пушку он так и не убрал. Возмущенно скривившись, якудза едва заметно кивнул — пистолет под подбородком этому знатно мешал — после чего буркнул что-то нечленораздельное вроде согласия. — Только давай без резких движений. А то, знаешь, пальцы как-то дрожат. … и в эту же секунда якудза дернулся. Но не в попытке вывернуться из ситуации; в его кармане заиграло нечто отвратительно увядающее, словно кто-то пытался сыграть некогда звонкую мелодию на медленно разряжающейся кассете, попутно вбросив это дело в стиральную машинку. В полной тишине эта мелодия играла около минуты, пока, нервным голосом, якудза не бросил: — Это мой телефон. Сатоши очень шумно выдохнул и процедил: — Я тебе чуть башку не снес. Давай бери! Издав невнятное «ы» в ответ, якудза аккуратно потянулся в карман и достал телефон и приложил к уху. — Д-да? — Алло? Танака? Ты у аппарата? — голос Юасы звучал безжизненно. Сакура с любопытством косился на него, попутно думая, что творилось в другой комнате, где скрылась девка из Кансая. — Да? Очень хорошо. Мне нужно, чтобы ты нашел одного типа. Он в трущобах. Зовут Сатоши. Вместо лица здоровенная… — он явно задумался, пытаясь подобрать аналогию. — Бандурина. Да, светится оранжевым. Да, или красным, но это только если он злится… Погоди, откуда ты знаешь? Плюнув на попытки прислушаться, что же творилось в соседней комнате, Сакура окончательно обратил свое внимание на Юасу, потому как с каждым словом его брови поднимались все выше и выше. Словно почувствовав это, Юаса резко перевел на него взгляд, и Сакура вздрогнул. — Передай ему трубку, пожалуйста. С неимоверно глупым лицом побелевший до состояния той же самой скатерти, на которую ранее походил дилер, якудза трясущейся рукой протянул телефон Сатоши и заплетающимся языком промямлил: — Это т-тебя. Сатоши нахмурился. — Так, ладно, сынок. Давай-ка мы с тобой вот как сделаем: выворачивай карманы, оружие и прочую херню бросай на пол. Потом отойди на пару шагов. Медленно кивнув, якудза прижал трубку обратно к уху и пробубнил: — Он тут говорит подготовиться, — и, дернувшись, кивнул, после чего нажал на телефоне что-то. Включилась громкая связь, и следующим, что услышал Сатоши, был голос, который ему очень сильно не понравился, даже больше, чем вся ситуация с этим позером минутами ранее. Были вещи, которые он не любил, и слащавая фамильярность Юасы в них входила с лихвой: — Алло? Сатоши-кун? Сатоши-кун, ты рядом? Он цыкнул и вздохнул. — Для тебя я «Сатоши-сан». — Ха! Дерзкий как всегда, да, Сатоши-кун? Очень хорошо! У меня есть для тебя дело. — Ну, если бы не было, ты бы не позвонил, да? — ехидно бросил он.