— Что значит «не ходила в школу»?! — То и значит! Что там делать? Акеми отхлебнула немного пойла и заметила: — Девочка умеет развлекаться. — Нико говорит, что… Стоило этому имени оказаться произнесенным, как Сакура резко сжал кулак. Если бы он держал в руках стакан, то определенно точно сломал бы его. Хорошо, что оставшуюся выпивку у него уже отжали. Он резко поднял голову и, не дав Иккуко закончить, рявкнул: — Сначала я откручу уши этому дебилу, а потом я откручу уши тебе! Идиотка! — Скорее он тебе уши открутит, — Иккуко фыркнула и отмахнулась. — Ты у нас, все же, не боец. — Устами младенца, — донеслись тихие слова Ямаоки, и Сакура ощутил, как медленно краснеет. И вовсе не от алкоголя. — Привет, Ито! Как делишки? Опять проебываешь? Ну-ну! Иккуко солнечно заулыбалась ему, и Сакура понял, что все было безнадежно. Они все тут были безалаберными идиотами, которые только поддержат ее тупые начинания. Это было проклятье свыше, за то, что он отжал две тысячи у Танаки, да? — Ну, вообще-то, думаю, хорек прав. Это что, голос из помойки, который говорит верные вещи?.. — Лучше ходить в школу, — продолжил Сатоши, отхлебывая еще немного, — иначе закончишь как я. С такими типами в баре. Иккуко несколько секунд пристально осматривала его, прежде чем причмокнуть. — Это что, твой друг? Сатоши и Сакура подавились одновременно, наперебой начав говорить, что все не так, и они, скорее, коллеги, чем вызвали только ехидный смешок со стороны Хотару, продолжавшей развлекаться с оставшимися шотами. Иккуко прикрыла рот рукой и рассмеялась. — Все друзья Сакуры так говорят, ну, кроме Ямаоки! — Потому что он мой дружбан! Ведь у нас есть кое-что сокровенное на двоих!.. О господи, лишь бы он не сказал ничего, лишь бы он не сказал ничего, лишь бы он… Неожиданно, взгляд Иккуко опасно засверкал, и Сакура понял, что дела обстоят еще хуже, чем до этого, потому как... — О боже! Ты не говорил, что дружишь с босодзоку! — Ты бы о школе с таким энтузиазмом говорила. — Да что ты все заладил? — она скривилась. — Школа это вчерашний день! Ты совсем как мама! Папа мне хотя бы разрешает веселиться, а вы оба… — Девочка, — Сатоши прервал ее гневную тираду и многозначительно взглянул. — Как тебя зовут? — Никак ее не зовут! Домой вали! — Ито Иккуко! — подмигнула Сатоши она и улыбнулась, а затем вдруг спохватилась. — Ой! Стойте! Погодите! Я знаю, с Вами кое-кто захочет познакомиться, только не уходите! Сакура слишком хорошо знал, кто был этим «кое-кем», поэтому с трудом прожевал желание обозвать его крепким словцом и тяжелым взглядом уставился сестре вслед, когда та испарилась из бара. Он обернулся назад, на свою компанию, и даже последовавшие за этим комментарии его не расстроили так сильно, как само наличие Иккуко тут. — Знаешь, Сакура, у тебя очень странная бывшая, — хмыкнул Сатоши, и Акеми рядом причмокнула. — А по-моему, милая девочка! — Это моя сестра. — Твоя бывшая — твоя сестра? — Сатоши шутливо удивился, и диод на его голове замигал. — Баа-атюшки, это, по-моему, незаконно! — Значит это ты уже осуждаешь?! Акеми подозрительно на него взглянула, и, приложив руку к груди, Сатоши самым честным и праведным тоном, на какой был способен, произнес: — Это уже слишком пиздец даже для меня. Они бы наверняка продолжили мусолить эту тему и дальше, если бы Иккуко не вернулась обратно с пацаном своего возраста. С выбеленными волосами и наглой рожей, он бесил Сакуру одним своим существованием. Он позволял Иккуко тусить с ним только потому, что Нико — а это был Нико — был из невероятно богатой и знатной семьи Себонзакура, и, значит, был явно менее опасен, чем аналогичные долбоебы из трущоб. Нико обвел помещение взглядом, и затем они с Сакурой уставились друг другу в глаза, явно пытаясь просверлить друг в друге дырку. Взаимно. Когда же стало ясно, что это бесполезное занятие, Сакура зашипел: — Вот он! Источник всех моих проблем! Гнусный поганый мальчишка! Его хлопнули по плечу, судя по всему — Сатоши. — По-моему, ты сам источник всех своих проблем. — Вы, господин босодзоку, абсолютно правы! — почуяв свой шанс, встрял Нико, проходя мимо. Тем временем Сакура подумывал, насколько он нарушит закон, если придушит этого поганца; они продолжали сверлить друг друга взглядом. — Что он творил, когда узнал, что мы с Иккуко встречаемся! — Можно я домой пойду? — втиснулся в разговор Танака, и тут же получил осуждающий взгляд от Ямаоки. — Сидеть. Тенши, налей ему! За его счет. Продолжив кружить вокруг Сатоши, Иккуко загляделась на его куртку и с восхищением пропищала: — Ого, Вы из «Курошиши»? — Сразу же видно по центральному золотому иероглифу, — добавил Нико с очень умным видом. Тот издал тяжелый вздох, словно начал внезапно разделять ужас Сакуры от осознания, что рядом присутствовали два молодых идиота, угоравших по бандам Эдо. Он кашлянул в кулак, отвернувшись, и Акеми подозрительно на него взглянула: — А-а-а, ну да, ты у нас своего рода знаменитость. — Не хотелось бы распространяться об этом в присутствии посторонних. — Особенно подростков, — кисло добавил Сакура, и Сатоши кивнул. — Именно. — Да что ты имеешь против?! — он получил точечный удар локтем в бок и охнул, когда Иккуко зашипела ему почти на ухо. — Ворчишь, как старик! Вот и не привязывайся к нам! — Мелкая противная безмозглая девчонка! — А ты взрослый глупый и… э-э-э… и глупый! По плечу ее похлопал Нико, успокаивая. — Ну тише, тише. Не умный, да. — Нашелся тут подпевала… Детский сад. — Ну, — в голосе Нико так и читались довольные нотки, — кто-то же должен заботиться об Иккуко, если ты этого не делаешь. Когда его рука опустилась ниже, ей на талию, Сакура расценил, что, пожалуй, никто не будет против, если один поганый мальчишка сегодня уйдет из бара, где его, вообще-то, не должно было быть, со сломанной рукой. Он уже было потянулся за стаканом, провожаемый унылым взглядом Танаки, пока Иккуко не рявкнула: — Так! Хватит, вы оба! Мы сюда пришли веселиться! — … ты права, — Нико резко отвернулся к Сатоши и уставился уже на того, но щенячьим взглядом. — Можно Ваши контакты? Я бы хотел узнать побольше о «Курошиши-дзоку»! О свободной жизни, — когда Сатоши лишь тяжело вздохнул, он гордо ударил себя кулаком в грудь. — У меня самого есть банда! — Банда? — насмешливо переспросил Сатоши. — Тебе лет-то сколько, юноша? — Семнадцать! Самое время! Весна юности! — Самое время заниматься полезными делами. Я во столько же лет в банду и вступил, и… — В семнадцать лет, — с ностальгией брякнул Ямаока, наблюдая за тем, как Танака пьет очередной шот, — третьего человека убил. — Ты ужасающий пример, замолчи, пожалуйста. — Только третьего? — Сатоши хмыкнул. — Не так уж и мно… гм. Погодите-ка. То есть… Оу. — Ну что ворчите, как деды? Акеми бросила на них осуждающий взгляд и повертела бокалом в руках. — Самый возраст, чтобы развлекаться! Она рассмеялась, когда дала Иккуко ответную «пять».