Вот теперь леди Гримлейн резко повернулась к нему, расплескав свой бокал. – Три месяца, Артур. Три месяца, как ты не говоришь мне ни слова. Каждую ночь я прислушиваюсь, жду, что ты постучишь из гостевой спальни. Жду, но напрасно. А когда мы встречаемся в замке, ты отворачиваешься в сторону и молчишь. Так что ещё мне остаётся делать? – сказала она. – Прости, что я не стучусь к тебе, Гризелла, – отпил из её бокала король. – Просто, знаешь ли, меня как-то больше не тянет заходить в ту комнату. – Я знаю, ты меня ненавидишь, – покраснела леди Гримлейн. – Понимаю, что ты охотно посадил бы меня в тюрьму или даже убил, если бы только сумел сделать так, чтобы Гиневра не докопалась до того, почему ты это сделал. Поэтому ты избегаешь меня. Пытаешься выжить меня из замка. С позором. Но я не хочу. И не уйду, не попытавшись восстановить наши отношения. – Не думай, что я ненавижу тебя, Гризелла, вовсе нет. Просто не знаю, что тебе сказать. – Артур немного помолчал, разглядывая свои руки. – Никакого зла на тебя я не держу. Напротив, я очень благодарен тебе. Мы же с тобой дружим с шести лет. С той поры, когда я был Бородавкой, а ты моей Гризли-Мызли. Ты знаешь меня таким, какой я есть на самом деле – резкий, нетерпеливый, далеко не безупречный, – но при этом ты никогда не заставляла меня почувствовать себя недостойным моего нового положения. Если бы не ты, я не чувствовал бы себя в своём замке как дома. Не чувствовал бы себя самим собой, а уж тем более королём. И если бы не ты, эта ведьма Садер была бы сейчас беременна моим наследником, но вместо этого она теперь прячется где-то в глуши. Я ей сказал, что если она приблизится к Камелоту ближе чем на сотню километров, мои стражники изрешетят её стрелами, причём без какого-либо предупреждения. Объявил также на Совете королей, что на их землях её появление крайне нежелательно. Очень скоро Эвелин Садер поняла, что нигде в наших Лесах ей не рады, и пропала. С тех пор её больше никто не видел. – Но это я втянула Эвелин в ту историю. Я! Это мне захотелось использовать то заклятие! – сказала леди Гримлейн. – Это я хотела от тебя ребёнка, Артур. Потому что я… очень любила тебя. – Это моя вина, что ты меня любила, – вздохнул Артур. – Потому что я тоже любил тебя. – Что? – удивлённо вскинула брови Гризелла. – Просто мальчики лучше умеют скрывать свои чувства, – криво усмехнулся Артур. – Я полюбил тебя раньше, чем вообще узнал, что такое любовь. Возможно, что по своей сути мы с тобой одинаковы – счастливы были бы довольствоваться скромной, обычной жизнью с её маленькими радостями, но судьба уготовила нам совершенно иную жизнь. Почему, как ты думаешь, я писал тебе каждую неделю, когда учился в Школе? Потому что ты напоминала мне о том, кем я был, но никогда уже не смогу больше стать. Настоящим Артуром. Ты не представляешь, как я скучал по тебе, пока тебя не было рядом со мной, Гризелла! Как я тосковал по былым временам, тем, что закончились в тот день, когда я вытащил волшебный меч из камня. Возможно, ты сумела почувствовать в тех письмах мою любовь, точно так же, как я чувствовал её в твоих письмах. И наша любовь становилась всё крепче, сильней… – Где-то в зале с грохотом разбилась глиняная пивная кружка и сразу возбуждённо загудели голоса. Артур набрал в грудь воздуха. – Но потом я вернулся с Гиневрой, своей будущей женой. Представляю, как сильно ты была огорчена и смущена этим. Почти четыре года нашего с тобой обмена письмами. Почти четыре года ты ждала меня. И дождалась. Я вернулся в замок с красивой, обладающей сильным характером всегдашницей, которая при первой же встрече унизила тебя перед твоими же подчинёнными. Неудивительно, что ты возненавидела её. Нет, неудивительно, что вы обе возненавидели друг друга. Она, должно быть, догадалась о наших с тобой взаимных чувствах. Но в этом нет ни её вины, ни твоей. Это моя вина, потому что я не сказал тебе правды. – Что любишь её больше, чем меня, – резко перебила его Гризелла. – Что твоя любовь ко мне оказалась совсем не такой глубокой, как тебе казалось, да? – Нет, – ответил Артур. – Я не сказал, что не могу позволить себе любить тебя. Теперь я король Камелота. Лидер всего нашего мира. И та, на ком я женюсь, будет принадлежать не только – и не столько! – мне, сколько всем Лесам. У королевы Камелота особое место и особая роль в истории. Она – королева для всего народа. – Это не я, – заметила Гризелла. – Не ты, – согласился Артур. – А Гиневра родом из подходящей семьи, и воспитание у неё именно такое, как нужно. В Школе Добра она всегда была номером один в нашем классе. Видела бы ты, как на неё засматривались все мальчишки-всегдашники, включая Ланселота! Все знали, что Гвен должна стать королевой. Я должен был сделать её своей. Особенно в нынешней ситуации, когда очень многие сомневаются в моём праве быть королём. Но когда рядом со мной Гиневра, я выгляжу тем, кто, возможно, достоин того, чтобы вытащить Экскалибур из камня. Женитьба на ней означает, что я смогу правильно начать своё правление. Гиневра – это та королева, которая нужна моей стране и всем Лесам. Та королева, которая нужна мне. – А ты любишь её? – спросила леди Гримлейн. – Рядом с ней я верю в то, что я король, – ответил Артур. Гризелла зарыдала. – Прошу тебя, не плачь, – сказал Артур. – Король ты или нет, а я вижу перед собой только мальчишку, которого знаю с детства. Твоя душа осталась такой же чистой, как прежде, – негромко сказала леди Гримлейн. – Спасибо тебе, Артур. За то, что сказал мне всю правду, спасибо. И за то, что был таким честным, когда я напропалую лгала и лицемерила. – Твоя вина лишь в том, что ты человек, Гризелла, а эта роскошь недоступна ни королеве, ни королю, – сказал Артур, накрывая её руку своей ладонью. – Твоя жизнь ещё не окончена. Настанет день, когда ты найдёшь свою любовь. – Ты моя жизнь, – покачала головой Гризелла. – Ты был моей единственной любовью. Вероятно, я оказалась недостойна тебя. Но с меня было достаточно просто любить тебя, Артур. Настоящего тебя. – Это я тебя недостоин, – ответил Артур, и глаза его затуманились. – Я выбрал Гиневру и теперь должен забыть, стереть прежнего себя. Бородавка, которого ты знала, был никем и ничем, но ты любила его всем сердцем. И он – то есть я – так же сильно и нежно любил тебя. Но завтра тот, кого ты знала и любила, исчезнет. Навсегда. Сильнее всего на свете мне хочется, чтобы у нашей с тобой сказки был другой конец. Такой конец, который позволил бы нам всегда помнить о том, кем мы были друг для друга. Артур глубоко вздохнул и замолчал, углубившись в свои мысли. Его ладонь, мягкая и тёплая, по-прежнему лежала на руке Гризеллы. – Последняя ночь в жизни Бородавки и Гризли-Мызли, – негромко сказала она, осторожно снимая его руку. – Не надо грустить. Давай лучше наслаждаться тем, что мы вместе. Сквозь пустой бокал Гризелла заметила, что Артур продолжает наблюдать за нею. – Что? – спросила она. – Здесь найдётся место, где мы могли бы поговорить? – сказал он. – Мы разговариваем. Затем она увидела выражение его глаз. – Ну конечно, найдётся! – подскочил к ним Робин, услышав конец их разговора. Он подхватил Артура и Гризеллу и повёл их к двери, нашёптывая на ходу: – Ступайте в мой домик на дереве. Там тихо. И никого нет… – За ними! Быстро! – Агата потянула Тедроса, но принц не двинулся с места. – Тедрос, чего ты ждёшь?.. И тут Агата увидела, почему он медлит. Вслед за уходящими в лес Артуром и Гризеллой пристроилась, беззвучно взмахивая своими крылышками, синяя бабочка. Тедрос и Агата медленно повернулись в ту сторону, откуда прилетела эта бабочка. Те два незнакомца в коричневых капюшонах, сидевшие у барной стойки неподалёку от Гризеллы и Артура. Тедрос думал, что это Весёлые ребята, но теперь они откинули свои капюшоны, провожая взглядом Артура и леди Гримлейн. Это были вовсе не Весёлые ребята, нет. – Сколько любопытного можно увидеть в Шервудском лесу, однако, – процедила Эвелина Садер, не сводя глаз с двери. – У каждого имеются свои секреты, – ответил её спутник. – Потому оказались здесь и мы оба. В Шервудском лесу все мы грешники, у всех свой скелет в шкафу спрятан. Спутник Эвелины был плотным, мускулистым и на вид на несколько лет старше юного Артура. Но узнал его Тедрос по коже. По её зеленоватому оттенку, словно сэр Яфет Кей только-только начинал своё превращение в Зелёного рыцаря. – Аркан, разумеется, был её идеей, а теперь… А теперь я для Артура и злодейка, и интриганка, а он тем временем со своей змеёй милуется, – жаловалась сэру Яфету Эвелин. – Они все его Львом называют, а для меня он Змей, Змей, и только Змей! Коварный и трусливый. Запретил меня принимать во всех королевствах. Но я нашла, всё равно нашла себе пристанище. Где? В Школе Добра и Зла. Её директору Камелот не указ. Правда, потом меня и оттуда прогнали, а всё благодаря моему братцу-предателю. У-у! Несколько месяцев я пряталась по пещерам и помойкам, словно ведьма какая-нибудь бродячая. Заболела… Очень сильно заболела… В моём-то положении, да ещё посреди зимы… – Она поёрзала так, словно ей стал неудобен высокий стул, на котором она сидела. – Если бы не вы… Если бы вы не появились и не взяли меня под своё крыло, я давно уже пошла бы на корм крысам. – Честно говоря, я всё равно именно сюда направлялся после того, как покинул Камелот, – признался сэр Яфет. – А если уж совсем по правде, то это вы предложили мне свою дружбу, когда рядом со мной никого не было. – Мы родственные души. Одинаково прекрасные и… про́клятые, – невесело хмыкнула Эвелин. – Да, у нас с вами действительно много общего, – согласился сэр Яфет. – Мы были преданы своими родственниками. Оба были вынуждены наблюдать за тем, как наши братья крадут нашу судьбу, нашу славу. А потом ещё говорят, что Сториан справедлив ко всем! Ха-ха! Перо во всём покровительствует нашим братьям, а нас самих заставляет гнить в безвестности. Неудивительно, что они так яростно защищают его! Жаль, что нет такого Пера, которое встало бы на сторону обиженных и обойдённых, таких, как мы. – Август и Артур. Даже их имена звучат одинаково напыщенно и высокопарно. Патриции, тоже мне! – с издёвкой заметила Эвелин. – Ни капельки не сомневаюсь, что они очень скоро снюхаются. Август всегда как репей старается прицепиться к тому, кто у власти. – А вся власть, как ни прискорбно, досталась какой-то… Бородавке, – мрачно кивнул сэр Яфет. В это время вернулась из леса бабочка и принялась нашёптывать что-то на ухо своей хозяйке. – Если бы только нашёлся способ сбить с них спесь, унизить, растоптать, – продолжал свою мысль сэр Яфет. – Ах, Шервудский лес, Шервудский лес… приют отверженных и мечтателей. А вот выражение лица Эвелин после доклада бабочки сильно изменилось, сделалось радостным, оживлённым. – Мой дорогой сэр Яфет, – торжественно начала она. – Возможно, такой способ у нас появился. Эвелин распахнула свой плащ, давая возможность своей маленькой шпионке вернуться на платье, сделанное из таких же синих бабочек, и примоститься среди них на животе… У Тедроса глаза на лоб полезли. У Агаты тоже. Она была беременна. Эвелин Садер была беременна! – Да-да… – задумчиво протянула она. – Это может очень даже славненько получиться… И она, наклонившись к сэру Яфету, принялась что-то чуть слышно нашёптывать ему на ухо. Сэр Яфет внимательно слушал её, то и дело шевеля бровями. – До чего же мне нравится, как устроен ваш чудесный порочный ум, моя дорогая, – сказал он, выслушав её. – И это самый верный признак того, что вы наконец-то полностью поправились. – Благодарить за это я должна только вас, сэр Яфет, – заметила Эвелин. – Вы могли бросить меня умирать. Вместо этого вы открыли моему ребёнку путь к трону. К трону короля, который причинил столько боли нам обоим. – А вы открыли мне брешь в броне моего брата, – любезностью на любезность ответил сэр Яфет. – Тогда, похоже, нам обоим пора приниматься за работу, – сказала Эвелин. – Возможно, нам недолго осталось быть вместе. – Куда бы ни завели нас пути-дороги, знайте, что у вас есть рыцарь, готовый всегда прийти на помощь, – заверил её сэр Яфет. – Мой Зелёный рыцарь, – погладила его руку Эвелин. – Мой ребёнок будет знать вашу историю. – В таком случае позвольте мне благословить его со всей любовью, которую я ношу в своём сердце. – Сэр Яфет приложил свою ладонь к выпуклому животу Эвелин. Она закрыла глаза, на мгновение её кожа позеленела, но затем вновь сделалась, как прежде, молочно-белой, матовой. Эвелин открыла глаза. – Зелёный рыцарь… что ж, очень неплохо! – сказал сэр Яфет. – Вы только что дали мне новое имя, миледи. Быть может, я могу дать своё имя вашему ребёнку? – Быть может, – улыбнулась Эвелин. Огни в баре погасли, и Тедрос с Агатой погрузились во тьму. Кожу Тедроса холодил воздух, в котором чувствовался маслянистый, горьковатый запах, это означало, что он и его принцесса возвратились в чрево змеи. В темноте блеснули белки глаз Агаты. – Значит, Змей – сын Эвелин Садер, – с уверенностью заключила она. – Но только не от Артура. – Он сын сэра Кея и Эвелин, – согласился Тедрос. – Это объясняет связь между Зелёным рыцарем и Змеем. И твоё виде́ние в жемчужине тоже. Плюс ко всему, сэр Кей и Артур были братьями. Так что если отцом Райена и Яфета был сэр Кей, они через него могли унаследовать кровь Артура. Да, это объясняет всё! – Ничего это не объясняет! – возразила Агата. – Вспомни, Кей и Артур были сводными братьями. Они не кровные родственники. Леди Озера никогда не перепутала бы кровь Кея с кровью Артура. Не объясняет это и того, откуда в жилах Яфета кровь волшебника, позволившая ему проникнуть в Селестиум. А ещё, обрати внимание, Эвелин не только была с сэром Кеем на вы, но и сказала также «мой ребёнок». Мой, не наш. У нас есть доказательство того, что Яфет не сын моего отца, Агата. Мы узнали тайны Змея. Все его тайны, – возразил Тедрос. – И можем теперь использовать их против него. Теперь нам нужно просто найти, как выбраться отсюда… – Тедрос? – сказала Агата.