— Александр Германович, доброе утро! — громко вещает моя верная помощница, как только я выхожу из лифта. Ее голос режет высоким сопрано мой опухший после выходной попойки мозг. — Доброе, — сухо отзываюсь я, следуя к двери кабинета. — С прошедшим Вас! — уже чуть менее бодро говорит она. — Спасибо, Карина, — поворачиваю ключ в замке и шагаю в спасительную тишину. Хлопок закрывающейся двери позволяет выдохнуть и немного ослабить самоконтроль. Самое сильное желание сейчас — запереть эту чертову дверь и погрузиться в спасительную пучину дел. Но ожидание еще одного идиотского ритуала не позволяет мне это сделать. Расстегиваю пуговицу на пиджаке и приземляюсь в рабочее кресло. Мягкая кожа тут же подстраивается под меня, даря знакомый комфорт. Ставлю локти на стол и провожу ладонями по лицу. Непривычная гладкость вызывает лишь раздражение. На кой черт взялся сегодня за бритву? Что это может изменить в моей жизни? Не успеваю включить компьютер, как в дверь стучат. Понеслась. К обеду дорогу в мой кабинет не протоптал только ленивый. Натянутые улыбки, лживые пожелания, идиотские подарки. Конечно, что ещё подарить долбаному руководителю, как не бутылку отборного вискаря? Мини-бар пополняется с такой скоростью, что моя не отошедшая после выходных печень начинает ныть. Я даже не стараюсь нацепить на лицо подходящий случаю фейс. Возможно, поэтому никто из смельчаков не задерживается в моем кабинете и пяти минут. К обоюдному удовольствию. От очередного стука в дверь меня перекашивает. Сжимаю кулаки, силясь унять раздражение, и клянусь себе издать приказ об отмене корпоративных поздравлений с днём рождения. К следующему году. В кабинет вваливается толпа сотрудников во главе с неуемным специалистом по продажам с семнадцатого этажа. Отобранные лично мной для важного проекта люди вызывают не такой гнев, как остальные, наверное, потому что на них я возлагаю огромные надежды. А ещё потому что среди них я выискиваю взглядом ту единственную, которая отвлекает меня от бесконечного ада в голове. На ней сегодня скромный черный костюм, резонирующий с дико сексуальными губами. Ее непокорность отзывается во мне уже знакомым приливом адреналина, и уголок губ сам собой ползет вверх, олицетворяя удовольствие от этого протеста. Шумная Соколова заводит громкое "Happy birthday", чем вызывает не только мой шок, но и всего коллектива, стоящего за ее спиной. Но почему-то и эта странность не воспламеняет бешенство в крови, а вызывает лишь смех. Боже, как давно я не смеялся. Смотрю на нелепую девчонку в огромных салатовых кроссах и впервые за очень долгое время улыбаюсь. Хорошая девчонка. Умная, отличный продажник и чертовски смешная. Какой-то странный спазм сжимает орган в груди, тот самый, отвечающий за перекачку крови, который давненько не отзывался. Но это не сексуальный интерес или азарт, как бывало ранее, просто рикошет из прошлого. Достиг, наконец, сознания, откликнулся спустя столько лет. Облако непослушных волос, веснушки на маленьком носике, тихий искренний смех. Я заставляю себя опомниться, вынырнуть из наваждения, отрезвиться мыслью "все было ложь". Но проклятые спазмы не уходят, сжимают теснее, окольцовывают болью, спускаются в желудок и принимаются там разжигать костры. Чувствую бесконечную усталость и словно сквозь мутное стекло вижу себя со стороны. Идиот, блять. Возьми себя в руки. Заковываю себя в щит хладнокровности, натягиваю маску безэмоциональности и сухо благодарю за очередную коллекционную бутылку, которой суждено стать сегодняшним ужином. Коллеги покидают кабинет с натянутыми улыбками, ничего общего с тем энтузиазмом, с каким они в него вошли. — Алиса, задержитесь, — словно со стороны слушаю свой голос. Руки начинает трясти от необходимости эмоционального допинга. Хотя бы ненадолго вырваться из захватившей в плен темноты, немного ядовитых фразочек, возможно, в комплекте с острым язычком. Это все, что мне нужно. Брюнетка совершает плавный оборот вокруг своей оси и впивается в меня ледяным взглядом. Да, красотка, именно это мне сейчас и нужно. — Почему вы не в "Peshkov Group"? С сегодняшнего дня вы в их ведении. Я откидываюсь на спину кресла, скользя взглядом по изящной фигуре. — Как раз собираюсь туда. Не могла же я пропустить поздравление своего любимого Босса, — стерва делает шаг вперед, наклоняется и упирается руками в поверхность стола. — Я польщен, но не думаю, что оно того стоило. — Мы с Владиславом Юрьевичем пришли к соглашению, что я вполне могу уделять им половину своего рабочего дня. А остальную оставить для "Маффина". Хитрая лиса наклоняется еще ниже, чтобы показать мне немного больше, чем видно остальным в ее декольте. — Ты разговаривала с Крупским? Этот факт должен рассердить, потому что это выходит за рамки субординации, а Крупский человек непростой и важный, но опять же, по неведомым мне причинам, вызывает лишь легкую улыбку. Бесстрашная девчонка. — Он передавал наилучшие пожелания моему Боссу, — томно выдает она. Я смотрю на эти пухлые губы и борюсь с желанием сменить локацию, на ту, где я возвышаюсь над ней, а она у моих ног на коленях. Приятное тепло разливается по телу в предвкушении очередного раунда, который может зайти дальше, чем в предыдущие разы. Встаю с кресла и, упираясь в стол на манер Алисы, наклоняюсь корпусом вперед. Между нашими лицами не больше пятнадцати сантиметров. Я могу рассмотреть ее серую радужку вблизи и увидеть реакцию от последующих слов. — Не хочешь сделать мне приватный подарок? — красноречиво бросаю взгляд на ее яркий рот. Она отшатывается от меня, как-будто ее пронзило током. Впервые вижу ее лицо, искаженное таким отвращением. Что, не получала раньше таких предложений? Никогда не поверю. Выпрямляюсь и складываю руки на груди. Ну же, поиграй со мной ещё немного. Алиса застывает напротив с гневно сверкающими глазами. Ее грудь вздымается от частых вдохов, призванных помочь ей взять себя в руки. Когда ее взгляд натыкается на мои руки, что-то в выражении ее лица неуловимо меняется. Пробегает какая-то тень, словно стирающая знакомую мне женщину. На ее лице расползается хищная улыбка, почти ядовитая, которой не обмануть меня. Она делает шаг, затем ещё один и, огибая стол, приближается ко мне. — Бедный Босс, — шипит она, — считает лучшим подарком минет, как печально. Ее слова неожиданно бьют прямо в цель. Проносятся по натянутым нервам, срастаясь с огромным комом гнева внутри. Она чувствует мое слабое место и давит на него своим острым коготком. — Только от тех, кому больше нечего предложить, — бросаю в нее слова, но они ее не трогают. Она делает одно ловкое движение и присаживается на стол прямо передо мной. Немного раздвигает ноги, словно приглашая меня. И я делаю этот шаг, горя желанием наказать стерву. Запускаю руку ей на затылок, заставляя поднять голову и взглянуть мне в глаза. Второй рукой скольжу по ее бедру, поднимая плотную ткань юбки. Она безумно сексуальна. Опускаю взгляд на ее манящие губы, но не касаюсь их, застываю в миллиметре от ее кожи. — Ты такая красивая… — провожу губами по ее коже, едва касаясь щеки. — И такая стерва! — нервный смешок вырывается прямо ей на ухо. Чувствую дрожь под своими пальцами. Хочу трахнуть ее сейчас, но больше всего — наказать за правду, которая больно бьёт под дых. — Предпочитаете покладистых мышек, Босс? — еле слышно говорит она. — Предпочитаю диких кошек, Алиса. Но не сегодня. Не сегодня… Делаю шаг назад. Руки соскальзывают с податливого тела, оставляя горячий след на ладонях. Натягиваю привычную маску холодного мудака и жестко говорю: — Свободна. Глава 41. Алиса — Ты такая красивая, — мою щеку обжигает горячее дыхание. — И такая стерва! — смеется мне на ухо. — Предпочитаете покладистых мышек, Босс? — глухо шепчу я, охваченная его жаром. — Предпочитаю диких кошек, Алиса. Но не сегодня. Не сегодня… Он делает шаг назад и смотрит на меня с холодной полуулыбкой. — Свободна. Мудак машет рукой в сторону двери, словно прогоняет чернь из барского дома. Глазам не верю. Делаю стремительный выпад вперёд и сжимаю в кулаке его галстук. — Сегодня — время дикой кошки, — шиплю ему в лицо за секунду до того, как впечатать свой рот в его. Он отвечает мгновенно. Склоняется надо мной, впивается пальцами в волосы, ныряет языком в глубину рта. Это злой поцелуй, мстительный. Я обхватываю его ногами, прижимая теснее, я хочу, чтобы он думал, что сейчас все произойдет. Мне нужно, чтобы он разделся. Мне нужен мой подарок обратно. Во мне бурлит гнев такой силы, что будь я богом, Помпея пала бы еще раз. Как он смеет их одевать? Как может после всего… Недостойный ублюдок. Закончились дорогие аксессуары или понял очевидный факт и решил вывести меня на чистую воду? Ты не победишь в этот раз, клянусь. И никогда больше не прикоснешься к этим запонкам. Они никогда не должны были оказаться у тебя. Пальцами ослабляю узел его галстука, пока мой наигранный стон он ловит губами. Сплетаюсь с ним в диком, отчаянном танце языков, позволяю его мерзким ладоням лечь на грудь, нырнуть под жакет, сжать полушария с силой. Ладонями очерчиваю его плечи и стягиваю тяжёлую ткань пиджака. Он помогает мне, сам вытряхиваясь из нее. Но моя цель дальше, гораздо дальше. Крепче жмусь к твердому телу, ощущаю восставшую торпеду в его штанах, я помню, какой он на вкус и это воспоминание откликается одновременно щемящей болью и неконтролируемым желанием. Я трусь об него, позволяя ему ещё и эту вольность, впитываю уже его стоны, когда он отпускает мои губы и, крепко сжимая волосы на затылке, оттягивает голову вверх, чтобы получить доступ к шее и впиться в нее. Мне почти больно. Хотя нет, не почти. Мне отчаянно невыносимо бороться с накатывающими волнами удовольствия. Мозг и тело ведут непримиримую войну. Каждый тянет одеяло на себя, разрывая душу пополам. Почему он? Ну почему это всегда только он? Сжимаю челюсть до скрипа, желая прогнать наваждение, скапливающееся горячим шаром внизу живота. Трясущимися пальцами расстегиваю пуговицы на белоснежной рубашке. "Он должен поверить, что сейчас все случится" — как мантра в моей голове. Должен позволить мне забрать, то, что ему не принадлежит. Босс на секунду отстраняется от меня и, все еще сжимая волосы, всматривается в мои глаза помутневшим взглядом. Возможно, не верит, что я всерьез, возможно, проверяет свои ощущения. Но я знаю, что он хочет увидеть и позволяю глубоко запрятанным чувствам выйти на поверхность, чтобы обмануть, запутать мерзавца. Сама тянусь к его губам. Накрываю их своим ярким бордо, размазываю остатки матовой помады, клеймя собой. Он, как чертов фетишист, поедает ее вместе с моими губами и не замечает, что я уже у его запястий. Щелчок и одна запонка у меня. Второй — и полный комплект скрывается в маленьком кармашке моего жакета. Пора все прекратить, цель достигнута. Но коварные пальцы не слушают мозг, касаются теплой кожи под рубашкой, проходятся по жестким волоскам, вызывая утробные звуки мужчины напротив. Я в плену, захвачена его запахом, вкусом, теплом. Коварный мерзавец слишком хорош. А я слишком изголодалась. Я говорю себе, что сейчас все на моих условиях, что я контролирую ситуацию. Даже прикидываю в голове рокировку плана своих действий, если все случится сейчас. По-настоящему, а не так, как я задумала. Руки Александра уже у меня между ног. Он натирает там двумя пальцами сквозь тонкий капрон и не спасающий меня хлопок. Дрожь проходится по ногам, спине, рукам. Мириады мурашек атакуют чувствительную кожу. Он тянется к ремню на брюках, звучит металлическое трение пряжки, затем звук разъезжающейся молнии. Я уже так далеко в своих ощущениях, что ничего не соображаю. Сильные руки отрывают меня от стола, переворачивают и укладывают на жесткую поверхность стола. Костяшками на бедрах я врезаюсь в дерево, пальцами сжимаю противоположный край. Коварные пальцы задирают мою юбку и в одно мгновение стягивают колготки с трусиками. Сквозь толщу пульсации крови в ушах слышу звук открывающегося ящика стола, пока одна тяжёлая ладонь прижимает меня к столу так, чтобы я не шевелилась. Боже, боже, что же я творю. У него арсенал презервативов прямо в верхнем ящике рабочего стола! Скольких он нагибал вот так же? Скольких будет после меня? Ужасное чувство слабости и безысходности моего положения накрывают болезненной волной. Непрошеная слеза, влага, которой, казалось, во мне не осталось за столько лет, сползает по щеке. Он снова делает это. Он снова король положения. Касаюсь лбом прохладного дерева и делаю глубокий вдох, чтобы собраться. Нужно прекратить все это. Сейчас же. Сиюминутно.