– Если он не переехал, – чуть обломал меня Иван. – Адрес-то общажный, если человек чуть денег поднял – то уже где-то в другом месте живет. – Зато работу по общаге вычислить можно, – возразил я. – Все след какой-то. – Может, и так, – согласился он. – У тебя здесь дела еще есть? Я бы обратно уехал: мне бумажной работы подкинули выше головы, до утра теперь сидеть. – Поехали, без проблем, – сказал я, поднимаясь со стула. – Хоть посплю… и еще в одно место заскочить надо. * * * «Заскочил» я на рынок. Глупость, конечно, но очень заинтересовали новые прицельные на кольтах. Кто такой умелец, что за подобную работу взялся? И что он еще умеет? Слава Длинный был на своем посту и с ходу продал мне шесть кольтовских магазинов увеличенной емкости, таких же, с резинками, как и те, что я купил для ТТ. – Слав, это кто делает? – Я потыкал пальцем в целик на своем пистолете. Длинный глянул мельком и сразу ответил: – Да он же и делает. – Его рука постучала по стопке магазинов. – Петраков Андрюха, я тебе говорил. Улица Васнецова, дом десять, что ли. «Металлоремонт». Он теперь вообще по оружию всерьез работать взялся, там много полезного. – Спасибо, гляну, – поблагодарил я его, пожав руку. – Счастливо. – Береги себя. Вроде потеплело, а небо тучами начало затягивать. Опять снег скоро повалит, похоже. По дороге на выход в булочную заглянул, купил свежих баранок. Их с маслом под чай – и баиньки, только после того как к этому самому кудеснику Петракову заеду. До Васнецова от рынка всего ничего – пара минут, это через улицу буквально. «Металлоремонт», занимавший половину этажа двухэтажного, в прошлом купеческого особняка, нашелся сразу, вывеска была большая. Припарковал машину, толкнулся в дверь, оказавшись в решетчатом тамбуре. – Давай посвечу, – сказал невысокий коренастый мужик в синей спецовке поверх свитера, выходя из-за высокого прилавка. Посветил, все как полагается, убедился, что я бесами не одержим. Дверь в тамбуре открылась, пропуская меня внутрь мастерской. Хозяин был лыс, причем голова не обрита, а просто волос на ней не было. Даже бровей и, кажется, ресниц. Интересно, борода у него растет? – С чем пожаловали? – спросил он, заходя на свое законное место за прилавком. В мастерской пахло металлом, маслом и чем-то еще, как возле железной дороги. Я неторопливо, чтобы хозяина не напугать, вытащил из кобуры кольт, выбросил в ладонь магазин, затем положил на прилавок. – Такие прицельные на ТТ делаете? – Делаю, отчего не делать? – оглядел он оружие мельком. – Сзади на «ласточкин хвост» посажу, спереди на болтик. Годится? – А дорого? – Двести за комплект с установкой. Это дорого. Реально дорого по нашим ценам, но я даже секунды раздумывать не стал. Полез в сумку, достал оттуда ТТ, положил на деревянную поверхность прилавка, забрав кольт. – Делайте. – Хм, – сказал Петраков, взяв пистолет в руки. Пальцы у него были почти черными от намертво въевшегося масла. – Довоенный выпуск, такие ценятся. Гладко все, чисто, аж блестит. А то тэтэшники военного мне на полировку и воронение приносят. Такие выпускались, что в руки взять нехорошо, – как пьяный фэзэушник напильником делал. Я немного споткнулся о слово «фэзэушник», но потом сообразил, что так в том слое, откуда Петраков провалился, называли наших пэтэушников. Или кто там теперь вместо них. – Знаю. – Дня три мне надо, заказов много, – сказал мастер. – Никакой спешки, есть из чего стрельнуть. Тут мой взгляд наткнулся на висящий на стене чертеж, изображавший американский карабин М1 в сильно измененном виде, со складным прикладом и вертикальной рукояткой на цевье. – А это что, реально? – уточнил я. – Что? – не поняв сразу, обернулся к плакату Петраков. – Ну да, делаю и такое. А что, нужно? – Да очень бы не помешало… а вживую как-то глянуть можно? – Сейчас. Он ушел куда-то в подсобку и вышел с карабином в руках. Протянул мне через прилавок: – Смотрите. Приклад откидной, и не такой, как американцы делали раньше, а как у израильского «галила», вот так приподнял, – он показал как, – и он хоть сложился, хоть разложился. Для машины очень удобно. Все ставлю одним блоком, вместе с пистолетной рукояткой, видите? Так что прочность конструкции не страдает – скорее наоборот. Рукоятка штурмовая, – он похлопал по обрезиненной рукоятке, торчащей из цевья, – и здесь еще под прицел ПУ кронштейн, но это уже заказчик настаивал, по мне так даром не надо. – Угу, интересно… – Я попробовал, как карабин лежит в руках. – Нормально, удобно. – Конечно, – кивнул он. – С войны и до двухтысячного года эргономика как-то развивалась. – А вы кем до провала сюда были? – полюбопытствовал я. – Да оружейником и был, в армии. Прапорщик. Ладно, так что вы решили? – А что тут решать, буду заказывать. Сколько? – Четыреста. – Ни фига себе! – поразился я. – Рыночное ценообразование? – Исключительно, – ухмыльнулся он, из-за чего его лицо вдруг стало похоже на резиновую маску. – Если не нравится, то можете заказать у конкурентов. – А есть такие? – Я пока не слыхал. – И сколько времени займет все вместе? – спросил я, вытаскивая из кармана пачку углегорских чеков. – В три дня все равно уложусь, у меня готовые узлы все есть. Предоплата сто процентов у меня. – Это уж как водится, – хмыкнул я, отсчитывая деньги. На этом и распрощались. Ладно, однова живем, а удобное оружие куда лучше неудобного, так что это не траты, а инвестиции – в данном случае в собственную безопасность. Я себя всегда так успокаиваю. Ладно, подумал я после того, как вышел из мастерской на улицу, теперь можно попробовать заехать по тому адресу, что мне Иван нашел, а потом уже и спать ехать. Это на площади Стачек, через весь город в принципе, но зато и город всего ничего. Ладно, проедусь. Начали срываться первые снежинки, зато уже совсем заметно потеплело. Погода нелетная, Настя могла уже домой отправиться. Она ведь думает, что я уже там и сплю. Или уже не думает, если дома. Плохо жить без мобильных телефонов вообще-то. Общага на Стачек оказалась на удивление приличной – я так даже понял, что чуть ли не квартирного типа. Трехэтажный не слишком обшарпанный длинный дом, крыльцо с нелепо-пышной колоннадой, во дворе прорва машин припаркована. Черных «эмок» среди них штук пять, наверное. Табличка у входа извещала, что владеет этим местом городская администрация. Уже интересней. Этот адрес у Могилевича в документах стоит первым, то есть он сразу, как провалился, попал на работу в городское правительство? Неплохо. Интересно, какими талантами для этого надо было блеснуть? Но зато есть вероятность, что Могилевич Эс Бэ отсюда никуда и не выезжал: от добра добра не ищут. Комендантом общежития оказался пожилой мужик гренадерского роста с не менее гренадерским пузом, которое он во время разговора регулярно почесывал, громко скребя ногтями по серому свитеру. – Жил такой, верно, – сказал комендант, не просто записав данные моего удостоверения, но еще и позвонив в Горсвет, чтобы их проверить. Все это время я стоял перед стойкой, изображая из себя аллегорию терпения. – Жил, но съехал с год назад. – А куда выехал, не в курсе? – В Сальцево он выехал, вроде как «бизнес» открыл. – Комендант так произнес слово «бизнес», что кавычки сами напрашивались. – А что за «бизнес», где живет – не скажу, не знаю. – А здесь кем работал? – Что ж ты вообще о нем ничего не знаешь? – попенял мне комендант. – Пришел человека расследовать и не ведаешь ни хрена. – Я не человека, я происшествие по линии Горсвета расследую, а он свидетелем может быть. – А… ну раз так, – солидно кивнул комендант, наконец соизволив вернуть мне мое удостоверение. – Тогда оно понятно как бы. Работал он в финуправлении администрации, начальником расчетного отдела. Думаю, что так рассчитывал мастерски, что «бизнес» теперь открылся. – А он что, в розыске? – Нет вроде, но спрашивали о нем из Горбезопасности. – Давно? – А это уже тебя не касается, – вдруг спохватился комендант, ощутив, что теряет солидность, просто все вот так и выкладывает. Больше ничего путного вытянуть из него не получилось. То ли не знал ничего, а просто важности на себя напускал, то ли и вправду режим секретности соблюдал, – с этими комендантами и вахтерами никогда ничего не поймешь.