– Леди, вы знаете, что происходит вокруг? Она сняла с полки две банки и протянула ему. – Я скажу вам, что тут происходит. Я покупаю краску, и вы вмешаете мне в нее колер, мистер… кажется, я не знаю вашего имени. Грей сглотнул. Что-то в этой женщине сделало его абсолютно беспомощным, так, будто его тащила на веревке взбесившаяся лошадь. – Грей, – ответил он. – Лоуренс Грей. Она выставила руки вперед и заставила его взять банки. Боже, еще немного, и она заставит его заполнить заявление о поступлении на работу. Если это продлится чуть дольше, он никогда не найдет ремень вентилятора. – Итак, мистер Грей. Мне нужно два галлона оттенка «Садовая калитка», будьте добры. – Э, я не знаю как. – Конечно же, знаете. Она махнула рукой в сторону прилавка. – Просто засуньте их в эту-как-ее-там. – Леди, я не могу. – Что значит, не можете? – Ну, для начала нет электричества. Эти слова, похоже, возымели некий эффект. Женщина задрала голову и посмотрела на потолок. – Ну, наверное, да, – небрежно ответила она. – Тут действительно несколько темно. – Это я и пытался вам сказать. – Ну а почему сразу не сказали? – фыркнула она. – Значит, не «Садовую калитку». Никакого колера, судя по вашим словам. Должна сказать, это меня разочаровывает. Я ведь правда хотела сегодня закончить с детской. – Леди, я не думаю… – По правде говоря, этим должен был бы заниматься Дэвид, но нет, он, как обычно, должен был куда-то отправиться спасать мир, а меня оставить торчать дома, как в тюрьме. И, черт подери, где Иоланда? Прошу прощения. Сами понимаете, после всего, что я для нее сделала, я ожидала в ответ некоторого уважения. Хотя бы позвонила. Дэвид. Иоланда. Кто все эти люди? Полнейшая путаница и странная, но одно очевидно. Эта несчастная женщина, кто бы она ни была, совершенно одна. Если Грей не найдет способ вытащить ее отсюда, она долго не протянет. – Может, вам просто белым покрасить, – предложил он. – Уверен, у них достаточно белой краски. Она скептически поглядела на него. – И с чего бы мне хотеть покрасить белым? – Ну, говорят же, что белое со всем сочетается. Боже милосердный, что он несет, будто один из этих педиков с телевидения. Но это было единственное, что пришло ему в голову. – С белым можно сделать все, что угодно. Может, поставить в комнате что-то другого цвета. Занавески повесить, все такое. Она на мгновение задумалась. – Я не знаю. Белый выглядит слишком простым. С другой стороны, я хочу закончить с покраской сегодня. – Именно, – сказал Грей. Изо всех сил постарался улыбнуться. – Именно это я и хотел сказать. Вы можете покрасить белым, а потом придумать все остальное, когда увидите, как это выглядит. Я бы порекомендовал сделать так. – А белый сочетается с чем угодно. Насчет этого вы правы. – Вы же сказали, что это детская, так? Может, позднее решите добавить бордюр, чтобы слегка разнообразить. Сами понимаете, с кроликами, чем-то таким. – Вы сказали, с кроликами? Грей сглотнул. Откуда это пришло ему в голову? Кролики были любимой едой «светлячков». Он видел, как Зиро пожирал их, пачками. – Точно, – с трудом сказал он. – Кролики всем нравятся. Он увидел, что эта мысль заняла ее. Что ставит следующий вопрос. Предположим, женщина согласится уехать, что тогда? Он не может оставить ее одну. Вопрос еще в том, какой у нее срок. Пять месяцев? Шесть? В этих делах он не разбирался. – Ну, на самом деле, думаю, у вас здесь есть что-нибудь такое, – сказала женщина, кивая изящным подбородком. – Похоже, у нас схожие вкусы, мистер Грей. – Просто Лоуренс, – ответил он. Она улыбнулась и протянула руку. – Зовите меня Лайла. Только тогда, когда он уже уселся в «Вольво», принадлежащий Лайле – которая действительно оставила купюры на одной из касс, написав записку, что еще вернется, – Грей понял, что где-то в промежутке времени между тем, как он нес банки к машине и они положили их в багажник, она успешно уговорила его покрасить ей детскую. Он не мог вспомнить, чтобы он выразил согласие словами, это просто случилось, и в следующий момент они уже ехали, женщина вела машину по улицам пустого города, мимо брошенных легковушек и раздувшихся тел, перевернутых армейских грузовиков и еще дымящихся развалин жилых комплексов. – Действительно, – сказала она, объезжая на «Вольво» обгорелый остов пикапа службы «ФедЭкс» и едва глянув на него. – Можно подумать, у людей ума не хватает вызвать аварийную службу, а не бросать машину посреди дороги. А еще она продолжала безостановочно трещать насчет детской. Его слова насчет кроликов упали на благодатную почву. Перемежая свои слова едкими замечаниями насчет Дэвида, который, как понял Грей, приходился ей мужем. Судя по всему, он куда-то уехал, оставив ее дома одну. Если судить по тому, что он видел вокруг, скорее всего он погиб. Быть может, женщина была безумна и прежде, но Грей в этом сомневался. Что-то плохое с ней случилось, очень плохое. Как-то это называется. Пост-травматическое-что-то-там. Женщина знала это, но не осознавала. Ее сознание, охваченное ужасом, защищало ее от страшной правды – правды, которую Грею рано или поздно придется ей рассказать. Они приехали к ней домой, к большому кирпичному особняку в тюдоровском стиле, будто парящему над землей. Грей уже понял, что женщина не из бедных, судя по тому, как она с ним разговаривала, но тут есть что-то еще. Грей достал вещи из багажника «Вольво» – в дополнение к краске она взяла упаковку валиков, лоток для краски и набор кистей – и пошел вверх по ступеням. Лайла уже возилась с ключами. – Сейчас, она всегда немного заедает. Она толкнула дверь плечом, и изнутри хлынула волна затхлого воздуха. Грей вошел в прихожую следом за ней. Он ожидал, что внутри дома будет обстановка наподобие замка, с плотными шторами, вычурной мебелью и канделябрами, однако, напротив, обстановка была больше похожа на офис, чем на место, где живут. Большая арка слева вела в столовую, которую занимал большой стеклянный стол и несколько неудобного вида стульев, справа оказалась гостиная, большое пустое пространство, чей простор нарушали лишь диван с низкими подлокотниками и черное пианино. На мгновение Грей остановился, тупо держа в руках банки с краской и пытаясь собраться с мыслями. Он ощущал запахи. Едкий запах застарелого мусора, идущий из глубины дома. Молчание затягивалось, и Грей судорожно пытался придумать, что же ему сказать. – Вы играете? – спросил он. Лайла положила сумочку и ключи на небольшой столик у двери. – Играю что? Грей показал на пианино. Она повернула голову, глянув на музыкальный инструмент с легким испугом. – Нет, – ответила она, хмурясь. – Это была идея Дэвида. Несколько претенциозно, на мой взгляд. Она повела его вверх по лестнице. Воздух здесь был еще более спертый и жаркий. Потом Грей пошел следом за ней по застеленному ковром коридору. – Вот мы и пришли, – провозгласила она. Комната выглядела непропорционально скромной, учитывая размеры дома. В углу стояла стремянка, пол был застелен пластиковой пленкой, приклеенной к доскам. В лотке с краской, которая уже засохла от жары, лежал валик. Грей прошел чуть дальше. Видимо, изначально комната была выкрашена в нейтральный кремовый цвет, но кто-то – видимо, Лайла – прокатал по стене беспорядочные широкие полосы желтого цвета. Чтобы закрасить это, придется три слоя положить. Лайла стала в дверях, уперев руки в бедра. – Вероятно, все и так видно, – сказала она, подмигивая. – Из меня плохой маляр. Уж точно не профессионал, такой как вы. Опять это, подумал Грей. Раз уж он решил играть по правилам, то нет смысла убеждать ее в том, что он не умеет делать это. – Вам что-то еще надо, прежде чем вы начнете? – Думаю, нет, – с трудом сказал Грей. Она зевнула, прикрывая рот ладонью. Казалось, на нее нахлынула внезапная усталость, так, будто она на глазах медленно сдувалась, как воздушный шар. – Тогда, полагаю, не стоит вам мешать. Я собираюсь прилечь ненадолго. И с этими словами она его оставила. Грей услышал щелчок двери в коридоре. Что ж, черт побери, подумал он. В последнюю очередь он мог бы себе представить, что станет красить детскую в доме какой-то богатой леди, когда очнулся в «Ред Руф». Он прислушался, но больше ничего не услышал. Наверное, самым смешным было то, что Грею было плевать на самом деле. Женщина свихнулась, а еще изрядно командовать любит. Но по сути, он не обманул ее насчет того, кто он такой. Она просто и не спрашивала. Хорошо, когда тебе кто-то доверяет, даже если ты этого не заслуживаешь. Он принес все из прихожей и принялся за дело. Не то чтобы раньше ему много приходилось красить, но это не ракеты в космос запускать. Он быстро вошел в ритм, а сознание очистилось от мыслей. Он уже почти забыл, как очнулся в «Ред Руф», забыл Зиро и Ричардса, забыл Шале и все остальное. Миновал час, потом другой, он уже прокрашивал углы у потолка, когда в дверях появилась Лайла, с подносом, на котором был бутерброд и стакан воды. Она переоделась в хлопковое платье для беременных, с высокой талией, которое, несмотря на свободный крой, придавало ей еще более беременный вид. – Надеюсь, тунец вам нравится. Он спустился со стремянки, чтобы взять поднос. Хлеб был покрыт пушистой зеленой плесенью, от бутерброда исходил запах протухшего майонеза. Желудок Грея дернуло. – Может, попозже, – выпалил он. – Хочу сначала второй слой положить. Лайла ничего не ответила, сделав шаг назад, и огляделась. – Должна сказать, это действительно выглядит лучше. Намного лучше. Даже не знаю, почему я раньше насчет белого не подумала.