– Я имел в виду, что в последний раз отпускаю тебя так надолго. Месяц! Мыслимое ли дело? О чем, интересно, я думал, когда разрешал такое? Ладно уж, гуляй. Я начинаю новый роман, поэтому все бумажные дела оставлю до твоего возвращения. И следи за тем, чтобы твой мобильный не разряжался. – Это я вам обещаю, – облегченно вздохнула Тася и быстренько распрощалась с занудой Космосом. Сборы были закончены лишь во втором часу ночи, и Тася с удовольствием завалилась спать. Визит к соседке, Шуриной будущей кормилице, она отложила на утро. Проснулась Тася очень рано и в самом превосходном расположении духа. Долго нежилась под душем, а потом, включив какую-то легкомысленную музыку, неторопливо пила на кухне кофе. Позвонил Илья: – Тась, привет. А я тебя уже жду! Аэропорт украшен цветами, к месту посадки твоего самолета раскатывают ковровую дорожку. Она с удовольствием слушала его низкий, приятный голос. – А белый лимузин? – Будет ждать тебя у трапа. Между прочим, я могу вынести тебя из самолета на руках. – Правда? – кокетливо засмеялась Тася. – Потому что я маленькая и компактная? – Маленькая, компактная и ужасно тяжелая. Помнишь, как ты повалила меня на лед? У меня до сих пор голова кружится. И вовсе не оттого, что я стукнулся затылком. – Я уже предвкушаю нашу встречу, – сказала Тася, сияя от удовольствия. – Надеюсь, у тебя нет друзей в нашем городе? – неожиданно спросил Илья. – А то вдруг тебя захочет встретить кто-то другой? – Другой? Где же я себе найду другого на таком замечательном автомобиле? – Это верно, не найдешь. Очень большая редкость! – Короче, готовься к торжественной встрече. А я пошла пристраивать своего многострадального попугая. Бедный Шура, как он тут будет без меня? – Я ему ужасно сочувствую, так как знаю, насколько плохо может быть без тебя. Подумай обо мне тоже. – Ну, сравнил себя с попугаем! Они еще немного поболтали, посмеялись и расстались, почти счастливые. Положив трубку, Тася посмотрела на часы – действительно, пора было идти к соседке. Взяв здоровенную клетку с нахохлившимся Шурой, который всем своим видом выражал отвращение к хозяйскому самоуправству и произволу, Тася отперла замки и толкнула входную дверь. Однако дверь не открылась, лишь немного подалась вперед. Тогда она пнула ее ногой, но и это не помогло – снаружи явно что-то мешало. Тася содрогнулась. И тут же взмолилась: – О, нет! Только не это! Пожалуйста! Мысли лихорадочно заметались. Не может быть, чтобы Рысаков вновь взялся за старое. А если это так, то мерзкому гаду больше не жить. Ее терпение лопнуло, и что-нибудь тяжелое на тупую рысаковскую башку она обязательно уронит. Поставив клетку на пол, Тася плечом навалилась на дверь. Железное полотно уступило усилиям и еще немного приоткрылось. Образовалась небольшая щель, в которую Тася попыталась просунуть голову. Увиденное ее не обрадовало. Прямо у двери, на полу, кто-то лежал. Во всяком случае, Тася увидела белую руку и кудрявую голову. – Эй, вы! – позвала Тася. Но потом подумала, что это наверняка пьяница, наркоман или бомж, и отбросила вежливый тон: – Эй, ты! Что ты там разлегся? Мне надо дверь открыть! Немедленно вставай и убирайся отсюда! Ноль эмоций. Пьяный, наркоман или бомж безмолвствовал. Тася мельком глянула на попугая. Шура, склонив голову набок и предельно округлив глаза, со страстью футбольного фаната наблюдал за происходящим. Наверное, надеялся, что фортуна улыбнется ему, и клетку поставят обратно на знакомый уютный столик. Тася сделала глубокий вдох, словно ей предстояло погружение без акваланга, и предприняла еще одну попытку выйти из квартиры. На сей раз щель оказалась достаточной, чтобы протиснуть в нее плечо, однако целиком выдраться наружу все-таки не получилось. Вдруг она услышала, что на этаже остановился лифт. Раздался характерный звук раздвигающихся дверей. – На помощь! – крикнула что было сил Тася. – Пожалуйста! – Таисия, почему ты так неприлично громко кричишь? – раздался знакомый квакающий голос, от которого у Таси мгновенно обострился позабытый гастрит. – Как всегда, наводишь панику. Ведь все можно сделать спокойно… – Ты чего сюда приперся? – на секунду забыв о своих горестях, рявкнула она. – Не приперся, а пришел, точнее – приехал. На лифте. А до этого ехал на метро и троллейбусе. Мы можем поговорить нормально? Впусти меня, я хочу… – Разуй глаза, Копейкин! Как я тебя впущу, если не могу открыть дверь и выйти из квартиры? Там кто-то разлегся и мешает. – Действительно, – квакнули из-за двери. – Здесь лежит какая-то женщина. Нет, скорее девушка. И она не совсем лежит. Если быть точным, отчасти висит. – Как это – висит? В кваканье отчетливо прозвучали назидательные лекторские интонации. – Видишь ли, Таисия, это выглядит совершенно дико, но одна рука девушки прикована наручником к твоей двери. Поэтому она отчасти висит, отчасти лежит. И ногами упирается в коляску, которая стоит возле соседской квартиры. Мне кажется, из-за коляски ты никак не можешь столкнуть ее с места и полностью открыть дверь. Мне представляется сомнительным, чтобы эта особа сама себя приковала. Наверное, это сделал кто-то другой… Пока она была в состоянии невменяемости. Она и сейчас именно в таком состоянии. – А то я не поняла! Копейкин, отцепи ее от двери как-нибудь. Отодвинь хотя бы коляску. Мне надо вылезти из квартиры, отдать попугая соседке, мне лететь скоро… – Сейчас я ее потормошу. Хотя это не совсем прилично, ведь я ее совершенно не знаю… – Вы потом познакомитесь. – Может быть, ты ее знаешь? – не унимался Копейкин. – Господи, ну откуда я могу знать, знаю ли я ее! Я же ее не вижу. С ума с тобой сойдешь. Действуй, Копейкин, не стой, как этажерка. – Хорошо, только не кричи. Сейчас портфель поставлю и попробую привести ее в чувство. Послышалось шуршание, затем кваканье возобновилось: – Эй, девушка, с вами все в порядке? Посмотрите на меня. Вы меня слышите? Судя по всему, с девушкой было не все в порядке. В сердце Таси начал медленно вползать страх. Неужели высшие силы вычеркнули ее из списка нормальных людей? Прав Степка – вокруг нее постоянно происходит что-то нелепое и даже страшное. Тася жалобно застонала и прислонилась к стене. Появление Копейкина, с одной стороны, давало шанс решить неожиданную проблему без привлечения соседей и полиции. Но с другой – грозило превратить оставшиеся до отлета немногие часы в кромешный ад. Если, конечно, ей вообще удастся улететь. Юлий Копейкин был вторым по счету мужем Таси Румянцевой. К счастью, тоже бывшим. После феерического первого брака Тасе очень хотелось тишины, домашнего тепла, беззаботных дней, уютных вечеров. И чтобы рядом был мужчина любящий, спокойный и рассудительный. Который не имел бы дворового прошлого и дружков-бандитов. Именно таким ей вначале и показался ученый-археолог Юлий Копейкин. Она познакомилась с ним, когда поступила в аспирантуру. На фоне брутального Рысакова потомственный интеллигент Копейкин смотрелся очень выигрышно. Довольно симпатичный, воспитанный, из семьи научных работников. Ухаживал Юлий по всем правилам, развлекал интересными байками из жизни археологов, расширял Тасин кругозор, так как был весьма начитан. Благосостояние собирался повышать без помощи кулаков и пистолета. Правда, Тасю слегка обескураживал его специфически-квакающий голос, но – боже мой! – какой ерундой казалось это по сравнению со всем тем, что ей пришлось пережить. Еще Копейкин отличался излишним многословием, но поначалу Тасю это даже восхищало. Соглашаясь стать женой Копейкина, она понимала, что большого богатства Юлий в семью не принесет. Она готовилась стать верной спутницей молодого начинающего ученого, который лишь своим трудом и талантом пробивает дорогу в жизни, изредка получая признание в виде какой-нибудь международной или государственной премии. Действительность разнесла наивные иллюзии вдребезги. Тася вскоре поняла, что в лице ее новоиспеченного супруга археология вряд получит новое светило или хотя бы скромного неутомимого энтузиаста-труженика. Милый интеллигент на поверку оказался безрассудным авантюристом худшего разбора, праздным мечтателем и вечной жертвой финансовых пирамид и всяческих темных афер. Он разорял семью, вкладывая деньги в банки, которые потом обязательно лопались, играл во все существующие лотереи, неизменно проигрывая все подчистую. Забросив науку, он вербовал единомышленников, чтобы вместе с ними искать библиотеку Ивана Грозного, золото инков, сокровища затонувших кораблей, секретную базу НЛО, места обитания исчезнувших миллионы лет назад динозавров. Денег не было, они сидели по уши в долгах, и конца кошмару не предвиделось. Хуже всего то, что Копейкин искренне мечтал, чтобы жена прониклась его идеями. Тася, доведенная до отчаяния нелепой семейной жизнью, пробовала бороться, но все было тщетно. В итоге после двух лет совместных мучений они развелись. Однако и после развода Копейкин не оставил Тасю в покое, продолжая таскаться к бывшей жене. Обычно это происходило, когда Юлий начинал новый безумный проект. Цель у Копейкина всегда была одна. Ясная и чистая, как дорога к коммунизму, уговорить бывшую жену финансово поддержать очередное многообещающее предприятие. Иными словами, позаимствовать сколько-нибудь денег. – Копейкин, – крикнула Тася, испугав притихшего в клетке Шуру. Попугай забегал по жердочке и заквохтал. – Ты говоришь, что девушка в наручниках, верно? Может быть, ключ от наручников где-то рядом валяется? Или посмотри у нее в кармане. Надо ведь что-то делать. – Ключа от наручников нигде нет, – квакнуло за дверью. – А спрашивать у нее самой бесполезно, по-моему, она умерла. Тася закрыла глаза. Худшие ее опасения сбывались. – Ты уверен? – спросила она все еще твердым голосом. – Или просто издеваешься? – Ничего я не издеваюсь, – обиделся второй бывший муж. – Умерла, причем уже давно. Я ее потрогал – она совершенно ледяная, как из морозилки. – Из мор-р-розилки! – отчетливо повторил Шура. Тася посмотрела на попугая круглыми глазами, и тот издевательски захохотал, копируя квакающие интонации Копейкина. * * * Поговорив с помощницей, Силуян повалился в кресло и нервно закурил. Его мозг заработал с удвоенной, утроенной энергией. Мысли мчались наперегонки, причем первыми финишировали самые мрачные. Тася Румянцева видела серую папку! Она держала ее в руках и даже убрала в нижний ящик стола. С одной стороны, она человек ответственный и серьезный. С другой стороны, ей всего двадцать с чем-то лет! В таком возрасте девушки отличаются неуемным любопытством и ветреностью. Черт ее разберет, эту Румянцеву! Вдруг она тайком просматривает все его бумаги? Может быть, она и флешку проверила, кто ее знает? А если прочитала внимательно и все поняла? «Нет, вряд ли, – стал сам себя уговаривать Силуян. – Нечего бояться. Если бы она проверяла флешку, никогда бы не напомнила ему про серую папку. Не полная же она дура. То есть она вообще не дура, и тут не знаешь, то ли радоваться этому, то ли огорчаться». Силуян откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, вспоминая, с чего все началось… О существовании этого архива он случайно узнал от соседа по даче, Сергея Григорьевича Позднышева. Старик практически круглый год жил в поселке, лишь изредка выбираясь в город по делам. Родные его навещали редко, поэтому он скучал без собеседников и всегда был рад пообщаться с Силуяном, почтительно называя его «товарищ писатель». Силуян, который приезжал на дачу, чтобы поработать в тишине и покое, с удовольствием отвлекался на разговоры. Позднышев, несмотря на свои восемьдесят восемь лет, сохранил ясность ума и был интересным собеседником. Однажды во время совместного послеобеденного чаепития он задал вопрос, который, видимо, давно его мучил: