— Не, — широко улыбнулся Сергей. — Я без телефона живу… — Да? — не поверил Павел, но догадался, что настаивать бесполезно. — Ну ладно, вот моя визитка, держи… Позвони… ну дней через пять… — Ладно, — кивнул Сергей. После этого разговор как-то не вязался; собеседники попрощались и разошлись в разные стороны… Мария Даниловна Сухова, дама пенсионного возраста, как всегда восхитившись красотой Никольского собора, купола которого ярко отливали золотом на фоне необыкновенно чистого осеннего неба, спустилась со ступенек детской поликлиники и собралась было насладиться пешей прогулкой, когда за ее спиной раздался решительный голос: — Руки вверх! Это ограбление! Руки Суховой, подчиняясь приказу, действительно поползли вверх, но тут в поле ее зрения попал обладатель голоса, и она, шутливо пригрозив, рассмеялась: — Ну, Петруша, вы меня и напугали! Я уж приготовилась выбирать между кошельком и жизнью… Оперуполномоченный Алексеев, виновато хихикнув, извинился: — Ну простите, пожалуйста! Все никак не могу удержаться, чтобы не разыграть вас… — Ну что вы, право, как школьник! — укоризненно помахала она пальцем. — Ну извините, извините… Да я бы не только вас — многих бы хотел разыграть, — принялся оправдываться Петруха, — вот только неприятностей боюсь… Вы-то хоть меня знаете, а окажись любой другой на вашем месте? Если я в штатском — и впрямь за грабителя примет… Ладно, кошелек свой всучит и убежит… А мало ли обороняться начнет? Мне-то что — ему неприятности будут… А если я в форме — так точно за бандита-самозванца примут, тут уж вообще последствия непредсказуемы… Мария Даниловна с интересом смотрела на Алексеева: — А вы уверены, что правильно профессию выбрали? Нет, я ничего такого не хочу сказать, просто… у вас так убедительно получается… — Ну простите, — развел руками Петруха. — Глупая шутка… А вы, позвольте спросить… — он отчего-то подозрительно прищурился и внимательно оглядел пенсионерку Сухову, пытаясь убедиться, не прячет ли она чего-нибудь где-нибудь при себе, — вы здесь что делаете? Заболел кто-то? — Да, — чуть удивившись его заинтересованности, спокойно разъяснила пожилая женщина. — У соседки, Наташеньки, дочка… Звонила она звонила в поликлинику все утро… Да сами, наверное, знаете, — она махнула рукой, — быстрее добежать, чем дозвониться: занято, занято, занято… Все болеют вокруг, гриппы, простуды… А я все равно собиралась за покупками, дай, думаю, заскочу, вызову доктора… Жалко Леночку, температура высокая… — Жаль, — кивнул Петруха. — А вы-то здесь как? — удивилась в свою очередь Мария Даниловна. — Работа, работа… — устало вздохнул опер. — Правда, я пока еще на больничном, да вот попросили подменить… — А как вы себя чувствуете? — участливо спросила Сухова. — Ничего, нормально! — сердито ответил Петруха. — Стыдно! Уж кому, как не вам, не знать, что я и не был болен! — Да, да, — с виноватым видом быстро согласилась Мария Даниловна, подумав: «Лучше ему не перечить! Все-таки кто знает? Прошло ли бесследно пребывание в дурдоме? С кем поведешься…» — А что здесь произошло? — сменила она тему разговора. — Да как всегда и всюду, — устало вздохнул Алексеев. — Банальная кража… — Ну быть не может! — возмутилась Мария Даниловна. — Это ведь детская поликлиника! Ну неужели у кого-то на детей рука поднялась? — Поднялась, поднялась, — подтвердил опер. — Хотя здесь — точно кто-то из работников… Сами подумайте: застелили на третьем этаже новый линолеум, отечественный, конечно, но дорогой да, главное, новый… В четырнадцать тридцать его еще видели, группа пятилеток пробежала по нему из кабинета лечебной физкультуры… А в пятнадцать, когда пришла заниматься следующая группа, не хватало уже целого куска шириной два метра, а длиной… Не помню, в протоколе записано, в общем много. Ну подумайте сами: открепить, смотать, да еще и вынести такой рулон! И остаться незамеченным! Это же просто фантастика! — Может быть, через окно спустили? — предположила Мария Даниловна. — Может… Все равно никто ничего не заметил! Да самое-то смешное в этой истории как раз не кража… — А что тогда? — Все это на прошлой неделе еще было, сегодня мы просто опять приходили, ну, опрашивать всех потенциальных свидетелей и тому подобное… Дело вот в чем: не доверяя родной милиции, сотрудники решили прибегнуть к помощи экстрасенса! Представляете? Теперь это в порядке вещей… А сегодня рабочий день начался с находки злополучного куска линолеума на третьем этаже! Видимо, преступник был уверен, что милиция его не сможет найти… А вот экстрасенс — другое дело! Он на улики не смотрит… Он сердцем чует… Вот, собственно, и сошло это преступление на «нет»… Нет ущерба — нет и грабителя… — Н-да… — покачала головой пенсионерка Сухова. — А что же мы все у входа стоим? Может, зайдете ко мне, перекусите… — Нет, спасибо, Мария Даниловна, некогда, — ответил Петруха. — Вы сейчас в сторону дома? Я немного пройду с вами, мне в том же направлении… Разговаривая о том о сем, попутчики не спеша двинулись по Екатерингофскому проспекту, носящему ныне имя славного композитора Римского-Корсакова. Совершенно неожиданно Сухова воскликнула: «Я заскочу на секундочку?» — и, не дожидаясь Петрухиного ответа, нырнула в какой-то подвальчик. Опер, держащий в руках сигарету, не мог тотчас же последовать ее примеру и потому остался стоять у входа, не решив еще, присоединяться к ней после того как докурит или не стоит, и пока снаружи наслаждался по-сентябрьски теплой октябрьской погодой… Вывеска гласила: «Фурнитура», и Алексеев с веселым интересом рассматривал яркие аляповатые предметы, выставленные на витрине, от нечего делать гадая, что именно из них понадобилось пожилой женщине… Мария Даниловна, находившаяся внутри магазинчика, уже обнаружила то, зачем пришла, и потянулась было к сумочке, когда услышала, что кто-то еще вбежал в полупустой магазин. Она стояла спиной к выходу и не могла видеть вошедшего, но догадалась, что это мог быть только Алексеев, тем более что сразу же последовавшие за тем слова полностью подтвердили ее предположение. Фраза прозвучала громко и отрывисто: — Спокойно. Это налет. Никому не двигаться! — Ах, Петруша, ну сколько же можно? — качая головой, с порицанием в голосе сказала она и, развернувшись, шаловливо взмахнула длинным зонтиком-тростью, желая пресечь надоевшие шутки молодого человека. Зонтик уперся в чье-то горло. Сухова ошалело глядела перед собой. Это был явно не Петруша, а какой-то тип в закрывающей все лицо шапочке с прорезями для глаз. В руке его дрожал пистолет, зубы под шапочкой тоже вдруг начали отбивать дробь… — Не двигаться. Это милиция! — сообщил о своем появлении оперуполномоченный Алексеев, появившийся наконец в магазине, и, профессионально обезвредив преступника, передал его подоспевшему охраннику. …Они снова пошли по проспекту, дыша свежим осенним воздухом. — Да… Ну и ну! — не могла прийти в себя Мария Даниловна, с удивлением, будто впервые видя, уставившись на собственный зонтик. — Я ведь была уверена, что это вы так пошутили! — Зато результат-то каков! — похвалил Петруха. — Здорово! Я ведь на улице стоял, он прошмыгнул мимо, а я даже не сообразил сразу-то! Представляете, ну отметил машинально, вот, думаю, чудак — так тепло, а он в шапке аж до подбородка… Потом подумал — ну, может, уши болят… И только после этого как подскочил, ворвался — а вы уже его… Ха-ха-ха! Ловко, ничего не скажешь! — Да это случайно, — потупилась пенсионерка Сухова. — Если б нарочно старалась попасть, обязательно бы вышло мимо… — Это точно! — согласился опер. — А что же мы там не остались? — поинтересовалась Мария Даниловна. — Оформлять протоколы, ну и так далее? — Вот именно «и так далее»! — назидательно сказал Алексеев. — Вам что, времени некуда девать? Данные свои оставили — и достаточно. Надо будет — вызовут! А я вообще на больничном. Имею право… — Ну хорошо, хорошо, убедили! — залепетала Сухова. — Я и сама не собиралась… Так, на всякий случай спросила… — А что вам там понадобилось? — Ну… не скажу! — Да? — подмигнул Петруха. — Это почему? — Вы опять смеяться будете! — Если не надо, то не буду! — пообещал Алексеев. — Ну скажите, а то любопытство покоя не дает… — Паричок я там один приглядела… — негромко произнесла пожилая женщина, искоса взглянув на опера. Подавив усмешку, он спросил: — Паричок? Да что вы? Это еще зачем? — Не знаю… — Что? Опять темните? — Вовсе нет! — обиделась Мария Даниловна. — Вы спросили — я честно ответила: паричок… А вот зачем он нужен — пока не знаю… Захотелось! Разве всему обязательно должно быть какое-то объяснение? — Да… — развел руками Петруха. — Я-то всегда считал, что да, должно быть… Но когда речь заходит о вас… — покачал он весело головой. Оказавшись на Садовой, опер огляделся: — Я — на остановку, а вы? — Да я не спешу, — улыбнулась Сухова. — Могу с вами за компанию постоять. Пока еще трамвай подойдет… Алексеев напряженно вгляделся в даль, но рельсы были пусты. Печально вздохнув, он закурил и, обернувшись к спутнице, произнес: — Ну а вообще, Мария Даниловна, как вы тут поживаете? После больницы у нас все не было времени толком поговорить… — Да, да! — радостно воскликнула пожилая женщина. — Я как раз хотела вам рассказать! Я ведь уезжала… — Ну и? — предположил опер самое худшее. — Ну и… там такое! Такое произошло! — Где — там? Какое «такое»? Рассказывайте все по порядку! — заинтересовался Петруха и надел солнечные очки с зеркальными стеклами, то ли не желая напрягать глаза на чересчур ярком солнце, то ли оставляя за собой право поскучать незаметно для собеседницы. — Да, хорошо, — забормотала Мария Даниловна. — Сейчас соберусь с мыслями… Так… В общем, мы с Петром Эриковичем ездили в деревню… — Туда? К нему? Это туда, где мы год назад?..