— Вы знаете… Петр Эрикович, вы только не сердитесь! Я вам позже все лично объясню… Сейчас не могу — соседи! — прошептала она в трубку. — И ущерб оплачу! Со следующей пенсии… Вы только не обижайтесь! — Да какие обиды, Мария Даниловна! Что вы, я просто поинтересовался! Да, кстати, вы не знаете, отчего это у нас такое обилие комнатных цветов развелось? Я что-то не припоминаю, чтобы столько оставлял… — Верно, — задумалась Мария Даниловна, — а, там же еще мои цветы! — Понятно, — кивнул собеседник. Чуть помолчав, Сухова сказала: — Петр Эрикович, ну а как вам мой подарок? — Ваш? Подарок? Вы о чем? — Ну как же! Там где-то в кабинете должен стоять, весь в бантиках и ленточках! — объяснила пожилая женщина. — Да ну? Я, признаться, еще в кабинет не заходил… — Ну ладно, — слегка расстроилась Сухова, — тогда потом как-нибудь на досуге взглянете… — Ну что вы! Если вы не спешите… Вы не спешите? Я сейчас! Мария Даниловна непродолжительное время поскучала, затем в трубке раздалось шуршание и шорох раздираемых бумаг, после чего Петр Эрикович воскликнул: — Не может быть! Здорово! Ну и ну! С ума сойти! Это что, от вас? — Вам понравилось? — с замиранием произнесла собеседница. — Не то слово! Как хорошо! Ну наконец-то! — То есть они, эти солдатики, вам нужны? — просияла она. — Пригодятся, — небрежно ответил Пекка и тут же добавил странную, на взгляд Марии Даниловны, фразу: — Ну, теперь-то они мне заплатят как миленькие! Никуда не денутся! — Звучит как откровения шантажиста какого-нибудь, — улыбнулась пенсионерка. — Что это вы имеете в виду? Кто это вам должен заплатить? — Эрмитаж, халявщики! — отрезал старичок. — Я им ставлю фигурки на комиссию, тут зашел как-то перед отъездом, оказалось — они месяц там провалялись, у них места, видите ли, не было их выставлять! А теперь, раз фигурки ушли, я получу наконец свои деньги… Постойте, это же огромные деньги! Как вы могли так потратиться? Спасибо, конечно, но… — Погодите, — сквозь смех произнесла Мария Даниловна. — То есть что, выходит, я вам ваши же фигурки подарила? Принесла Иа его собственный хвост? Безвозбезддо, то есть дадом? — прогнусавила она. — Выходит, — засмеялся Пекка. — Только мне неловко как-то… — Да бросьте вы! Свои люди! Тем более что, насколько я припоминаю, они мне по дешевке достались… — Уценили? — ужаснулся собеседник. — Да нет, не знаю, вряд ли… Сейчас я не могу вам все объяснить, считайте, что их оттуда похитили, а я нашла, — это весьма недалеко от истины… — Раз похитили, все равно заплатят, — уверенно согласился Пекка и взял на себя смелость предположить: — А кто? Уж не вы ли? — Ой, извините, мне уже некогда разговаривать… Соседи телефон просят освободить, — покривила душой она. — Созвонимся! До свидания! — Мария Даниловна поспешно бросила трубку и пошла в комнату… «Уважаемая Мария Даниловна! Не знаю, право, когда теперь увидимся… Времени свободного у меня ныне достаточно, и потому я решил рассказать вам все, как было. Многого, конечно, я не знаю, да и не могу знать наверняка, поэтому поправьте меня, если я в чем-то ошибусь… Да… Явление, с которым нам пришлось столкнуться, невозможно объяснить с рационалистической точки зрения, но тот факт, что все стало по-прежнему, все вернулось на свои места, говорит о том, что в главном я не ошибся: обмен душами имел место! И кто, как не Вы, тому подтверждение! Правда, толку от этого мало… Но не будем о грустном… Итак, попытаюсь восстановить события хронологически. Вместе с Вашей родственницей вы посетили Эрмитаж. Подойдя к мумии, Вы, вероятно, мысленно произнесли какие-то слова, сами, разумеется, о том не подозревая, которые пробудили спящую душу жреца. Я когда-то что-то читал о египетской религии и теперь припоминаю, что в древности наравне с культами прочих „богов“ существовал культ „бога“ разрушений Сета, приверженцы которого поклонялись мерзким, с точки зрения египтян, животным типа крокодилов и бегемотов, а также практиковали все то, что называется сейчас „шаманизмом“, магией… Они реально были колдунами, однако попробуйте скажите об этом кому-нибудь! Но мы-то с Вами знаем… Основная масса египтян веровала в то, что, умерев телом, они будут продолжать жизнь в Полях Камыша, причем прелюбопытнейшим образом. Вообще, у них была не одна, а целых пять душ, но не будем сейчас вдаваться в подробности… Одна из душ, Ба, символизировала жизненную силу, и, когда она покидала тело, человек умирал, а затем, когда она возвращалась к мумии, — оживал… Нелепо, да? И разумеется, как и во всех религиях, и там были отклонения от общепринятых верований. Существовала некая секта, членам которой недостаточно было ожить в мумии, в Царстве Мертвых… Они хотели жить, и жить реально! Потому перед смертью, возможно даже неестественной, добровольно принятой ранее положенного каждому человеку срока, они каким-либо образом зашифровывали ключ к своему будущему земному воскресению! Они готовы были ждать долгие годы, и, выходит, не ошибались! Произнеся мысленно что-то, сами сможете вспомнить что (только, умоляю, дома, а не в Египетском зале!), Вы вернули из небытия проклятую душу жреца, и он, вначале постепенно, а потом и полностью, оккупировал Ваше тело… Увы, увы! Сколько несчастий принесло это, но я далек от того, чтобы обвинять Вас, тем более что все уже позади… И именно по этой причине я не стану сообщать никуда, что это Вы убили инкассаторов! Да, Вы! Но не бойтесь — Вы не виноваты, и об этом никто не узнает. Быстро освоившись в современном мире, он принялся действовать. Не знаю точно, зачем ему были нужны деньги, — столько денег! — но, очевидно, именно с этой Целью он (с Вашей, к несчастью, помощью) совершает нападение на инкассаторов. Не знаю, я думал об этом… На его месте… Не смейтесь, я и сам понимаю, сколь нелепо это звучит! Но все же… Окажись я на его месте, что бы я стал делать? Конечно же, пытаться вернуться на родину! Я уж не говорю о климате, но там хоть один вид родных пирамид будет душу согревать… Это, конечно, всего лишь предположение, но посмотрите у себя дома внимательно: может быть, обнаружите путевку, билет в Египет… Да мало ли что! Хотя, впрочем, это уже не так важно… Двух жизней все равно не вернешь… Потом — это дикое похищение крокодила с выставки… Да, слухами земля полнится! Пусть это далеко не на моей территории, но все стало известно. Правда, говорят, что он умер сам, своей смертью, но вот совпадение! Именно в тот момент, когда Вас (его) занесло на выставку… Жрец как-то гипнотизировал окружающих, и этим объясняется небывалый успех безумной акции в метро „Садовая“! Не вмешайся я вовремя… Ну ладно, а Вы только представьте, что он вообразил! Превратить метро в усыпальницу священного животного! Полгорода оставить без связи! Нет, если бы я сам этого не видел, вряд ли бы кому-нибудь поверил… Интересно, где сейчас все, что Вы так старательно мастерили: канопы, ушебти, амулеты для почившего крокодила, сама его мумия… Выбросили, когда станцию в порядок приводили, или в музей отправили? Или какая-нибудь комиссия по аномальным явлениям исследует их? Вот Вам и „Станция „Рыба““! Сон, как говорится, в руку… Кстати, не знаю, совпадение или нет, но в Эрмитаже моя миссия едва ли была бы успешна, не вмешайся какой-то правозащитник… И фамилия у него какая-то… рыбная… Никак не могу сообразить… Ну, может, Вы газеты читаете, услышите где-нибудь… Ему мы с Вами обязаны, даже Вы в гораздо большей степени, чем я… Слышал я и еще пару новостей. Одна — по поводу Семеновны. Здесь, я уверен, вина не Ваша. Случайные жильцы, протрезвев, все вспомнили, ну или им помогли вспомнить, это неважно. Единственное, что они напрочь отказываются признать, — это сексуальные на нее посягательства, чему следствие, разумеется, не верит, поскольку она, как Вам известно, обнаружена голой… Когда выяснилось, что она еще и набальзамирована, все вообще выпали, можно сказать, в осадок, но съемщики Ваши упорно отрицают свое в том участие… Они настолько были ошарашены видом и состоянием ее трупа, что не смогли отвертеться от случайного убийства — мол, запустили в голову ее с…(густо зачеркнуто) мясорубкой, чтоб отвалила… Вторая же новость, которую я узнал, весьма любопытна. Это убийство тоже вешают на несчастных, весьма далеких от египетских проблем мужиков; не знаю, что из этого выйдет… Представьте, во дворе того самого дома, где живет наш уважаемый Петр Эрикович, найдено обнаженное забальзамированное тело мужчины… Правда, невозможно установить, разве что очень приблизительно, когда было совершено преступление, и способ бальзамирования иной… Вам, случайно, это ни о чем не напоминает? Ну вот, пожалуй, и все, что я хотел Вам рассказать. От себя добавлю совет: не пренебрегайте матерью-Церковью, Вам теперь непременно нужно поблагодарить Бога за чудесное избавление… Я же все больше склоняюсь к тому, чтобы уйти с работы… Хотя, впрочем, пока не знаю… До свидания! Надеюсь, что вскоре увидимся. Петя Алексеев. 28 сентября 1995 года. P. S. С Олесей мы помирились! Надеюсь, что окончательно! P. P. S. Пожалуйста, не сочтите за труд — поищите дома получше, я уверен, что у вас должно найтись мое удостоверение…» …Мария Даниловна, смахнув слезу, отложила письмо. Печально покачав головой, во всем соглашаясь с невидимым собеседником, она встала, положила в сумочку действительно найденное удостоверение и, охнув: «Батюшки, опаздываю!» — выбежала на улицу. Зуб, который так внезапно перестал ее беспокоить, едва душа жреца облюбовала ее в качестве своего нового места жительства, сразу же, как только все вернулось на свои места, начал потихоньку давать о себе знать. Набравшись несказанного мужества, Мария Даниловна наконец решилась прибегнуть к помощи медицины, но обратилась она не в «районную-бесплатную», а в ближайший стоматологический кооператив, что на Вознесенском проспекте… Она заранее взяла номерок и теперь спешила на прием… Спустя час она стремительно выскочила из дверей платного кабинета и ринулась сломя голову через дорогу, нырнув в один из проходных дворов, которые ей не пришлось изучать заранее, ибо она была коренной жительницей своего района… Мария Даниловна успела вовремя: как только она скрылась в арке, на пороге кооператива возникла унылая женщина в белом халате, с тоской вглядывающаяся в прохожих… Бессильно погрозив в воздухе кулаком, она вернулась на рабочее место и принялась накручивать диск телефона: — Алло! Милиция?.. …По противоположной стороне Вознесенского не спеша двигалась Анна Егоровна Загребина — случайно приглашенная Марией Даниловной «подсадная»… Она с удивлением заметила пулей проскочившую мимо нее пенсионерку Сухову, затем перевела взгляд на двери платной поликлиники и все поняла… Сердито выплюнув ненужный, по крайней мере теперь, «Орбит», она закурила и мысленно выругалась: «А ведь это моя идея! Ну как же она додумалась?!» …Немного поплутав для заметания следов, Мария Даниловна вышла на Садовую, печально взглянула на отделение милиции, отгоняя неприятные воспоминания, и, радостно ощупывая языком новые — самые дорогие! — пломбы, вошла в овощной магазин… Вскоре уже, отчаявшись дождаться трамвая, она брела по Садовой дальше, неся в авоське несколько апельсинов. «Бедный… — жалостливо думала она. — Как там кормят? Ничего не написал… Кажется, здесь надо свернуть — так до Пряжки короче…» Сентябрь в том году выдался теплым… Эпилог — Чушь собачья! — Ты серьезно? — Полнейшая чушь! — недовольным голосом повторил оперуполномоченный Петр Алексеев и, взяв в руки книгу, помахал перед лицом собеседницы. — Ты откуда это все взяла? Кто тебе рассказал? — Скажешь, неправда? — женщина вопросительно подняла брови. — Ну, это уже другой вопрос… — отчего-то замялся опер. — Важно не то! — добавил он уже решительно. — Во-первых, отчего же ты выставила меня эдаким религиозным фанатиком, прямо-таки Иваном Бездомным? В отделении засмеют! — Ну и что? Он милый! И потом, совсем непохоже, — улыбнулась женщина. — А мне тут уже передали, что некоторое сходство прослеживается… — пробурчал Алексеев. — А во-вторых, я считаю, что это — очень вредная книга! — Почему вредная? Как раз наоборот! — возразила ее создательница. — Темные силы побеждаются православием! Вон сколько сейчас экстрасенсов по телевизору, к примеру, заявляют: мы, мол, изгоняем бесов, но без молитв, а так, энергиями всякими! Это же жуть! Только с Божьей помощью можно… Ну, ты сам знаешь! — Знаю, не знаю… Все совсем не так было! — А как? Кого из нас из Эрмитажа увезли? Меня? Нет, голубчик! — Тебе Сухова все рассказала? — хмыкнул опер. — Представляю, как ваши буйные фантазии объединились, и… — Ну, положим, Сухова тоже дала некоторые сведения, — покачала головой собеседница. — Но и без того многое у меня на глазах произошло. Кое-что я, положим, домыслила, сама связала концы с концами… А кое-что и видела! Ту же акцию на Садовой — ну почему полдня в метро не пускали? А потом еще месяц станцию в порядок приводили? А? То-то! А в Египетском зале до сих пор можно услышать историю, как ты там кадилом махал… Смотрительницам не часто такое приходится видеть, по крайней мере в стенах Эрмитажа! — А ты все ходишь в Египетский зал? — усмехнулся Алексеев. — Приходится, — кивнула женщина. — Я же рассказывала, сынок на Египте помешался, тоже вот книжку написал… Ты только послушай, это просто класс! Она состоит из четырех частей: «Непонятные дни»… Чувствуешь? Крутая завязка! Дальше — «Убийство Хеопса» — уже детектив! Потом — «Сокровища Хеопса» и, наконец, даже «Воскрешение Хеопса»! Прямо я — и мистика тебе, и преступление… — Сокровища… Воскрешение… — наморщив лоб, повторил Петруха. — Это как-то символично… Воскрешение жреца у нас уже было, пусть временное, но не буду отрицать, раз уж ты все знаешь… Балаболка! — Ну-ну… — засмеялась женщина. — А вот сокровища… Это интересно! Нет, правда, послушай! Пока я в дур… ну, в больнице лежал, Даниловна ведь в Египет все-таки моталась, ты в курсе?