– Почему вы не хотите говорить об этих неопознанных предметах? – […] – Не возникает ли у вас мысли: «Мне уже терять нечего. Я мог бы избавить этих людей от сомнений. Чтобы родные не терзались неизвестностью»? – […] – Вам не кажется, что этим вы отчасти загладили бы свою вину? Отчасти смогли бы себя реабилитировать? – [смеется]: «Реабилитировать»… по-вашему, я только и делаю, что днями напролет беспокоюсь о своей репутации? Вы что, действительно не [неразборчиво]. – А Кара Вулфсон? Пропала в семьдесят третьем. – Сколько ей было? – Двадцать шесть. Платная партнерша для танцев в одном из ночных клубов Сохо. – Шлюх не люблю. – За что? – Погань. – Но вы часто посещали проституток. – За неимением лучшего. – Вы пытались… Хелен Уордроп была проституткой. И она от вас вырвалась. Составила для следователей ваш словесный портрет. – […] – Вы пытались похитить Хелен в том же районе, где в последний раз видели Кару. – […] – А как насчет Марго Бамборо? – […] – Видели, как фургон типа вашего на большой скорости мчался по району, где она исчезла. – […] – В случае похищения Бамборо она оказалась бы в вашем подвале одновременно со Сьюзен Майер, верно? – …Оно и неплохо. – Для той это оказалось неплохо? – Неплохо, когда есть с кем словом перемолвиться. – Вы подтверждаете, что удерживали у себя Бамборо и Майер одновременно? – [улыбается] – А что Андреа Хутон? Бамборо была уже мертва, когда вы похитили Андреа? – […] – Тело Андреа вы сбросили со скал. И тем самым нарушили схему действий. Это был первый случай, когда вы там сбросили тело с высоты? – […] – Вы не хотите сознаться в похищении Марго Бамборо? – [улыбается] Отложив биографию, Страйк некоторое время лежа курил и думал. Затем он потянулся за тетрадью в кожаном переплете, которую бросил на кровать, когда снимал пальто. Пролистывая убористо исписанные страницы в попытке найти что-нибудь вразумительное, привязанное к неопровержимому факту или ориентиру, он вдруг заложил тетрадь своим толстым пальцем: в глаза ему бросился написанный большей частью на непонятном языке фрагмент, показавшийся знакомым. Чтобы встать и сходить за рабочим блокнотом, Страйку потребовалось совершить над собой некоторое усилие. Рухнув обратно на кровать, он нашел предложение, которое Пат по его просьбе расшифровала из питмановской скорописи. «И это последний из них, двенадцатый, и круг замкнется после того, как найдут десятого – неизвестное слово – Бафомет. Перенести в истинную книгу». Как понял Страйк, неизвестное слово было тем же символом, который шел вслед за словом «убийца» в тетради Тэлбота. Подталкиваемый досадой и любопытством, Страйк взял телефон и ввел в строку поиска «астрологические символы». Через несколько минут, морщась от легкого отвращения, он просмотрел пару астрологических сайтов и успешно расшифровал запись Тэлбота. В ней говорилось: «12-й (Рыбы) найден. Значит, КАК И ОЖИДАЛОСЬ, убийца – Козерог». Рыбы – двенадцатый знак зодиака, Козерог – десятый. К тому же Козерог ассоциируется с козлом, которого Тэлбот в своем маниакальном состоянии, видимо, приравнял к Бафомету, божеству с козлиной головой. – Что за хренотень, – пробормотал Страйк, открывая блокнот на чистой странице, чтобы сделать запись. Его как ударило: те разрозненные, необъяснимые даты, помеченные крестиками, возникали исключительно в показаниях мужчин. Он прикинул, хватит ли у него куража, чтобы спуститься за соответствующими страницами из коробок с материалами дела. Со вздохом Страйк решил, что ответ будет положительным. Застегнув молнию на брюках, он за шкирку поднял себя на ноги и снял ключи от офиса с отведенного им крючка у двери. Минут через десять Страйк вернулся в спальню с ноутбуком и чистым блокнотом. Растянувшись поверх одеяла, он заметил светящийся экран лежавшего рядом мобильника. Кто-то пытался ему позвонить, пока он был внизу. Полагая, что это Люси, он проверил имя. Пропущенный звонок оказался от Шарлотты. Страйк вернул телефон на место и открыл ноутбук. Медленно и скрупулезно он сравнивал непонятные даты в показаниях каждого мужчины-подозреваемого с соответствующим знаком зодиака. Если его не подвела интуиция и Тэлбот действительно проверял звездные знаки мужчин, то Стивен Даутвейт относился к Рыбам, Пол Сетчуэлл – к Овнам, а Рой Фиппс, родившийся 27 декабря, оказался… Козерогом. Тем не менее Тэлбот в самом начале расследования исключил всякую причастность Роя Фиппса к этому делу. – Ну что за фигня, – пробормотал Страйк, обращаясь к пустой комнате. Отложив ноутбук и открыв записи Тэлбота, он продолжил чтение с того места, где говорилось, что убийцей Марго должен быть Козерог. – Боже правый, – забормотал Страйк, пытаясь без особого успеха выявить смысл в массе эзотерической ахинеи с помощью найденных астрологических сайтов. Насколько можно судить, Тэлбот снял с Роя Фиппса подозрения лишь на том основании, что тот на самом деле родился не под знаком Козерога, а под каким-то другим знаком, ничего не говорившим Страйку и, видимо, придуманным самим Тэлботом. Вернувшись к тетради, Страйк припомнил знакомый ему с юных лет расклад Таро – «Кельтский крест». Леда увлекалась Таро; Страйк не раз видел, как она раскладывает карты в том же порядке, что и на схеме Тэлбота, помещенной в центре страницы. Однако он никогда раньше не слышал, чтобы карты наделялись астрологическим смыслом, и заподозрил, что это очередная выдумка самого Тэлбота. Мобильник опять звякнул. Страйк поднял трубку. Шарлотта прислала ему фотографию. Фотографию, на которой она сама, голая, держала две чашки кофе. В сопроводительном сообщении говорилось: Ровно 6 лет назад. Жаль, что этого больше нет. С днем рождения, Блюи. X Против своей воли Страйк уставился на тело, которого не мог не возжелать ни один наделенный чувствами мужчина-гетеросексуал, и на лицо, которому могла бы позавидовать сама Венера. Потом он заметил ретушь внизу живота, где был скрыт шрам, оставшийся после кесарева сечения. Страйк ощутил зарождение эрекции. Как алкоголик, отодвигающий стакан бренди, он стер фотографию и вернулся к записям Тэлбота. 23 Добро и зло рождаются умом, Все от него – и радости, и беды. У одного – богатства полон дом, Сребро и злато, пышные обеды, Каких и не водилось у соседа: Другой же честным именем богат.