– Если вы намекаете, что я убил Айрис, чтобы Грейс ничего не узнала, то зря тратите время, инспектор. Моя жена – невероятно скрытная особа. И большая любительница закрывать глаза на то, что считает неприличным. Она всё держит в себе, но в последнее время на нас навалились проблемы, мы то и дело вздорили, и она как-то раз призналась мне, что давно догадалась о другой женщине. Я не смог её переубедить и счёл за лучшее не касаться в дальнейшем этой темы. Но мне не было смысла убивать Айрис, как видите. Грейс и так была в курсе. – А для кого, по-вашему, был смысл убить девушку? – быстро спросил инспектор. – Откуда мне знать? – Майкл театрально изобразил недоумение, разведя руки в стороны и подняв плечи. – Многим не понравилось, что старик решил жениться на молоденькой и оставить всех с носом. Вы бы животики надорвали, если бы видели, какое выражение на лице было у тётушки Розмари, когда Крэббс сообщил о свадьбе. Клянусь, если бы у неё в сумочке был револьвер, то она бы застрелила несчастную Айрис у всех на глазах. А следом за ней и брата. – А вы сами, мистер Хоггарт? Как вы отнеслись к тому, что ваша… м-м-м… любовница выходит замуж за другого мужчину? Может быть, вас это разозлило? Вы ревновали? Майкл совершенно искренне расхохотался. – Вы, инспектор, погрязли в старомодных понятиях о человеческих отношениях. Ревность – пережиток, а мы всё-таки живём в двадцатом веке. С чего бы мне ревновать Айрис? Да я только порадовался за неё, что она так ловко устроилась в жизни. Немного удивился такой прыти, это да. Но у Айрис всегда была голова на плечах. Ну или почти всегда. Да и вообще, инспектор, рассудите здраво. Мне было бы намного выгоднее дождаться, пока старик сыграет в ящик, развестись с Грейс и жениться на наследнице крэббсовских богатств. Не скрою от вас, такие мыслишки в моей голове появлялись. Тут Майкл снова беззлобно расхохотался. – Так что сами видите, мне убивать Айрис не было никакого резона. – Зато резон был у вашей жены, мистер Хоггарт, – коварно предложил новую версию инспектор Оливер. Майкл, не задумываясь ни на секунду, отчаянно запротестовал. – Нет, нет, выкиньте это из головы. Грейс совершенно неспособна лишить кого-либо жизни. Вы просто её совсем не знаете. Она мягкосердечна, если не сказать больше. Жена многое прощает даже такому мерзавцу, как я, – и он снова обезоруживающе рассмеялся. – Взгляните, мистер Хоггарт, – инспектор, не слишком впечатлившись маленьким спектаклем добродушия, продемонстрированным Майклом, протянул ему записку, найденную в рукаве отравленной девушки. Тот недоверчиво взял записку и пробежал глазами. – Вы все ещё намерены утверждать, что нисколько не злились на свою любовницу? Зачем же тогда вы ей угрожали? – Нет, инспектор, могу вас заверить, что эту записку я не писал, – Майкл оставил свой насмешливый тон, лицо стало серьёзным. – Вы не верите мне, я вижу. Но я голову могу дать на отсечение, что не писал эту записку. У меня не было причин убивать Айрис Белфорт, поверьте. И я совершенно не представляю, кому бы хотелось её убить. И ваши подозрения насчёт моей жены абсолютно беспочвенны! – К записке мы ещё вернёмся, – зловеще пообещал Оливер. – А сейчас я расскажу вам кое-что любопытное. Мы забрали на анализ содержимое чайника с шоколадом и обеих чашек. И выяснилась вот какая занятная штука: в чашке мисс Белфорт не было яда. Не было его и в чайнике с шоколадом. Цианид нашли только в одной чашке – в той, которая предназначалась Матиасу Крэббсу. Так что вы можете прекратить неуклюжие попытки навести подозрения на миссис Хоггарт. И Оливер, и Киркби внимательно воззрились на Хоггарта. С показной безмятежностью Майкл переменил позу и принялся неспешно снимать с пиджака невидимые ворсинки. Потом молодой человек долго проверял, застёгнуты ли запонки и выравнивал краешки манжет. Пауза длилась и длилась, пока, наконец, он не поднял глаза на полицейских. – У кого-то сдали нервы, вот что я думаю, – безапелляционно заявил Майкл, вытянув ноги и откинувшись на стуле. – Вы просто не видели, что тут творилось целый день. Старик задирал всех, кого только мог. Досталось всем без исключения. – И вам? – И мне в том числе. Он никого не пропустил, уверяю вас. Целый день развлекался в своё удовольствие. Сначала заманил нас в паучье логово, наобещав с три короба, а потом принялся изводить и втаптывать в грязь. А под конец устроил эту нелепую игру с бездарной мазнёй, которую он называет картинами. – Вы не верите, что мистер Крэббс спрятал в тайниках драгоценности? – поинтересовался инспектор Оливер. – Почему же? Верю. Старик по-настоящему богат, он этого не скрывает. Айрис со временем могла сорвать приличный куш. – А вы, мистер Хоггарт, получили картину с шифром? – Нет, – Майкл широко улыбнулся, и от внешних уголков глаз разбежались тонкие морщинки, – старик на дух меня не выносит. Вот и не стал утруждаться. – У кого, по-вашему, было больше причин покушаться на жизнь мистера Крэббса? – Эй, вы это серьёзно? – Майкл в притворном изумлении развёл руки. – Да у каждого из присутствующих была причина желать старику смерти! Не знаю, что вам скажут остальные – такие дамочки, как тётушка Розмари, или старый вояка Себастьян терпеть не могут говорить то, что думают, – но уверяю вас: каждый из тех, кто был в мастерской прошлым вечером, мог желать Крэббсу смерти, причём, исключительно до бракосочетания. Но желать – это не то же самое, что сыпануть в чашку пригоршню яда на глазах почти что дюжины родственников. Запальчивость в голосе Майкла неожиданно сошла на нет, и он отклонился на спинку кресла, оценивая произведённый своей речью эффект. Оливер и Киркби никак не прокомментировали слова свидетеля. Вопросов к нему больше не было, и полицейские нехотя его отпустили. – Валяет дурака, – тоном эксперта сообщил Киркби, когда Майкл, насвистывая, пружинистым шагом вышел из библиотеки. – Записку писал он, готов спорить на недельное жалованье. – Разумеется, – задумчиво протянул инспектор Оливер. – Больше ни у кого не было повода её писать. Но какова парочка, а, Киркби? Видели вы что-нибудь подобное? Подставляют друг друга без всяких колебаний. Тут поневоле порадуешься, что холост. – Или, наоборот, напускают тумана и отводят подозрения друг от друга, – задумчиво сказал сержант. *** Тётушка Розмари не обращала никакого внимания на суету в доме, вызванную присутствием в библиотеке полицейских. Для себя она сразу же решила, что больше не позволит наглому и невоспитанному инспектору взять над ней верх. Не то чтобы она сознательно и всерьёз намеревалась препятствовать расследованию, вовсе нет. Однако заставить её быть послушной ему больше возможности не представится. Само собой, прошлым вечером она пребывала в состоянии шока, поэтому и размякла. Но теперь, когда она взяла себя в руки и приняла те превосходные успокоительные капли, которые ей порекомендовала пару месяцев назад свояченица викария (в высшей степени приятная и отзывчивая женщина, а какие роскошные она выращивает штокрозы!), дело пойдёт совсем по-другому. Больше они не смогут её запугать. Розмари Сатклифф утвердилась в мысли, что теперь она в состоянии дать этим нахальным бобби6 достойный отпор, и решительно вскинула голову. После приёма утешительных капель воспоминания о вчерашней трагедии уже подёрнулись милосердной пеленой забвения. Бережно достав из ящика комода старинную пудреницу слоновой кости, она привела себя в порядок и поправила шиньон. Возбуждение, охватившее её, требовало действий, причём немедленных. Тётушка Розмари, прижимая к груди, словно щит, гобеленовую сумку, направилась в библиотеку. Оказавшись перед дверью, она несколько раз постучала в неё, поморщившись от громкого звука. Не дожидаясь ответа, пожилая леди вошла и строго уставилась на полицейских, будто она была классной дамой, а они – двумя провинившимися воспитанниками. Оливер и сержант Киркби удивлённо воззрились на неё. – Э-э-э, чем обязан, мисс Сатклифф? Вы хотите мне что-то сообщить? – тон инспектора был учтив, но замешательства не скрывал. – Именно так! – несколько громче, чем следовало, сообщила тётушка Розмари и грациозно опустилась в кресло, по-прежнему свирепо на него глядя. – Я собираюсь поставить вас в известность, инспектор, что ни вы сами, ни ваши подручные не вправе запугивать меня и гостей моего брата. Ваше вопиющее нахальство – это просто что-то неслыханное! Вы не имеете права силой удерживать нас всех в Гриффин-холле. Я собираюсь отбыть в Йоркшир сразу после того, как мой брат окрепнет, а я отыщу… закончу здесь все необходимые дела. Погибшая девушка никакого отношения к нашей семье не имела, вам и самому это прекрасно известно. Розмари Сатклифф вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на инспектора. Она была невероятно горда собой. Инспектор незаметно принюхался, чуть подавшись вперёд, и с недоумением откинулся на спинку стула. Тут в дверь постучали, и лакей Энглби проводил в библиотеку Филиппа Адамсона. – Вы хотели меня видеть, инспектор? – спросил молодой человек, но Оливер не успел ничего ему сказать. – Фил-и-и-ипп! – расплылось в улыбке лицо тётушки Розмари. – Зря ты сюда пришёл, мой мальчик, – и она шутливо погрозила ему пальцем. – Лучше иди погуляй с сестрой в саду. Эти люди больше не будут нам докучать. Они уже поняли всю несостоятельность своих притязаний и весьма сожалеют о них. Тётушка Розмари помахала Филиппу рукой, будто тот был ребёнком. Затем она снова грозно уставилась на инспектора. – Мистер Адамсон, я немного позже пришлю за вами, – пообещал Оливер и, дождавшись, когда дверь в библиотеку снова закроется, обернулся к пожилой даме. – Я очень рад, что вы заглянули к нам, мисс Крэббс. На самом деле я ещё утром хотел побеседовать с вами, но решил, что вы нуждаетесь в отдыхе после вчерашних событий. – Я? В отдыхе?! – тётушка Розмари издала деликатное фырканье и раздражённо закатила глаза. – Знаете что, молодой человек, вы и не представляете, какие испытания выпадали на долю моему поколению. Так что нечего толковать об отдыхе. Я хочу, чтобы вы сказали мне, когда намерены прекратить свои нелепые расспросы и оставить нашу семью в покое. – Как только выясню, кто убил Айрис Белфорт, – инспектор обезоруживающе улыбнулся. – Может быть, у вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу? – Думаю, это ирландцы, – негромко, оглядываясь на окно, сказала Розмари Сатклифф. – Что, простите? – Ирландцы! – свистящим шёпотом повторила тётушка Розмари. – Она могла быть с ними связана, эта Айрис Белфорт, разве нет? Современные девушки чего только не делают. И волосы стригут, и курят… По-видимому, пожилая леди ставила в один ряд такие прегрешения, как короткие стрижки, курение и участие в деятельности Ирландской Республиканской Армии. – Хм, – инспектор задумчиво побарабанил кончиками пальцев по столу. – Мисс Сатклифф, а какие именно факты натолкнули вас на мысль, что убитая девушка была связана с ИРА? – Факты?! – переспросила Розмари Сатклифф с преувеличенным возмущением. – Вообще-то, инспектор, я полагала, что фактами занимаетесь вы. Ну и ещё эти ваши констебли-грубияны, – она метнула в сторону Киркби презрительный взгляд, отчего сержант негодующе засопел. День уже близился к вечеру, и Оливер начал выдыхаться. Недостаточный сон и усталость притупили его чувства, где-то в глубине начинало разрастаться глухое раздражение. Пожилая дама, явно наслаждающаяся тем, что водит полицейских за нос, напротив, хорошо отдохнула и лучилась бодростью. Инспектору захотелось стереть с её лица самодовольную усмешку, увидеть её неприкрытый испуг. – Мы получили результаты анализа, – сухо сообщил он, внимательно следя за выражением лица свидетельницы. – Айрис Белфорт убил цианид. Что-то около шести гран. Но вот в чём загвоздка, мисс Сатклифф: ни в чашке жертвы, ни в чайнике цианистый калий не нашли. Экспертиза обнаружила яд только в чашке вашего брата. Теперь, как видите, сложно утверждать, что вчерашнее преступление не имеет никакого отношения к вашей семье. Жертвой убийцы должен был стать Матиас Крэббс, и никто иной. – Боже мой! – у пожилой леди из груди вырвался протяжный стон. Она обхватила одной рукой шею, а другой принялась, не глядя, шарить в сумке, слепо уставившись на бронзовую безделушку, стоявшую на краю стола. – Стакан воды? – предупредительно вскочил на ноги инспектор. – Или лучше чашку крепкого чаю? – Воды, пожалуйста, – прошелестела Розмари Сатклифф, выхватывая из недр сумки миниатюрную склянку. Пока она отсчитывала резко пахнувшие мятой капли, наблюдая, как они упруго падают в воду и тут же растворяются без следа, инспектор и сержант переглянулись. Оливер успел раскаяться в том, что поддался мстительному чувству и сообщил страшное известие вот так в лоб, не подготовив свидетельницу и не отыскав для неё более деликатных слов. – Приношу свои извинения, мисс Сатклифф, что вынужден был сообщить вам это прискорбное известие, – в голосе инспектора слышалось искреннее сожаление. – Но я нуждаюсь в вашей помощи. В интересах расследования вы должны рассказать мне всё, что касается событий вчерашнего вечера. Пожилая леди торопливо опустошила стакан воды и, протянув его инспектору дрожащей рукой, нетерпеливо выкрикнула: – Это Хоггарт, это непременно Майкл Хоггарт! Он именно тот, кого вы ищете! – Почему вы так считаете? – поразился Оливер неприкрытой ярости в тоне Розмари Сатклифф. – Потому что он испорченный молодой человек. Ленивый, порочный и самовлюблённый. Он испортит жизнь Грейс, вот увидите. Такие мужчины всегда все портят. Он и женился-то на ней с прицелом на наследство, поверьте мне. Вы бы видели, инспектор, как он позеленел, когда Матиас сообщил о своей свадьбе с той несчастной девушкой. Я думала, он просто лопнет от злости!