Хм. Из своей «прошлой» жизни, с момента падения на грязный кафель в туалете гипермаркета, я не помнил вообще ничего. И это было в августе. Воспоминаний о совместно проведенном с Викой и Светой двадцать третьим февраля даже близко не было. Отвечать я не стал. Показывать что проснулся тоже. Возникла долгая пауза. – Артуу-ур… мур-мур-мур, – чуть громче зашептала Света и сильнее прикусила мочку моего уха зубами. – П-п… помню, – не сразу справился я с хриплым со сна голосом. – А помнишь, когда мы, в двадцать третье февраля, сидели в ресторане вечером, ты помнишь, что ты мне тогда сказал? – продолжила томно шептать мне на ухо Света. Первоначальный ужас потери от того, что все привидевшееся мне о жизни в другом мире – бред, начал понемногу отступать. Ладно день-два потерять, но полгода? Впрочем, остальные вопросы как были, так и никуда не ушли. – Арту-ур! – требовательно прошептала Света, и еще раз сильно прикусила мне мочку уха, напоминая о себе. – Наверное я сказал, что ты прекрасна как богиня? – предположил я беспроигрышный вариант. – Не-е-ет! – одновременно возмущенно и довольно проворковала Света. – Ты сказал мне, цитирую: «Молчи женщина, твой день восьмое марта!» – Да я не мог такого сказать. – Было-было, я свидетель, – сонным голосом подтвердила Вика с другой стороны. – Меня подставили. – Артур, а ты знаешь, какой сегодня день на календаре? – снова заворковала Света. – Эм… Двадцать первый год, но я не очень уверен. – Две тысячи двадцать первый год, если быть точным. Месяц – март. Число – восьмое. – Эм… – Будь джентльменом, встань и иди приготовь своим девушкам завтрак. Спорить я не стал. Зевнув, и нещадно щурясь от яркого солнца, я приподнялся. – Стой, – перехватила меня за руку Света, щурясь от солнца. – Что? – Артур, скажи что-нибудь, пожалуйста… – Эм… что-нибудь, пожалуйста. – Молчи мужчина, твой день двадцать третье февраля! – с победным видом ткнула мне пальцем в грудь Света. И, довольная, приземлилась на кровать, пряча лицо в подушке. Детский сад – вздохнул я, и слез с широкого ложа. – Арту-у-ур, – почти в один голос протянули девушки, когда я выходил из каюты. – Что? – Шторки закрой! – уже в унисон сказали они. Прикрывая шторки, выглянул в иллюминатор. Нет, не Финский залив – таких высоких зеленых гор, с желтыми, выжженными солнцем обрывистыми склонами, вокруг него нет. Но даже без гор понятно, что не окрестности Петербурга – море южное. В Балтийском, даже летом большую часть времени похожем на расплавленный свинец, такой лазури не было и нет. И не будет. Шторы отсекли солнечные лучи, в спальне воцарился комфортный полумрак, и я вышел из носовой каюты. И сразу уткнулся в душевую кабину. Даже две – справа, и слева. То, что нужно. Мне бы мысли в порядок привести, а во время утреннего душа это получается лучше всего. Прежде чем зайти в душ, осмотрелся. Яхта, на которой я оказался, пусть и немаленькая, но не огромная океанская лайба – все довольно компактно. И от душевой кабины, которая сразу за выходом из каюты, хорошо видна кают-компания. Где на столе стоит две пустые бутылки из-под вина, высокие пузатые бокалы, тарелки с остатками закусок. Да, вчерашний вечер явно не переставал быть томным, подумал я, откатывая в сторону створку душевой кабины и шагнув внутрь. «Все возвращается на круги своя?» – поинтересовался в ледяном спокойствии внутренний голос. Очень своевременный вопрос – подумал я, глядя в зеркало. Потому что из зеркала на меня, неожиданно – но, впрочем, ожидаемо, смотрел хорошо сохранившийся, свежий и бодрый старый я. Ну ладно, не совсем свежий – помятый чуть-чуть, да и небритость уже почти недельная. Но все же пусть и не агент «007» в полном лоске, но далеко и не агент «7:00», придавленный тяжелым утром рабочего понедельника. Опершись рукой на раковину, я внимательно себя старого рассматривал. Да, тот самый «я», которым я был до того момента, как началась все эта история с переселением душ и путешествием между мирами. Может это действительно глюк был? Сон плохой? А вчера просто выпили немного больше положенного? Попался некачественный винный продукт, и привет-пока память за последние полгода… Ладно, надо что-то делать – постоять с открытым в удивлении ртом я еще успею, подобная опция всегда открыта. – Я тебя не знаю, но я тебя побрею, – сообщил я собственному отражению, и открыл ящик в поисках триммера. Бритвами я не пользовался последние лет десять – слишком раздражительная кожа на шее. Триммер, кстати, сразу брать не стал. Рука застыла на полпути к полочке шкафчика. Нет, ну а вдруг. «Разбежался», – прокомментировал внутренний голос. Я и сам в подобную возможность не верил. Но все равно, не в силах сдержаться и не проверить, поднял правую руку и попытался сформировать простенький знак Огня. …! – позвал я падшую женщину. И еще позвал ее раз неколько, глядя как на кончиках пальцев затухает небольшой язычок пламени. – Ах-худивительное дело, – пробормотал я себе под нос ошарашенно. Все еще не в силах поверить в происходящее, сформировал еще один небольшой отсвет истинного Огня. Сил в этот раз вложил побольше, поэтому ждать, пока Огонь рассосется сам, пришлось значительно дольше. Бриться я не стал. И так играясь с Огнем прилично времени потратил – так что быстро принял душ и освежившись, направился на кухню. По пути осмотрелся в поисках одежды, и нашел валяющиеся за диваном мужские пляжные шорты и футболку. На кухне, едва открыв холодильник, громко хмыкнул. – Если к вам пришли гости, а у вас ничего нет, пошлите человека в погреб, пусть принесет два фунта ветчины, дюжину яиц, фунт икры, красной или черной, и после приготовьте легкие закуски по следующему рецепту… – пока доставал продукты из наличия, цитировал я одну небезызвестную кулинарную книгу. Подумав и прикинув план действий, приступил к приготовлению завтрака. Вскрыв упаковку бекона, бросил шесть ломтиков на сковородку, закинул с десяток порезанных напополам помидоров черри, залил все это дело яйцами, после чего закрыл крышкой, оставив доходить до кондиции. Порезал два огромных спелых авокадо, не выкидывая вычищенные половинки, заполнил их порезанными кубиками мякотью и нашинкованными креветками. Достал мюсли, залил йогуртом, почистил приличных размеров желтый и сладкий даже на вид манго, помыл и порезал несколько золотых киви. Когда выжимал лимон в мохито, послышался шум воды – кто-то из девушек встал и уже принимал душ. Это была Света. Потому что Вика тоже поднялась с кровати, но первым делом отправилась не в душ, а подошла ко мне. Я этого не видел – почувствовал, когда она обняла меня со спины. – Вау, да ты просто полон скрытых талантов – прокомментировала Вика, тесно прижавшись ко мне грудью. – Может у нас теперь постоянно восьмое марта будет? Я обернулся чтобы ответить, но вместо этого получил приятный поцелуй. – Я купаться, – почти сразу отпрянула Вика, отходя к лесенке наверх и поднимаясь на палубу. Одеждой она, кстати, так и не озаботилась. И судя по услышанному всплеску, Вика нырнула в море сразу, едва оказалась на палубе. Плавала она больше десяти минут – Света уже успела принять душ и прийти ко мне на кухню, восхитившись завтраком. – У-ух ты! Может у нас постоянно теперь восьмое марта будет? – поинтересовалась девушка. – Све-ет! – послышался голос Вики с палубы. – А? – Иди сюда! – Зачем? – Свет, ну скорее! В проеме выхода я видел, как Вика, высоко подняв сцепленные руки, стоя на палубе с наслаждением потягивается, щурясь на солнце как довольная кошка. – Свет, ну скорее же! – замахала она рукой. – Да иду, иду! – протянула Света, выходя. Через несколько секунд раздался ее короткий взвизг, и Света – с румянцем на щеках, залетела обратно вниз. – Там катер с рыбаками неподалеку! – пояснила она причину своего смущения. – Пялятся на Вику, лопочут на своем! Света еще возмущалась, а громко смеющаяся Вика зашла следом. Я как раз уже накрыл на стол и торопливо приводил кухню в порядок после приготовления завтрака. Убрав вымытую сковородку в нижний ящик стола, резко встал. Не очень удачно – место незнакомое, так что вошел я прямо темечком в угол одного из навесных шкафов. – Артур! – услышал я слитный, одинаково испуганный возглас девушек. Перед глазами на миг вспыхнули радужные звезды, и тут же потемнело. И одновременно с этим время вокруг неожиданно, но уже привычно остановилось.