В общем, вспоминая тот случай, Кэтрин и сейчас, спустя много лет, становилось смешно, как в те дни взрослые, и их с Филькой родители, и представители охраны, и руководство жилым комплексом, пытались делать «хорошую мину при плохой игре». Ведь уже тогда она «видела» гораздо больше других. Старшие, конечно, ругали их, и даже наказали запретами на сладкое и свободного передвижения по общественным территориям на целый месяц. Но девочка вполне четко понимала, что злость совсем не то, что они чувствуют на самом деле. Скорее уж их действия отвечали общепринятому в таких случаях поведению. А на самом деле взрослые старались скрыть свою растерянность от произошедшего. При этом вполне отчетливо осознавая, что в своих заботах забыли о том, насколько трудно живется детям в ограниченном пространстве и на что способна в этих условиях детская любознательность, помноженная на некоторое попустительство с их стороны. Впрочем, спустя годы, Кэтрин смешными казались и они с Филькой, испытывающие тогда тоже совсем не те чувства, которые от них ожидали. Ни тебе раскаяния, ни страха или хотя бы понимания, что были в опасности — они, видишь ли, в тот момент злились на свою недогадливость! Ведь теперь, мало того что их накажут, к этому, как ни странно, они были готовы, но еще и открылась вся история их многочисленных походов по станции, стоило только поднять записи! Все их неудачи и проколы, зафиксированные камерами, теперь увидят все! Их будут рассматривать, обсуждать, смеяться над ними! А для сознания десятилетнего ребенка, стоящего на пороге полного сомнений и комплексов подросткового возраста, подобные вещи воспринимались, как катастрофа. Собственно, как показало время, эта оценка произошедшего оказалась верной — они стали просто знаменитостями в жилом комплексе. И поэтому, даже когда после месячного «ареста» их выпустили из семейных блоков, им пришлось еще долго прилагать усилия, чтоб не показываться лишний раз в общих помещениях станции. И если раньше многие, особенно не обремененные семьей члены общины, не обращали на детей, живущих на станции, какого-либо внимания, то после их с Филей нашумевшего вояжа, каждый, встретившийся им взрослый, не просто давал понять, что их мордахи ему знакомы, но считал обязанным себя отпустить в их сторону что-нибудь эдакое. Вообще-то, шуточки и подколы, отпускаемые в их с Филькой адрес, были, в общем-то, необидными, но само всеобщее внимание, где бы они ни нарисовались, особенно вместе, сильно злило, напоминая постоянно об их неудачах и давая понять, что они все еще маленькие и глупые. Да, тогда, в десять лет, эта неудавшаяся эскапада для них смешной не казалась, но вот спустя годы вспоминать ее было очень даже весело. И теперь, во взрослой жизни, сталкиваясь с проблемными ситуациями, неприятными людьми или просто находясь в плохом настроении, Кэти прибегала к воспоминаниям об этих детских проказах, как к проверенному средству от расстройства, скуки и раздражительности. А Филька… к сожалению, конечно, но их дороги с Филиппом разошлись еще тогда, когда они закончили университетские экстернаты и им пришлось отправиться к тому месту практики, которое они для себя выбрали. В принципе, все могло сложиться и по-другому, если бы они тогда остались дома, полученным профессиям обоих вполне нашлось бы применение в таком огромном хозяйстве, как орбитальный комплекс. Но та самая жажда приключений, что когда-то подтолкнула их к странствиям по базе, не дала им остаться на месте, погнав в большой мир. Вот тогда Кэтрин и попала референтом в юридическую фирму «Коган и Шлитц», офис которой располагался в ситиценте Ньютвера. А Филипп, с его отличным дипломом по «…что-то там информационных технологий», оказался в заведении своей мечты — в одном из филиалов компании «Игровые системы Ксандер». И пусть должность, на которую его пригласили, была пока практически ничтожной — как бы ни поскромнее секретарства Кэти, он сам был безумно счастлив такому повороту событий. Но вот филиал тот оказался, по законам подлости, в городе Секондарлит, то есть, на другом континенте от нового места обитания самой Кэтрин. И какими были следующие три года для девушки, после того, как она поддалась провокационной идее приятеля покинуть тихое уютное «гнездышко» базы? Да довольно сложными. Родители остались на Церере. Филиппа, как уже было сказано, случай «унес» на другой континент. А вот бабушка теперь оказывалась, считай, почти рядом — в соседнем Городе. Но это если иметь ввиду разделяющие девушку с близкими расстояния вообще, а по факту, в результате этого переезда, Кэтрин впервые в жизни оказалась совершенно одна. Взращиваемое в течение прошедших лет умение защищать свой разум от эмоций окружающих, на деле, в тесном перенаселенном городе, пришлось дорабатывать на практике. А столь заманчивая служба, ради которой она уехала с базы, потребовала от Кэти и того больше терпения и выдержки. Выполнять обязанности ресепшиониста в приемной одной из престижнейших юридических фирм современного мира, подобное, знаете ли, и без эмпатического дара не каждый способен вытянуть. Но, как бы то ни было, она выжила, и даже прижилась в городе. Отчасти благодаря подарку родителей — небольшой квартирке с своеобразным наполнением в виде изоляции стен от всякого ментального «шума», иногда благодаря дару, а бывало что и вопреки ему. Ну и конечно, благодаря подругам, которые, наконец-таки, у нее появились. 2 (2) Как правило, утро добрым не бывает. Так говорит толи народная мудрость, толи просто присказка-примета, но факт остается фактом — ожидать чего-то хорошего сразу после подъема, это верх наивного легкомыслия. Даже если конкретно это утро начинает день, когда отпуск, считай, стоит на пороге, а распахнутая дверь ведет к исполнению давнишней мечты. Так что, едва успев выпить кофе, от которого она, как обычно, не получила никакого удовольствия, так как предвкушение поездки в забитом в час пик аэроэкспрессе портило не только аппетит, но и настроение в целом, Кэти запаслась терпением и помчалась на работу. А нелюбовь ее к переполненным вагонам нижнего метро была понятна. Мало того, что народ, набиваясь в него, толкался и пинался, ругался вслух, пах каждый своим и чаще неприятным запахом, так еще ко всем этим прелестям, которые распределялись в своей «благодати» более-менее равномерно на всех, ей персонально предстояло испытать еще и прессинг эмоциональных эманаций. И понятно, что как раз этот последний фактор угнетал Кэти поболее пихающихся локтей и похабных высказываний. Конечно, она уже давно научилась выставлять ментальную защиту и отгораживаться от основной наваливающейся на нее лавины эмоций, но в такой толпе было просто невозможно закрыться от всего полностью. То горчащий привкус переживаемой измены пробьется сквозь кокон защиты. То вполне чувствительно повеет сквозняком едва переносимой похмельной раздражительности. То жгучая, с пряным злым отзвуком волна неудовлетворённого сексуального желания обожжет невзначай. В общем, как оказывалось на практике, самые сильные чувства, способные пробить ее защиту, были все без исключения негативными! И ни разу, выставленный ментальный барьер Кэти не преодолело что-нибудь нежное, мягкое, светлое. Но, ступив с перрона в вагон, девушка вдруг поняла… что сегодняшний день решил заявить о себе, как об особо удачном с самого начала, и даже не придется ждать пока все дела будут сданы, а отпускные отразятся в гэдже! Неожиданно, конечно, но от этого не менее приятно! То есть, приготовившись к привычному уже ментальному напору, через несколько минут Кэтрин вдруг осознала, что сегодня толпа, окружающая ее, на редкость пассивна в своих эмоциях. Мысли пассажиров без каких-либо агрессивных или нервозных всполохов сонно колыхались в такт движению поезда, совершенно не желая раздражать ауру своих хозяев, и тем более волновать соседские. Ни тебе обиженных влюбленных, ни болезненно-раздраженных непроспавшихся выпивох, ни даже вечно всем недовольных «профессиональных» скандалисток. Редкая удача! Поэтому, когда Кэти зашла в офис, ее непотрепанное людским нервомотством настроение было тут же подмечено девочками. Обычно-то она появлялась на пороге конторы с очень бледным лицом и усталостью в глазах. Приходилось отговариваться плохим сном, головной болью и разными другими надуманными причинами, чтоб как-то объяснить свой не вполне здоровый внешний вид. Девочки, вообще, считали ее самой хрупкой и болезненной из них. Что было не совсем верно, если говорить именно о здоровье, но для Кэтрин с ее способностями это их мнение было на руку, раз уж она не могла открыто говорить о своих странностях. В весьма уважаемой и достаточно крупной юридической фирме девушек — секретарей в общей приемной, личных помощников специалистов, а также работниц канцелярии, архива и бухгалтерии, числилось порядка четырех десятков служащих. И это только молодых женщин, а ведь были еще и дамы постарше. Да и не нужно забывать о персонале нижней ступени: стажерах там, курьерах, уборщиц, чей возраст колебался от весьма юного до крайне солидного — пенсионного. Собственно, все это говориться к тому, что в подобном коллективе, часто сравниваемом с виварием, ценность маленькой компании, где в отношениях главенствуют поддержка и доверительность, очень ценна сама по себе. А если уж говорить о Кэтрин, которая до переезда в город совсем не имела подруг, то наличие сразу трех, и вовсе покажется сродни чуду. Главное, что удивило Кэт в этой чисто женской дружбе, было то, что четыре взрослых человека, совершенно при этом разных по характеру, темпераменту, интересам и воспитанию, смогли так сойтись, чтоб часами обсуждать очень личные, а иногда и интимные вещи. Нижнее белье и средства гигиены, мужчин вообще и своих в частности, и даже отношения с ними. В общем, сначала все это казалось Кэт неимоверной дикостью, но так как девчонки были фактически единственными людьми, с которыми она могла пообщаться вне работы и не по галовизору, то приходилось терпеть их распущенность, как ей тогда казалось. Но, спустя какое-то время, она попривыкла к их манере общения. Да и чем дольше жила она в городе, приглядываясь, прислушиваясь, иногда даже «отпуская на волю» свои способности, Кэтрин стала понимать, что как раз ее скованность и зажатость большинством воспринимается как дикость, а вот подруги ведут себя вполне естественно для молодых женщин. Так что, впервые в жизни строя отношения с ровесницами своего пола, она и радовалась, и ценила их, а порой и поражалась, неожиданным для нее впечатлениям. Впрочем, остальные девчонки «вошли» в отношения естественно и гладко. В итоге, четыре девушки сблизились сразу, и дружили по сей день, не влезая ни в мелкие склоки, ни в грандиозные интриги, обязательно присутствующие в больших и преимущественно женских коллективах. Возможно, они сошлись потому, что трое из них пришли в фирму примерно в одно время, а та, которая уже работала в ней, единственная из всех остальных приняла новеньких с заботой, а не со стервозным чувством соперничества. Да, наверное, так и было. Кэролайн Оберг была самой старшей из четырех подруг и всегда, с первой минуты общения, производила впечатление человека степенного, спокойного и уверенного в себе. Собственно она такой и была — абсолютной отличницей. И это не о школе и экстернате академии речь идет, хотя, наверное, и там она была лучшей, а о том, какое Кэрри сегодня производила впечатление. Все в ней было изумительно — и манера держаться, и умение одеваться, и то, как она могла построить разговор с любым, даже самым сложным человеком. И даже ее отношения с парнями выглядели идеальными… по крайней мере, Кэтрин так казалось в самом начале их дружбы. Потому как возле подруги всегда оказывались молодые мужчины, которые ухаживали с цветами и предваряющими встречи визорными звонками, манеру их поведения можно было назвать интеллигентной, а внешний вид импозантным. Но при последующем, более близком общении, Кэти стало понятно, что если какие мужчины и проявляли интерес к ее подруге, то это были не отношения, а… она просто позволяла им находиться рядом с собой какое-то время. То есть, будучи не просто деликатным человеком, но и действительно той самой идеальной отличницей во всем, Кэрри и своих поклонников отваживала тихо и спокойно — так, что не страдали ни их мужская гордость, ни человеческое достоинство. Просто сами молодые мужчины как-то постепенно привыкали к мысли, что эта чудесная женщина не может быть с ними и растворялись также неспешно и спокойно, при этом, искренне уверяя в своей дружбе и желании откликнуться по первому ее зову. А причина такого положения дел, как так же, гораздо позже, узнала Кэти, была проста — у Кэрри уже имелся любимый человек, в силу сложившихся обстоятельств вынужденный пока жить в другом Городе. Да, все так просто! Двое влюбленных, вынужденных пока только мечтать о совместной жизни, а пока лишь изредка встречаться в реале и довольно часто, спасибо господину о´Грэди за такую возможность, в мире игр. Впрочем, это учесть многих влюбленных теперь… Но вот тех мужчин, что все же пытались привлечь внимание подруги, Кэти понимала, даже не «заглядывая» им в головы. Ведь кроме той, возможно даже врожденной, способности — все делать на отлично, Кэрри ведь была и очень хороша собой: высокая, с густыми каштановыми волосами, чаще, конечно, убранными в строгую прическу, но иногда и выпущенными всей своей роскошью на свободу, с искрящимися карими глазами и их всегда спокойным мягким выражением. Ее манера двигаться со слегка медлительными размеренными жестами сразу привлекало к себе внимание, а умение слушать и того больше — вызывало доверие. А если учесть, что рабочее место Кэролайн было в общей приемной, то несложно догадаться, что все самые нервные, неуравновешенные и неуверенные в себе клиенты фирмы всегда оказывались именно за ее столом, хотя в комнате кроме нее находилось, как правило, еще человек пять, готовых оказать им услугу. Так что опыта общения с всякими странными личностями ей хватало. И, наверное, поэтому в первое время Кэти именно с ней было легче всего находить общий язык. Хотя… похоже, и две другие новенькие девушки тянулись к ней по этой же причине, так как и у них исходный «багаж», с которым они оказались на пороге «Коган и Шлитц», оказался не без странностей. Второй в их компании была Мелинда Ли. Второй, потому что она появилась в фирме где-то на неделю раньше двух других. Она тоже производила впечатление спокойной и уравновешенной девушки, но в ее случае это было как раз именно впечатление. Стоило с ней немного пообщаться, особенно в нерабочее время, как становилось ясно, что истинным спокойствием, как у Кэрри, здесь и «не пахнет». А впечатление милой во всех отношениях девушки создает умелая маскировка чувства превосходства и как бы даже не высокомерия. Впрочем, это понимание ее превосходства над другими в дружеских отношениях проявлялось вполне в доброжелательной форме — она не пыталась казаться выше тех, кого одарила своей дружбой, а старалась их приподнять до своего уровня, «приспуская» все окружающее. Поэтому, что бы девушки между собой не обсуждали, ее шуточки были самыми язвительными, а мнение самым жестким. Подобное поведение, скорее всего, было следствием воспитания и образа жизни, который она вела до того момента, как решила устроиться на работу. А вынужденное лицедейство объяснялось, похоже, тем же желанием, что и у Кэти — вписаться в малознакомую, но желанную для нее обстановку. Отец Мелинды входил в руководство того самого производственного концерна, которому принадлежал орбитальный завод и жилая база при нем, где как раз и выросла Кэтрин. Естественно, при такой родне детство и юность Мел прошли в условиях, какие мало достижимы для большинства людей. Со свойственной ей прямотой, она говорила, что очень благодарна родителям за предоставленную ей возможность пожить самой — жизнью обыкновенного человека. Но со временем, лет через двадцать, она вернется в подобающее ей по рождению общество и, скорее всего, выйдет замуж за того человека на которого укажут родители. И, также прямо, не стесняясь в словах и выражениях, заявляла, что даже восстановит ради этого девственность, а до первого ребенка не заведет ни одного мужчины на стороне. Подобные этим высказывания, притом произнесенные не понижая голоса и не ставя барьера, да прямо в баре или кафе, приводили Кэтрин в шоковое состояние в начале их знакомства, заставляя желать провалиться сквозь землю. Ну, так это Кэти… а Мелинда могла себе позволить и не такое. Мужчин возле яркой внешне и уверенной в себе девушки всегда было много. Но вот отношения с ними она строила строго в соответствии со своими жизненными принципами. То есть, засчитав очередную победу себе в плюс, спроваживала поклонника с таким «пиететом», что остальным девчонкам иногда становилось его жалко. В мире Ксандер, в отличие от той же Кэролайн, выбирающей курортные туры с отдыхом на море или по воспроизведенным историческим достопримечательностям, она любила посещать максимально экстремальные игрушки — инопланетиков погонять, к примеру, или нежить. Да и условно реальные миры Мелинда если и посещала, то это были места, где предлагались или горные лыжи, или дайвинг, или прыжки с парашютом. Но, в общем-то, ее понимали — она брала от вольной жизни все, что могла получить. Так как, по ее же словам, в высшем обществе дурным тоном считалось пристрастие женщин даже к нереальному экстриму! Что можно было сказать о внешности Мелинды? Тут все просто, как и фамилия, внешность ее однозначно говорила о большой доле «азиатской крови» — тонко выписанные, слегка резковатые черты лица, иссиня — черные, гладкие и блестящие волосы, гибкая пропорционально сложенная фигура. Третьей подружкой в их компании стала Анжелина Грогед. Эта девушка появилась в их конторе в одно время с Кэт, буквально — в дверях столкнулись. И на их счастье первым человеком, к которому они обратились в тот день, была Кэролайн. Анджелина тогда оказалась созданием довольно капризным и своенравным. Но, будучи так же, как и Мелинда с верхнего уровня и, имея очень даже влиятельных родителей, в фирму она попала по вполне серьезной протекции. Так что никто из вышестоящего персонала на ее выверты старался не обращать внимания — глупая еще девочка, молодая, ничего, попривыкнет-пообтешется. Собственно, в дальнейшем так и получилось. Особенно ей теперь удавалось общение с клиентами мужского пола. Ее внешность голубоглазой куколки с золотистыми локонами и чуть более мягкими женственными формами, чем требовал жесткий канон модельной красоты, действовала на любого мужчину, находящегося рядом с ней, просто убойно. Впрочем, это была их личная реакция на нее. Сама же девушка никогда ни опускалась до примитивного кокетства и не допускала каких-либо фривольностей в свою сторону. Как долго считала Кэтрин, что это воспитание сказывается. Но плодами такой реакции на свой кукольный образ подруга пользовалась в полной мере — практически каждый посетитель мужского пола, пообщавшийся с ней вживую или по головизору, становился клиентом их фирмы. Что самое интересное! Ежедневно, чуть ли не ежечасно, получая подтверждения своей красоте, сама Анджелина собственную «сладенькую» внешность, как она ее характеризовала, терпеть не могла. Да и ангельское имя свое не любила, предпочитая его более короткий и жесткий вариант — Энджи. Она, не смущаясь, откровенно завидовала высокому росту Кэрри, черным волосам Мелинды и стройным ножкам Кэти. Но в тесном девичьем кругу честно признавалась, что кардинально изменить в своей внешности хоть что-то она пока не может — слишком зависима от родителей. И реализовывала свои фантазии в мире игр. Когда девочки впервые увидели игровое воплощение подруги, то несколько минут ничего внятного сказать не могли, настолько шокирующе-отличающейся внешне от реальной Энджи оказался ее аватар. Это была высоченная черноволосая девица, ростом, наверное, с тех громил, в которых обычно перевоплощаются подростки, обремененные в реале прыщами и комплексами неполноценности. Притом, девица эта оказалась с неимоверно раскаченным телом и готически-угрожающим раскрасом лица. Одевала же ее Энджи, в зависимости от того домена в котором она играла на данный момент, то в тяжеленные с виду черненые доспехи, то в не менее мрачную черную же кожу. В довершении всего этого кошмара, красота сия играла под ником «Фреда Разрушительница». В этой, воплотившей в себе все самые желанные качества ипостаси, Энджи «жила» одновременно в двух игровых мирах. В отличие от других девочек, предпочитающих кратковременное пребывание вне реала, она уже несколько лет выстраивала параллельную жизнь, тратя на нее вполне реальные вечера, выходные дни и недели отпусков. К тому же, подобное времяпровождение довольно дорого ей обходилось, поэтому все заработанное ею, включая премиальные и проценты, а также то, что «подкидывали» родители, она тратила на оплату пребывания в игре. Да, подарки она тоже предпочитала получать в денежном эквиваленте. Помимо доната, она старательно зарабатывала и в самих играх и, естественно, все заработанное оставалось там же. В первой игровой симуляции, которая воспроизводила на своих просторах толи Средние века старой Европы, толи классику фэнтези жанра, Анджелина, или вернее Freda, командовала войсками на службе у короля, владельца трех больших городов. Одновременно с зарабатыванием «денежек», трудясь во славу господина, она в то же время имела свое поместье с прилегающим к нему поселением, и уже обносила его стеной, что в скором времени обещало ей статус владельца замка. К тому же охрану ее собственности осуществляли приписанные к ее личным угодьям отряды легких пехотинцев и лучников, а командовали ими не боты, стоившие «копейки», а другие игроки, нанятые ею, что было большим достижением. Во второй игре, которая была симуляцией Космической экспансии, Энджи— Freda «доросла» до командира отряда межзвездных разведчиков. Недавно, после того как ее команда «уничтожила злобных тертианцев», похожих на шестилапых фиолетовых ящеров инопланетян, посмевших напасть на орбитальную станцию, и обнаружила астероид набитый драгоценными камнями, она прикупила еще пару корабликов и теперь ее маленькая флотилия составляла уже из трех корветов — небольших, очень маневренных, не требующих большой команды судов. Естественно, что весь лут и донат ушли на прокачку новой собственности, так что в результате Энджи вооружила и усовершенствовала свой флот по «последнему слову техники». А в завершении всего, еще и умудрилась нанять шестерых игроков. И теперь ее маленький флот мог похвастаться наличием в его экипажах десяти человек! Боты для такого уровня, как обычно, уже не в счет. Что позволило ей стать одним из ведущих игроков в этом сегменте игр. С ней теперь считались и владельцы орбитальных баз, и собственники планетарных поселений. Если сравнивать суммарно и качественно ее достижения в двух играх, то во второй, пожалуй, Анджелина достигла большего успеха. Но бросать на полпути хоть одну из миссий, даже менее удачную, она и не помышляла. Когда девушки собирались вместе и делились между собой проблемами и маленькими радостями, успехами или наоборот разочарованиями в отношениях с парнями, в общем, всем тем, чем обычно делятся друг с другом хорошие подруги, у Энджи всегда была лишь одна тема для обсуждения — удачи и провалы ее игровых миссий. Она взахлеб рассказывала о происшествиях, случившихся с ней за прошедшие выходные в том мире, на планшете демонстрируя записи самых захватывающих моментов. В принципе, девочки были не против — они ведь не родственники или наставники, а подруги, которые для того и существуют что бы выслушать и поддержать — без осуждения и поучений. Тем более, каждая из них видела, что какой бы странной и неправильной не казалась со стороны зацикленность Энджи на игре, но для нее самой уже жизненные коллизий там, пожалуй, были важнее событий происходящих в реале. Кэрри, которая заканчивала второй экстернат как раз по психологии, как-то попыталась разобраться в проблеме. Так вот, по всему выходило, что сказывалась «перекормленость» Энджи «розовыми бантами и оборками», притом не только в одежде. Толи мамочкины вкусы при воспитании настолько сильно «продавили» ребенка, толи природные внешние данные в стиле «фарфоровой куколки», приучили родителей создавать всегда и во всем для нее соответствующий этому образу антураж, но, как говориться, палка была перегнута так, что в результате сломалась. А когда подросший ребенок, осознав себя, попытался высказать свое мнение — в смысле, что его «Я» требует чего-то другого, то родителями, к сожалению, он услышан не был. Или его слушать и не захотели, что тоже часто случается. А с того момента, когда ребенок нашел лазейку для реализации требований своего «Я», его реальная жизнь постепенно стала отступать на второй план. А в этой жизни Энджи оставалась именно той кисейной барышней из высшего общества, какой ее желали видеть родители, и к двадцати пяти годам уже и не делала попыток что-либо изменить. Хотя возможно, не стремись она как можно больше находиться вне реала, ей не нужны были бы так денежные дотации из родительского кошелька, и она вполне могла бы строить жизнь самостоятельно и по своему усмотрению. Но, видимо, время было упущено, образовался замкнутый круг, из которого Энджи уже и не пыталась вырваться. Вот такими были подруги Кэтрин — в силу своих особенностей с довольно интересным образом мысли каждая, в меру заинтересованная в других, но не до навязчивости, и, как было уже сказано, каждая, возможно, исключая только Кэрр, не без странностей. 2 (3) Так вот, сегодня, стоило Кэти ступить в большой холл конторы, как ее окликнула Кэролайн, которая уже располагалась за стойкой своего рабочего места: — Привет. Хорошо выглядишь, подруга. Сегодня обошлось без бессонницы? — Привет, как не странно, да. Думала, накануне поездки совсем не засну, — улыбнулась девушка в ответ. — Надеюсь, все в силе? Ты проставляешься? — холопок по плечу сзади и подмигивающая Энджи, которая, видимо, заскочила в дверь следом и нагнала Кэти посередине холла.