— Ты че меня схватил?! Ты не на ринге, Медведище! Лучше бы там, в ресторане, этому хаму свою силушку показывал! Там-то ты молчал, как рыба, а он нам указывал! Джо поняв, что достучаться до приятеля сейчас будет очень трудно, решил сменить тактику и в более спокойном тоне попытаться еще раз воззвать к нему: — Оливер, поверь мне, этот человек настолько опасен, что никакой моей «силушки» не хватит, чтоб оградить нас от неприятностей, если что… — Джо понизил голос до шепота, — и дело уже не просто в нашем ресторане, мы рискуем всеми нашими людьми, которые нам доверяют. Не вздумай чего-нибудь выкинуть! — Пирожок на это поджал губы, одернул кителёк и… сделал вид, что все понял. Именно, что сделал вид! — Иди, позаботься об оборудовании, а мне надо на кухню. У меня мало времени, — спокойным, как и не возмущался только что, голосом, сказал он и, развернувшись, вышел из рефрижератора. Покидая холодильную камеру следом за ним, Джо мучился вопросом, что же все-таки задумал приятель? Он ни на минуту не обманулся его послушным и степенным видом, уж больно резок был переход от распаленных гневом эмоций к полному спокойствию в поведении Оливера. Глава 4 Даниэль 4 (0) Маленький, полностью законченный остров состоял практически из одних скалистых образований, и только тонкая полоска пляжа позволит в дальнейшем подступиться к нему с воды. Здесь, в изрытых пещерами горах, Даниель устроил для себя «личное пространство», что-то вроде кабинета. В будущем, в каменных лабиринтах будут скрыты клады, поселены ужасные чудовища, в прибрежных пещерах пираты станут хранить награбленное. А пока в одном из просторных помещений он создал обстановку по своему желанию, где уже скопилось множество вещей, в принципе не нужных ему, но «греющих душу». Посреди комнаты, заполненной разномастными, присмотренными по локациям и воссозданными предметами, стояло удобное кресло, позволяющее с комфортом расположиться на нем. Что Даниэль и сделал. Сразу же засветился интерфейс, зависший перед ним в воздухе. Тот, который был ему выдан в Храме, он предусмотрительно всегда снимал с головы на входе в свое убежище. Он не был уверен, но подозревал, что через шлем его могут не только отслеживать, но и считывать образы в его голове, а то, чем он здесь занимался, явно не понравилось бы Мастерам и тем, кто стоял за ними в реале. Даниэль улыбнулся, вспоминая, как будучи еще Младшим Братом, обнаружил паутину инета. В первый раз это, конечно же, получилось случайно. Однажды, когда кто-то из наставников вдалбливал в него очередные положенные навыки, в собственной ограниченности уверенный, что ученик его плохо понимает, утомленный бесконечными повторениями одного и того же Даниэль, чтоб не раздражаться, слегка прикрыл глаза и расфокусировал взгляд, пытаясь абстрагироваться от ненавистной рожи маячившей перед ним. И тут, сбоку на границе зрения, он уловил красное свечение. В следующий раз, когда он остался один, выполняя какое-то задание, решил рассмотреть в деталях заинтересовавшее его явление. На паутину, ловчую сеть паука, как назвали структуру передачи данных и общения в вирте еще в те времена, когда не была открыта возможность «входа» в него, свечение было не совсем похоже. Скорее, на бесконечное множество переплетающихся нитей всех оттенков красного цвета — от бледно-оранжевого почти кремового, до насыщенно-бордового. Особо тугие клубки, как он узнал позже, образовывались часто посещаемыми сайтами, блогами, форумами, простыми сетевыми играми. Сначала Даниэль пытался разглядеть эти нити, то приближаясь глазами чуть не вплотную к ним, то, наоборот, отодвигаясь и приглядываясь к ним боковым зрением. Потом он понял, что «нити» и «клубки» являются чисто визуальным эффектом, а на самом деле это след информационной частицы, движущейся с невообразимой скоростью. Так что, ему пришлось еще потрудиться и подумать, прежде чем догадаться, что он тоже как бы цифровое создание и ему всего лишь стоит «пропустить через себя» такую нить, что бы считать информацию с нее. И, как следствие — понять принцип работы личного интерфейса. Как он тогда догадался создать собственный, а не использовать тот, что выдали в Храме?! Даниэль по сей день не знал, что за наитие на него нашло и не позволило использовать тогда шлем, но до сих пор содрогался при мысли, что бы с ним сделали в том случае, если б открылась его осведомленность. В первое время он следовал по «подхваченной» чужой нити, познавая неведомый ему реальный мир через чувства и восприятие другой личности. Затем нашел способ выходить в инет сам. Он выбирал интересующее его понятие или предмет, и вбирал в себя всю информацию о нем, а потом уходил в сторону по заинтересовавшей его ссылке, и дальше, и дальше… порой забредая в дебри уже ненужных и бесполезных ему, но таких интересных знаний. Но на протяжении многих «лет», которые он потратил на изыскания, Даниэль так и не нашел даже краешка направляющей мысли, не ухватил ни разу того главного знания, которое его интересовало — кто или что он сам за перс такой, где существовал изначально, перед тем как его преобразовали. Спустя отведенное для работы в Мире Пиратов время он перенесся в Игру, за которую отвечал, и которая числилась у него второй в плане мероприятий на эту рабочую смену. Но на самом деле, для него это был первый Мир и самый важный! Здесь находилось единственное в игровом пространстве существо, к которому он был привязан и к которому стремился. Конечной точкой переноса, когда он отправлялся в домен Селин, всегда были красивые ажурной ковки ворота, обозначающие границу личных владений Принцессы. Переступить ее без разрешения не мог ни один Игрок, нянчивший свои амбиции в этом игровом пространстве. Конкретно эта территория не подлежала ни завоеванию, ни мирному освоению. Пройдя через ворота, и привычно «скинув» с себя доспех и крылья, Даниель направился в замок. По этой дороге, пролегающей через сады, он всегда ходил пешком, как обыкновенный Игрок. Да и другие свои способности старался проявлять как можно реже на этих «землях», чтоб не пугать людей из маленькой свиты Принцессы. Сейчас, конечно, они привыкли к нему, но сначала, «три года» назад, его приняли довольно настороженно и с опаской. И он это помнил. Большая часть населения замка и его окрестностей была, как и везде в игровом пространстве, ботами. Но шесть человек, составляющих непосредственное окружение Принцессы, были, как и она, людьми в «теле» аватара. В свое время, когда их биологические тела, изношенные болезнью или исковерканные в катастрофе, неподдающиеся лечению и восстановлению, не могли больше удерживать их души, этим людям было сделано предложение — возможность жить, но уже в другом Мире. Кто-то тогда отказался, не желая существовать «вдалеке» от близких ему людей, но те, кто по каким-то причинам не имел сильных привязанностей в той реальности или просто оказался более прагматичным, чем отказавшиеся, приняли предложение. Три женщины — экономка, дама среднего возраста, на которой лежали обязанности «по хозяйству» в замке, и две молодые девушки, фрейлины Принцессы. Мужчины — мажордом, начальник охраны и менестрель. Но должности эти давно стали условными — так долго они жили все вместе. С течением времени между собой у них образовались пары, и сколько романтического в их отношениях было, а сколько привычки и здравого смысла, не мог бы сказать никто. Но теперь они существовали одной семьей, как люди вынужденные долгое время жить вместе в ограниченном пространстве, в котором, в принципе, нечего делить. Разница в возрасте, которая была у них в реальной жизни, и та давно уже стала относительной, выражаясь только во внешнем виде их аватаров. Насколько Даниэль был осведомлен, вся эта маленькая компания существовала в игровом мире уже порядка двухсот лет по реальному летоисчислению, а по «местному» и того больше. Еще со времен Кубов. Он не знал, кем была в реале сама Принцесса, кого оставила там и как оказалась здесь, но, что эти люди являются ее близкими, ее семьей на данный момент и очень дороги ей, он знал точно. Поэтому Даниэль весьма трепетно относился к их мироощущению, и старался не демонстрировать без нужды свое превосходство. Подъездная каштановая аллея, по которой он шел, выводила к каменному мосту через канал, который омывал подножье замка. Само строение было выдержано в старофранцузском стиле и, в общем-то, казалось небольшим, по сравнению с теми громадинами, которые наворотили некоторые Игроки в соответствии со своим представлением о величии. Не вполне симметричное смешение квадратных и круглых башен с коническими высокими крышами, большое количество флюгеров и каминных труб придавало ему вид сказочного замка. Его, местами каменная, местами кирпичная кладка, выгодно смотрелась на фоне высоких покрытых темно-зеленой растительностью гор, на склонах которых были видны черепичные крыши деревушки инебольшие водопады горной реки. Весь пейзаж в целом, конечно, выглядел не совсем по-французски, но был очень живописен. Когда Даниэль переходил горбатый мостик, который вел в парадный двор, высокие створки дверей замка распахнулись, и в их проеме он увидел Петронеллу. Экономка Принцессы была высокой, статной, слегка дородной дамой, внешне лет сорока. При нем она всегда держалась с чувством собственного достоинства. Даниэль, видя ее, иногда задумывался, почему она за столько лет и неоднократное усовершенствование аватара не просила изменений для его внешнего вида, моложавости там, стройности. Даже если это был ее реальный облик, и изначальный договор требовал его сохранения для образа экономки, то ведь столько времени прошло… Но мысли о внешности Петронеллы тут же вылетели у него из головы, когда он понял, что что-то случилось. Экономка, не придержав даже дверь, бросилась к нему бегом. Сегодня ни о какой величавости и собственном достоинстве и речи не шло, она бежала, подобрав высоко юбки и грузно переваливаясь. — Господин Даниэль! Господин Даниэль! Господи, наконец-то вы пришли! — голосила она, и громкие крики гулко отдавались от каменной кладки стен замка и мощеного дворика, пугая его еще сильнее, чем непривычное поведение женщины. В панике от всего этого и от мысли: «— Что такого могло произойти, если в этом Мире в принципе ничего не может случиться?!» — Даниэль забыл собственные правила и перенесся к Петронелле. — Что происходит? Экономка, вцепившись в его руку, потащила к входу в замок и, всхлипывая, запричитала, даже не обратив внимания на его способ передвижения: — Это Сэлли! Наша девочка! Это у нее что-то происходит! А мы не знаем… третий день уже… заперлась у себя в комнате и никого не пускает! Плачет… все время… Джером говорит, что если вы или господин Ксандер вскорости не придете, то он будет дверь ломать! — Ясно! — сказал Даниэль, хотя понятней ситуация для него не стала, а сбивчивый рассказ Петры только внес дополнительный сумбур в его и так напугано мечущиеся мысли. Зная теперь, где находится Принцесса он, не слушая больше невразумительных причитаний экономки, перенесся в покои на второй этаж замка. Все «семейство», конечно же, было в холле перед дверью в спальню Селины. Манфред, мажордом, мужчина средних лет, осанистый и гордый, который обычно встречал Даниэля в дверях с надменным видом, по его же собственному мнению соответствовавшим исполняемой должности, теперь, понурив голову, сидел в кресле, безвольно уронив руки на колени. Две девушки были у двери в покои Принцессы. Светленькая Мари всхлипывала и нервно теребила в руках носовой платок. А черноволосая Аманда, более решительная из них двоих, приложив ухо к двери, рукой потихоньку скреблась в нее и приговаривала: — Сэлл, открой, ну открой дверь! — а подождав чуть-чуть и не услышав ответа, тянула снова: — Сэлл, пожалуйста, открой! Ее пара, Джером, тот самый, что грозился сломать дверь, стоял тут же, а от его обычного вида бравого офицера не осталось и следа — усы повисли, в глазах недоуменная растерянность человека, который впервые не может справиться с создавшейся ситуацией. Тибо, менестрель с внешностью семнадцатилетнего мальчика, сидел прямо на полу посреди холла, лицом к закрытой двери и спиной к возникшему в противоположном проеме Даниэлю. Но, даже не видя его хорошенькой мордашки, можно было догадаться, что всеобщее напряженно-тоскливое настроение распространяется и на него, и ожидать на той мордахе обычной открытой улыбки не приходиться. Только успел Даниэль разглядеть всех участников этой горестной компании, как его заметили. И все разом заговорили, заплакали, запричитали, взывая к нему. Сразу и не понять, кто и что из них делал и говорил — такая сумятица поднялась в холле! И только когда в комнату вбежала запыхавшаяся после подъема по лестнице Петронелла, все стали понемногу успокаиваться. «Всеобщая мама» одной рукой приложила голову нежной Мари к своей объемной груди, другой, успокаивающе погладила по щеке Аманду. Мужчин она, кого по руке потрепала, кому обнадеживающе кивнула. Мягко приструнив разволновавшееся «семейство», тихо сказала Даниэлю: — Идите к ней господин. Может хоть с вами она поговорит. Кивнув, он подошел к двери и постучал: — Селина, это я, Даниэль, — чуть подождав, добавил: — я захожу, — и больше не ожидая ответа, прошел сквозь двери. Его Принцесса, да, в этой комнате он мог позволить себе так о ней думать, лежала в постели, завернувшись в покрывало. Все, что увидел Даниэль среди разворошенных простыней и подушек — это несколько прядей темных волос и лоскут какого-то яркого одеяния. Подойдя к кровати, он молча присел на край. Из беспорядочного вороха шелка и кружев послышались всхлипы. Также, не произнося ни слова, он потянулся и погладил обтянутое блестящим атласом, и от этого казавшееся еще более острым и худеньким в своей беззащитности, плечико, ожидая, что она сама обратиться к нему, когда будет готова. Так и случилось спустя несколько «минут». Порывисто поднявшись с кровати и безуспешно попытавшись пригладить взъерошенные волосы, Селина уселась перед ним. Причем так близко, что растрепанные пряди коснулись его лица. Заглянув в синие глаза, которые оказались прямо перед его, Даниэль увидел там злость. Море злости! Но как-то сразу он понял, что она направлена не на него. А еще злость была приправлена тоской и разочарованием, а вот им был нужен он — его понимание и забота. — Ты знал, кто я для него? — спросила Селина, и во взгляде ее теперь нервно запульсировало напряженное ожидание. — Для кого? Кого ты имеешь в виду? — заданный ему Сэл вопрос, не только не приблизил Даниэля к пониманию сложившейся ситуации, но и еще больше озадачил его. — Вашего драгоценного Мастера — Создателя! — злость и напряжение девушки видимо были так сильны, что последнюю фразу она просто с силой пропихнула сквозь стиснутые зубы. — Нет, не знаю, — как можно спокойнее произнес Даниэль, пытаясь хотя бы своим тоном немного притушить ее раздражение. — Никто в Храме, ни Создатель, ни Наставники не посчитали нужным меня просветить, когда отправляли сюда в первый раз. Мне объяснили обязанности и все. Главной моей задачей является твое благополучие. А заодно, я несу ответственность и за весь домен. Ты же знаешь. И ты так же помнишь, я надеюсь, что сама мне ничего не рассказывала о своей жизни, ни в реале, ни о первых годах здесь, а я не спрашивал. — Почему? Тебе все равно, что было со мной? Я потому и не рассказывала, что ты не спрашивал, — с этими словами злость ушла и из ее глаз, и из голоса, теперь в них отражалась только тоска. — Нет, что ты! — постарался успокоить ее Даниэль, боясь этой тоски больше, чем гнева. — Сначала, в первое время, это было недопустимо — ты была Принцессой, которой прислали новую прислугу… — Неправда! Я никогда не относилась к тебе, как к слуге! — не дала ему закончить фразу Сэлл. — Согласен, — улыбнулся в ответ Даниэль, радуясь уже тому, что она так ярко отреагировала на что-то еще помимо своего, так до сих пор и неизвестного ему несчастья. — Но суть ситуации была именно такой, и расспрашивать тебя, о чем либо, мне было не по рангу. А потом, когда мы ближе познакомились, и наши отношения приобрели другой, более доверительный характер, я не спрашивал потому, что не хотел тебя расстраивать, лишний раз беспокоить, а может быть и ранить. Я же не знал, да и сейчас не знаю, что было, и какие воспоминания это бы за собой повлекло. А ты, еще раз напоминаю, сама на эту тему не заговаривала. — Да. Понимаю. Прости. Просто это так давно не является моей жизнью… я «годами» не вспоминаю о том времени. Это и понятно. Там, в реале, мое время ограничилось двадцатью годами, а в этом мире я живу уже более ста пятидесяти! И это по реальному времяисчислению. А здешнее его течение воспринимается гораздо объемней, ты знаешь… Произнесены эти слова были уже и не гневным, и даже не жалостливым тоном, а каким-то отстраненным, как будто девушка, проговаривая их по инерции, думала уже совсем о другом. Как оказалось, так оно и было — задумчиво помолчав пару «минут», Селена резким стремительным движением поднялась и, глядя на него теперь сверху вниз, произнесла совершенно неожидаемую по смыслу фразу: — Он мой отец. В смысле, настоящий биологический отец. 4 (1) Даниэль замер, в голове в одно мгновение все смешалась в какую-то кашу. В следующую «секунду» его посетила нелепейшая мысль — как, интересно, со стороны в этот момент выглядит его лицо, созданное в лучших традициях мужественной красоты, с выпученными глазами и открытым ртом… и не смог. Сэлл, в своем нервозно-напряженном настроении, вообще не заметила его состояния, и даже не хихикнув ни разу, что не преминула бы сделать в обычное время, глядя на подобное выражение его лица, ждала более осмысленной реакции на свои слова: — Ну?! Дэн, ты вообще понимаешь, о чем я говорю? — совершенно точно определила она его состояние.