Мне даже пришлось вмешаться, чтобы предотвратить едва не состоявшуюся стихийную расправу. — Леонид! — крикнул я. — Контролирую всё! Борец взглянул на меня единственным открытым, хотя и порядком заплывшим глазом, и кивнул. — Добро! — пробасил он. — У нас дела, всем ждать здесь, если что — держать оборону! Я сделал знак Алисе, которая ловко спрыгнула с балки, под восхищённые возгласы присутствующих. — Бежим! — сказал я. Как я и предполагал, УАЗик с водителем ждал у входа. Водила благоразумно не стал сопротивляться, добровольно выскочив из машины. Алиса под конвоем отвела его в помещение, где передала успевшим вооружиться дружинникам. Я подъехал к лазарету как можно ближе. УАЗик боевикам знаком — и сам по себе тревоги не вызовет. Остальное дело техники. Выскочив, я сразу рванул на себя дверь. Один из охранников успел среагировать и даже сделал выстрел. Тем хуже для него — с чистой совестью я его «снял». Остальные двое подняли руки. — Оружие бросай! — крикнул я. Те мешкали. Пришлось выстрелить ещё одному по коленке. Это помогло: они побросали свои ПМы и подняли руки. За спиной я слышал, как Алиса даёт по газам, направляясь к гаражам. Этот момент мы проговорили заранее — иначе никак не успеть. Ольга осторожно выглянула из коридора. — Верёвка нужна, — бросил я ей. — А лучше — укол снотворного! Сделаешь? — Не надо снотворного… — попробовал протестовать один из бывших охранников, но нарвался на мой ответный взгляд и замолчал. Через пару минут оставшиеся в живых охранники мирно спали на полу в коридоре. Раненому в колено Ольга остановила кровь. — Что с больными наверху? — спросил я. — Сколько опасных? — Нет таких, — Ольга улыбнулась. — Не ты один мог додуматься до снотворного, да? — Умница, — улыбнулся я. — Как с детьми? — спросила она. — Ты проверяла, как они? — Вчера вечером, перед сном. Завтрак пока не приносила. — Отлично. Значит, покормить и сидеть дальше тихо. Ещё не всё закончено, — ответил я. Теперь надо бегом до гаражей… эх, лыжи бы не помешали, чтобы напрямую, а не по дороге! Но лыжи спрятаны ещё дальше, чем гаражи… — Кофе будешь? — спросила Ольга. — А есть? — Сейчас принесу. Вскоре она вернулась с дымящейся кружкой. — Как раз себе сделала. Растворимый, правда, но кофеин есть! — Супер, то, что надо! — Я к детям, — сказала она. В ответ я лишь кивнул. Неплохо бы Ваню повидать — но это уже потом, когда всё закончится… Спустя несколько секунд до меня донёсся Ольгин крик. Быстро поставив кружку прямо на пол, я рвану вглубь коридора. Одним прыжком преодолел подвальную лестницу. Ольга стояла возле сдвижной двери, которая в закрытом состоянии, видимо, сливалась со стеной. В её расширенных глазах застыл ужас. — Дим… их нет! — выдохнула она. От продолжительного стресса и недосыпа у меня включился особый, «боевой» режим. Это когда голова остаётся относительно ясной, но почти перестаёшь ощущать эмоции. Благодаря этому я работал быстро и чётко: изучил помещение, обнаружил, что тёплые вещи исчезли. Значит, как минимум у детей было время одеться. И, если не было шума — едва ли они это сделали не добровольно. Обследовав здание снаружи, я обнаружил две цепочки детских следов, уходящих в сторону окраины посёлка — туда, где были гаражи. — Дим… ты найдёшь их? — Ольга изо всех сил старалась держать себя в руках, но их её глаз сплошным потоком лились слёзы. — Найду, — твёрдо ответил я. — Оль, они ушли сами. Никто их не похищал. Куда они могли рвануть, есть соображения? Ольга растерянно развела руками. А я собрался было рвануть бегом в сторону гаражей, но тут моё внимание привлекли громкие звуки выстрелов, доносящиеся со стороны подъездной дороги. Я обернулся. К посёлку подъезжала та самая БМП. За ней следовал грузовик. Судя по звукам, пушка боевой машины, к большому сожалению, была исправна. Посмотрев на здание столовой, где стояли дружинники, я прикинул расстояние. Нет, не успеваю. Никак. Догадаются мужики, что делать? Может, хотя бы Леонид сообразит?.. Но я понимал, что нет. Не сообразят. И скоро прямо на моих глазах разыграется настоящая трагедия. И всё равно я рванул вперёд. Изо всех сил, до треска в сухожилиях. Хоть на подступах бы успеть… Я успел пробежать метров двести, как вдруг послышался новый, неожиданный звук. Гул самолётных турбин. Задрав голову, я наблюдал, как из-за ближайшего холма в небо вплывают целых три Ил-76. Они шли довольно низко — может, на тысяче, может, на полутора тысячах метров. Не успел я удивиться самому факту их появления, как заметил, что они высаживают десант. В воздухе один за другим расцветали белые цветы парашютов. БМП остановилась на въезде в посёлок. Из пушки больше никто не палил. А через несколько секунд со стороны механика-водителя распахнулся люк и оттуда показалась белая майка, которой тот отчаянно размахивал. Мы сидели в кабинете директора. Я, Женька — лётчик, мой коллега, начальник контрразведки тридцать девятой отдельной воздушно-десантной дивизии, и два пацана: Ваня и Никита. Разговор вышел долгим и обстоятельным. —…я слышал, как они говорили, что его убьют, — говорил Ваня. — Повесят. Уже завтра. Для него отдельный суд организуют, потому что он был особенно опасен для США. Так говорили. — И, значит, вы решили, что сможете его спасти? — поинтересовался особист мягким голосом. — Да! Мы знали, где его держат! — продолжал сын. — Ребята в школе много рассказывали про эти гаражи, их там на снегоходах катали… там реально под землю залезть, но только не взрослому. — Этот план тебе в голову пришёл? — Нет, — Ваня покачал головой, — Никита предложил. Сказал, что мы не должны так просто сидеть. Сказал, что лётчик тоже чей-то папа. — Почему с мамой даже не пробовали обсудить? — Она бы не разрешила! — ответил Никита, выпятив нижнюю губу. — И это не девчоночье дело! — Что ж… в целом ситуация понятна. Достойная смена растёт, да? — особист подмигнул мне, после чего посмотрел на Женьку: — Ну а у вас какое оправдание будет? — Риска для детей реального не было, — ответил тот. — Да и до моих вещей добраться только они могли. — Скажите, почему вы не активировали аварийный маяк раньше? Согласно показаниям Дмитрия, вы могли погибнуть.