— Посмотрим. За позицией было много следов, в том числе гусеничных. Мы пошли по ним и ещё метров через двести, на краю довольно глубокого оврага, обнаружили ещё дымящуюся БМП-3. Рядом с машиной — отделение, практически, в полном составе и с оружием. Все «двухсотые». Фёдор поцокал языком, после чего грязно выругался. — Что-нибудь понимаешь? — спросил он. — Кто их так? Я не ответил, продолжая внимательно осматриваться. Картина была похожа на засаду. Видел нечто подобное в Сирии, с поправкой на местность. Осмотрев следы попаданий по БМП и сопоставив их с расположением тел, я примерно определил направления атаки. Огонь вёлся как минимум из двух точек. К одной из них я и направился. — Что, если они ещё здесь? — вдруг спросил Фёдор. — Были бы здесь — мы бы уже об этом узнали, — ответил я. Пройдя метров тридцать, я обнаружил грамотно замаскированную огневую позицию. Рядом — тубус отстрелянного ПТРК. Не «Джавелин», хотя немного похож. Что-то совсем новое и незнакомое. Раза в три более компактное. Плюс три «двухсотых» — в этот раз не наших. Здоровые парни, лет по тридцать. Один из них негр. В каком-то продвинутом камуфляже без опознавательных знаков. Навороченные шлемы, какие-то дикие системы защиты… понятно, что «спецура» — только совершенно мне незнакомая. Это так индустрия снаряги продвинулась за годы после моего ухода со службы? Вполне может быть. Их достали тридцатимиллиметровой спаренной пушкой. Молодцы, ребята, отлично отработали. Только кто же достал их самих? Ответ нашёлся метрах в пятидесяти в стороне. Вторая позиция. Я «срисовал» её далеко не сразу: очень уж креативно подошли вражеские бойцы: нашли огромное дерево со сдвоенным стволом и устроили лёжку на развилке. С земли не видно совершенно. Я их обнаружил только проследив путь ещё одного «двухсотого». Он ранен был, пытался куда-то ползти — возможно, до транспорта. — Ннда… все в УАЗик не поместятся, — сказал Фёдор, очевидно, имея в виду «двухсотых». — Не понимаю, почему своих их оставили так… — ответил я. — Может, не успели забрать просто? — Может… — Надо подождать. Отряд на связь если не выйдет — пришлют усиление, подмогу, — предложил Фёдор. — Кстати, заметил, что у бойцов своих раций нет? — спросил я. — И что? — Фёдор пожал плечами. — В БМП связь. Была. — Да так… может, и ничего. — У пендосов я тоже раций не видел, — заметил Фёдор. — Надо глянуть поближе будет, — ответил я. — Может, там что-то продвинутое. Вроде имплантов. — Да пёс их знает… что делать-то будем, командир? — Пока предлагаю по следам пойти. Наших. Хоть поймём, откуда выдвигались, — ответил я. — Добро. Следы БМП привели нас на трассу. Тут, судя по всему, ездили не так уж и редко — следы на вылизанном ветром, обледенелом асфальте вели в обе стороны. — Ну и где может быть базовый район? — спросил Фёдор, глядя на трассу. Я почесал в затылке, пытаясь припомнить расположение дорог на навигаторе. — Пёс его знает, — ответил я. — Но на лыжах мы туда точно не дошамкаем… в разумный срок, в смысле. — Надо вернуться обратно и ждать, — предложил Фёдор. — Согласен, — ответил я. И мы ждали почти до самого вечера. УАЗик сюда было не подогнать — он всё-таки не БМП и точно увяз бы в глубоком снегу. Поэтому сначала бегали греться по очереди. Тем временем я осмотрел «двухсотых» противника. Раций у них я действительно не обнаружил, что было странно. Зато разжился ещё тремя «Глоками» с запасными магазинам и двумя диковинными MK17 SCAR. Магазинов для них правда было маловато — всего четыре, но жаловаться не приходилось. Забирать оружие с трупов наших парней я благоразумно не стал. Если придёт поисковая команда — объясняться придётся долго. И не факт, что эти объяснения их устроят. Когда горючка в УАЗике приблизилась к опасно низкой отметке, мы перешли на химические грелки. А когда и они иссякли — уже готовы были принять решение двигаться обратно, оставив на месте всё как есть. Всё равно всех не вывезем, надо будет согласовать выделение грузовика, чтобы перетащить всех погибших. Так или иначе придётся возвращаться. И ровно в тот момент, когда я уже готов был начать движение, Фёдор поднял вверх руку, привлекая моё внимание. И точно: откуда-то с северной стороны, из леса, долетал ритмичный шорох. Я осторожно отъехал в сторону, скрывшись за ближайшим толстым стволом. Фёдор поступил так же. Через некоторое время мы разглядели человеческую фигуру, бредущую через лес, то и дело проваливаясь в снег по пояс. Человек был одет в толстый серый комбинезон. На груди и справа, на рукаве — незнакомые нашивки и шевроны. Разглядеть, что именно на них было изображено, мешало расстояние и начинающиеся сумерки. Незнакомец в комбинезоне приблизился к одной из вражеских позиций. Внимательно осмотрел трупы, с которых я недавно снял оружие. Потом поднял голову и стал тревожно оглядываться. В его руке появился пистолет. Фёдор вопросительно поглядел на меня, указывая взглядом на оружие. Скорее всего, незнакомец — враг. На это слишком многое указывало: и комбез незнакомый, и поведение. Но стопроцентной уверенности у меня не было. Сделав знак Фёдору — «прикрывай» — я крикнул: «Бросай оружие! Выходи с поднятыми руками!» Незнакомец тут же распластался на земле. Пистолет из рук при этом не выпустил. Я достал «Глок» — тот, из которого уже успел пострелять. Тщательно прицелился. Потом выстрелил, метя незнакомцу в руку, удерживающую оружие. Грохот выстрела — крик боли. Попал удачно: не в саму руку, а в оружие, которое импульсом вырвало из ладони. Незнакомец, похоже, как минимум сломал палец. «Выходи с поднятыми руками!» — повторил я, уже на английском. Незнакомец, баюкая повреждённую руку, сначала поднялся на колени. Потом кое-как встал. — Не убивайте! — крикнул он. — Я сдаюсь! Сдаюсь! Довести пленника до УАЗика было тем ещё приключением. Он то и дело падал, проваливаясь в сугробы (как мне показалось, намеренно — прощупывал наше терпение). То начинал стонать, жалуясь на боль в повреждённой руке. То воды просил. То задавал разные глупые вопросы. И вообще — болтал без умолку. Первым делом сообщил нам, что является вторым пилотом «тридцать девятого транспортного полка», а его самолёт был сбит во время «выполнения гуманитарного рейса в Казахстан». Врал, конечно. Гнал заранее заготовленную легенду. — Ребят, а вы гражданские, да? Это хорошо, — продолжал нести пургу пленник. — Это здорово. Нам ведь делить, получается, нечего, да? — Слушай, он реально утомлять начинает… что хоть вещает-то? — спросил Фёдор. — Что мирный лётчик транспортной авиации, — ответил я. — Звездит как дышит. — Согласен. — А вообще везёт нам на летчиков, да? — ухмыльнулся Фёдор. Я сердито посмотрел на него. Тот поначалу не понял, почему. Пришлось объяснить: — Этот хмырь вполне может русский знать, — пояснил я. Спина пленника едва уловимо дёрнулась. — Заткнись, — сказал я, обращаясь к нему на английском. — А то придётся язык отрезать. Это помогло. Пленник молчал всю дорогу до посёлка. И правильно делал — потому что я уже знал, из чего ему сделать кляп. Глава 24 Китай оккупировал часть Австралии. Но активные боевые действия продолжались всего пару дней — потом стороны договорились о перемирии. Китайская сторона требует с Австралии репарации, как с члена альянса AUCUS. Речь идёт не только о финансовом возмещении, но и о территориальном и продуктовом, а также о контроле над полезными ископаемыми. Обсуждаются детали будущего мирного договора. ООН упразднена. Вместо неё на основе БРИКС создаётся новая площадка для международного общения.