Когда они вышли из отеля и быстрым шагом направились к конюшне, темнота стала выползать на улицы. Гнетущая влажность рассеялась, воздух сделался прохладнее. К тому времени как Джебидайя кончил седлать коня, ночь почти вступила в свои права. Держа коня под уздцы, он вышел наружу и оглядел окружавший город лес. Тени между ветвями и листьями сгустились до непроницаемого мрака. — Теперь я никуда не поеду, — сказала Мэри. — Проваландалась. А одна в этом мраке, без надежды на помощь, — черт меня побери, если рискну. Лучше ждать здесь до утра. Если уцелею, конечно. — Вероятно, вы правы, — сказал Джебидайя. — Ехать теперь было бы безрассудно. Лучше всего вернуться в отель. Они повернули назад, Джебидайя по-прежнему вел коня под уздцы. Пока они шли, из леса выползло что-то вроде темного облака, заслонило месяц и спустилось на город, распуская тени и мглу. — Что за чертовщина? — встревожилась Мэри. — Мантия тьмы, — ответил Джебидайя, ускоряя шаг. — Иногда появляется там, где царит зло. — От нее веет холодом. — Удивительно, правда? То, что идет от дьявола, из самых пучин преисподней, и несет холод. — Я боюсь, — призналась Мэри. — Чаще я не трусиха, но от такой дряни и дырка в заднице сжалась. — Лучше думать о другом, — сказал Джебидайя. — О том, как выжить. Поспешим в отель. Отель, когда они вернулись, оказался полон призраков. Конь уперся в дверях и натянул поводья, отказываясь входить. — Тише, малый, — обратился к коню Джебидайя, легонько потрепав по ноздрям, и продолжал успокаивать, пока они с Мэри оглядывались по сторонам. Призраки были повсюду. Казалось, они вовсе не замечают новых гостей. Белые и прозрачные как дым, сохранившие узнаваемые очертания ковбоев и шлюх, призраки прогуливались до кабинок. Там женщины задирали призрачные юбки, мужчины спускали штаны и входили в своих партнерш. Бармен прохаживался за стойкой взад и вперед. Протянув руку, он брал бутылки, вернее, их прозрачные формы. За пианино в полосатой рубашке со сброшенными подтяжками, тоже просвечивающий насквозь, сидел тапер. Руки призрака скользили по неподвижным клавишам, и он раскачивался в такт неслышной музыке. Небольшая компания ковбоев и шлюх отплясывала под слышимый только ими мотив. — Господи, — сказала Мэри. — Забавно, как часто его поминают, — сказал Джебидайя. — Что? — Ничего. Не бойтесь их. Нанести нам вред они не могут. Большинство даже не знает, что мы здесь. — Большинство? — Они — рабы привычки. Вновь и вновь повторяют то, чем были заняты или что собирались сделать перед смертью. Однако вон тот… Джебидайя указал на призрачную фигуру на стуле у дальней стены. Приземистый ковбой в широкополой призрачной шляпе. Он выглядел почти реальным, однако мебель и стена проступали сквозь него. — Он знает, что мы здесь. И видит нас, как и мы его. Похоже, он здесь давно и свыкся с тем, что умер. При этих словах призрак, о котором говорил Джебидайя, встал и направился к ним, шагая, но фактически не касаясь пола. Мэри устремилась к дверям, но Джебидайя перехватил ее. — Лучше не надо. Очень скоро снаружи станет куда опаснее, если уже не стало. Там не только давящее облако. — Он нам не навредит? — спросила Мэри. — Не думаю. Призрак неторопливо приблизился и, встав напротив Джебидайи, криво ухмыльнулся. За спиной Мэри тряслась как осиновый лист. Конь отчаянно дергал поводья. Потянув их на себя и обернувшись, Джебидайя увидел его вращающийся глаз. — Тише, малый, — успокоил коня Джебидайя и, поворачиваясь к призраку, спросил: — Ты можешь говорить? — Могу, — ответил дух голосом, прозвучавшим словно из глубины темного колодца. — Как ты умер? — Я должен ответить? — Поступай как знаешь, — сказал Джебидайя. — У меня нет над тобой власти. — Я хочу обрести покой, — сказал призрак, — но не могу. Здесь я одинок, все прочие не знают, что они мертвы. Этот город не отпускает нас. Но, кажется, мне одному известно, что здесь случилось. — Зло овладело им, — сказал Джебидайя. — Когда так случается, может произойти что угодно. Но, что бы это ни было, зло останется злом. Ты решился принять реальность, они — нет. Однако им все равно предстоит. — Я не считаю себя злом. Я всего-то мертвый ковбой. — Зло в том, что вас здесь держит, — сказал Джебидайя. Ковбой кивнул. — В них. — В тех мохнатых, — сказала Мэри. — Верно, в мохнатых, — подтвердил призрак. — Из-за них я торчу здесь. Есть другие места, куда я хотел бы перебраться, но не могу, и все из-за того, что они сделали. — Дело в том, как ты умер, — сказал Джебидайя. — Ты стал жертвой одной из шуток Бога. Призрак склонил голову набок, точно любопытный пес. — Что за шутка? — спросил он. — Уверяю тебя, мне совсем несмешно. — Со временем это будет казаться все менее забавным, и ты впадешь в ярость, а следом начнешь мстить всем подряд. — Я не намерен никого преследовать, — сказал призрак. — Время и обида копят в душе мрак, — сказал Джебидайя. — Но я смог бы помочь тебе обрести покой. — Ты? — Я. — Так сделай это, Бога ради. — Зло должно быть повергнуто. — Попробуй. — Прежде мне нужна от тебя небольшая услуга. — От меня? — Расскажи об этом городе и о том, что с тобой произошло. Узнав все, я смогу сразиться с нечистью и помогу тебе обрести покой. Это я обещаю. — О, сражаться ты не сможешь. Скоро ты и она станете, как я. — Быть может, — сказал Джебидайя. — Мне подобный тон совсем не нравится, — заявила Мэри. — Ладно, все по порядку, — сказал Джебидайя. — Для начала, мне совсем не хочется стоять тут с конем спиной к дверям. — Заметано, — сказал призрак. Отыскав просторную комнату, вроде гостиной, Джебидайя отвел туда коня, рассыпав прямо на полу зерно из своих запасов. Затем, под неотрывным взглядом призрака, придвинул к двери буфет и опустил шторы на окне. Они с Мэри заняли кушетку, стоявшую спинкой к окну с задернутыми шторами. Освещения не было, и Джебидайя не пытался ничего зажечь, хотя на стене в медных креплениях висело несколько масляных ламп. Остались в потемках, что не имело значения для призрака. Глаза Джебидайи и Мэри постепенно привыкли к темноте и смогли различать предметы, а также проступающие белые контуры собеседника. Усевшись, Преподобный достал оба револьвера и положил их себе на колени. Мэри сидела рядом с ним. Призрак устроился на стуле, совсем как в реальной жизни. Достав призрачную плитку жевательного табака, он положил ее в рот. Сумрак в комнате еще сгустился, и ничто не нарушало безмолвия ночи. — Никакого вкуса, — прожевав несколько раз, сообщил призрак. — Вроде как жуешь понарошку. Вот я кладу табак в рот, но как с выпивкой, что подают в баре, — там его на самом деле нет. Одно успокаивает, денег, что я плачу бармену, тоже нет. Ничего нет, кроме жажды внутри. — Так бармен знает о тебе? — Временами. Чаще нет. — Да, вот напасть, — сказал Джебидайя. Но коль скоро я здесь, чтобы помочь, помоги и ты нам. Близится ночь, гнетущая мгла спустилась на город. Она не дает толком вздохнуть. — Странные речи. — Есть отчего. Призрак кивнул. — Мгла сгущается перед их приходом. Долго ждать не придется — заявятся, едва пробьет полночь. — С этими словами призрак кивнул на старинные напольные часы в соседнем углу комнаты. — И пойдет, как говорится, кутерьма. Джебидайя чиркнул спичкой и поднес ее к циферблату. Стрелки показывали семь.