Я решил научить Эрика читать. Уж не знаю зачем. Просто мне казалось, что так будет правильно. Крупные буквы я написал на переплетенных листах, которые захватил с собой из библиотеки. С мелкими – реальными надписями было сложнее. Кажется, у мальчишки все-таки имелись какие-то проблемы со зрением от постоянного сидения в темноте. Стоило бы поискать врача, но Эрик боялся городов и людей. Так что ночевать нам приходилось на природе. В боксе мы отлично умещались и вдвоем, там, наверно, влез бы и еще один человек. Шли мы неторопливо, мальчишка быстро уставал – с одной стороны, и был любопытен и непоседлив – с другой. Я старался рассказывать ему про разные вещи так, как хотел, чтобы кто-то рассказал мне, когда я ничего не знал. Проблема все еще заключалась в том, что сам я знал мало. Да и верно ли было то, что я как бы вспомнил? Пейзаж кругом был в основном в черно-белых и серых тонах. Жаль, что Эрик не застал лесные цветы и закаты, которые видел я, когда только очнулся. Изредка проглядывало солнце и голубое небо. Тогда мы обычно делали остановку, потому что свет, отраженный от не стаявшего местами снега, очень беспокоил мальчика. Еды из подземелья я набрал нам на неделю примерно. Дальше придется как-то доставать новую. Жаль, что у нас нет транспорта. Ехать, а не идти, было бы сильно веселее и проще. Да и запасы можно было бы брать побольше… Но, чего нет, того нет. Говорят, транспорт стал редкостью, потому что антигравы выводили из строя целенаправленно какими-то спецсигналами. А более примитивный транспорт был теперь нарасхват. Так что, возможно, и к лучшему, с другой стороны, что у нас ничего такого нет. Я, в конце концов, понял, что что-то ценное может спровоцировать нападение. Правда, так и не понял, от каких факторов оно зависит. Только от того, кто тебе повстречался? Скоростные антигравы я услышал, когда отошел от дороги, чтобы собрать алые подмерзшие ягоды с кустов. В воздухе повис очень раздражающий звук. Гораздо более тонкий и нервирующий, чем комариный писк. Он буквально угрожал мне. Не знаю почему, но я побежал обратно к дороге. Туда, где оставил Эрика с вещами, решив не тащиться в кусты с громоздким боксом. И заметил лишь удаляющееся облако изморози, поднятое каким-то крупным объектом. Да просто огромным, судя по всему! Шире дороги, или мне так показалось из-за расплывчатости силуэта… “Левиафан. Антиграв линейный, грузовой, скорость следования до 380 км в час. Требования к выравниванию составляют 2,3 по шкале Кейнела. Высота следования – до 0,3 метра. Левиафан совмещает в себе скорость, грузоподъемность и высокую скрытность при помощи системы типа “пелена”. Издает ультразвуковые колебания, неразличимые в среднем для обывателя, исключения…” Снова этот голос. Почему он кажется мне таким ужасным? Пытаясь избавиться от диктовки, я мотал головой, немного потеряв бдительность. Мир замер и смазался. Стон послышался откуда-то с обочины. Эрик! Ведь он оставался где-то здесь. Я на миг замер, подбежав к источнику звука. “Левиафан” был шире дороги… Он промчался и не заметил ребенка на своем пути. А Эрик не смог его услышать, в отличие от меня… Кровь. Я видел ее. Кровь. Изломанное детское тельце. Как будто не в первый раз… Мыслей совсем не было, как тогда, когда я только очнулся у озера. А потом они стали накрапывать, словно капли дождя по лужам. Я не смог помочь Эрику. Я был почти рядом и так чудовищно далеко… Ведь почти так же было в подземелье, когда старика завалило. Но будь я рядом… Будь я рядом с ними – я погиб бы тоже? Или… смог бы помочь? Я услышал левиафана, но что я мог сделать? Да и понял слишком поздно, и… Я держал Эрика за руку, как тогда, когда мы вышли к солнцу... Если не считать того, что сейчас мальчик лежал на земле. Каким-то неизвестным себе ранее чувством, я понимал, что ему больно. Очень-очень больно. И я внутренне метался вместе с ним. Так и не понимая, что лучше: оставить его, не тревожить, или нести к людям? “Кровоостанавливающее. Стандартный микроинъектор, маркер – зеленая точка в красном кругу. На ощупь – три линии рядом, вдоль корпуса. Конец с выемкой прикладывается к коже, лучше всего в месте с выраженным…” Опять этот голос. Сухой, безэмоциональный. Но сейчас, возможно, он нужен мне. Из подземелья мы забирали аптечку. Открываю, нахожу нужную инъекцию. Дальше тело снова знает, что делать. Я будто бы наблюдаю со стороны. Но сейчас это должно спасти Эрика. Где-то вдали мелькает вопрос о том, почему я не слышал подсказок, когда погиб старик… Неважно, все разбирательства потом. “С такими травмами выживание возможно лишь при наличии реанимационного модуля и обеспечения синто-тканью для регенерации не позже, чем через сутки после ранения…” – Заткнись, – говорю словно сам себе. Не смотря на то что я использовал и обезболивающие препараты – Эрик стонет. Я поднимаю такое легкое тело с обочины и иду по дороге в обратную сторону. Мы отошли от города всего на пару километров. Не заходили, ночевали рядом. Какова вероятность, что там будет этот “реанимационный модуль” и “синто-ткань для регенерации”? Какова вероятность, что даже если они будут – они будут для Эрика? Глава 9. От Каина до тебя Кажется, город назывался Вальта. Сумрачный, но довольно большой. Наполненный приземистыми зданиями до пяти этажей. Более высокие строения почти все были разрушены. Я шагал по пустым, продуваемым ветрами улицам, но не знал, куда иду. Сначала мне никак не удавалось найти того, кто согласился бы ответить на вопрос, указать дорогу. Я прошел чуть дальше к центру города. Здесь стало попадаться больше людей. В конце концов, несколько человек остановились, когда я попросил их об этом. Показали, куда идти. Описав кратко путь и махнув рукой в нужную сторону, люди прятали лица и уходили прочь. Спешили не видеть. – Медик вон там есть. Да толку-то… Я все же дошел. Эрик у меня на руках больше не шевелился. Но я ощущал его слабое дыхание. Двухэтажный серый дом с обвалившейся плиткой на фасаде. На лавочке рядом с широким крыльцом, замусоренным и неопрятным, сидел взъерошенный молодой человек. Искусственный мех его комбинезона был засаленным и линялым. Сфокусировав взгляд сначала на мне, потом на моей ноше, парень вскочил. Подошел ближе. – Что, тоже линейки? Не стоило сейчас из города выходить, тут опять движуха пошла… – Линейки? Кажется, мое непонимание человек заметил и махнул рукой. – Тащи быстрее, – проговорил он, поднимаясь на крыльцо и распахивая дверь. – Только шансов мало. Те же линейки все и захапали из хирургического оборудования и модуляторов синто-клеток… Короче, я обезболю, а там… Что руками смогу – то смогу. Но я не автомат. Больше парень ничего не уточнял. Я догадался, что он, вероятно, и есть тот врач, о котором мне говорили. Просто молча занес Эрика внутрь помещения. Взъерошенный человек открыл еще одну дверь, показал на какой-то отливающий металлическим блеском стол. – Ждать будешь? – А можно? – Долго. Сиди тут и ничего не трогай тогда. Я один долго провожусь. – Я обещал его не бросать, – на миг я замолк. – Себе обещал. В ответ мне только кивнули. Я прождал часов пять. Все это время прокручивал в голове “записи” того странного голоса и свои навыки. В итоге все же убедился, что в хирургии познания у меня отсутствуют. По крайней мере, вспомнить ничего не вышло. Хотя порой накатывало такое странное гнетущее чувство, от которого хотелось спрятаться или сбежать прочь. А дышать становилось тяжелее. Я никак не мог понять почему. В конце концов, взъерошенный, а теперь уже и мокрый человек вышел из дверей. Стянул прозрачные шапку, перчатки и нагрудник. Их я раньше на нем не видел. – Олег, – протянул он мне руку. Кажется, это опять было имя… Олег наблюдал, как нагревается чай. Сначала врач сидел молча, откинувшись в кресле, потом, наконец выдохнув, уточнил: – Я сделал, что смог. Но могу я мало… теперь, – снова пауза. Вздох. – Так что у вас случилось? Вздохнул уже я. Постарался рассказать, что знал. Объяснил, как смог. Подумав, спросил, чем могу помочь Олегу. Или самому Эрику… Наверное, я должен какую-то плату. Так было бы правильно. – А что, с тебя есть что взять? – усмехнулся врач и взъерошил свои пропотевшие волосы еще сильнее. – Не знаю… Я умею чинить некоторые приборы. Хотя не совсем чинить, скорее, пересобирать. – Чинить… Как бы те же линейки не прознали про тебя и не заинтересовались. Очень уж ты приметный. – Крылья? – Или твои навыки, если про них начнут болтать. – А кто эти линейки, про которых ты говоришь все время? – А, это… ну, военные. Не спецчасти, а те, что уцелели то тут, то там. Собираются где-то недалеко на базе, на побережье. Все сколько-нибудь целое и ценное оборудование они из больницы и вывезли. И поди поспорь… – Значит, это их транспорт сбил Эрика? – Думаю, да. Мы поэтому пока никуда и не высовываемся. Хотя и в городе небезопасно. Некоторых несговорчивых владельцев техники линейки просто из излучателей пристрелили. – Но… как же так? – Кого волнует еще одна жизнь? Две, десяток… Не их же. – Меня. Меня волнует каждая жизнь. Кажется. Из тех, что я вижу. Тебя вроде бы тоже. Разве нет? – Да нет. Без некоторых было бы поспокойнее. Нет, не подумай, я не убийца. Просто… Люди боятся. Люди ненавидят. Все считают всех психами, сами при этом таковыми являясь. А наша планета – один большой дурдом, где кто первый надел халат – тот и психиатр. Иногда, чтобы выжил один, лучше бы умереть другому… Вот мальчик. Ты говоришь – переехало военным антигравом на большой скорости. Так, может, лучше бы умер тот, кто вел этот антиграв? Молчание. Я не знал, что ответить. Смерть предотвращает смерть? Это… как-то неправильно. Душу скребло непонимание: – Так тоже… страшно. Где же правда? Где верное решение?.. – Знаешь, истины в мире давно не было, а с некоторых пор не стало и правды, – Олег снова вздохнул. – Так один человек мне сказал, когда война началась. – А когда не стало истины? – Со времен изгнания из рая, если верить священникам… – он вяло усмехнулся. Мы пили чай. Я достал из кармана гермопакет с каким-то печеньем. Все остальные вещи так и остались брошенными на дороге. – Так как там Эрик? Не уверен, что пойму детали, но… – Хочешь – пошли, покажу. Я долго смотрел на застывшее среди каких-то трубок неподвижное тело мальчика. В голове крутился вопрос. Такой назойливый, что я произнес его вслух. Задал Олегу. – Скажи… Что же я должен был сделать верно?