— Что ж, посмотрим, — сказал Рама и дал сигнал Сервантесу продолжать. — Оружие, — объявил Сервантес, и двое рабов подбежали к соперникам, протягивая им их боевое снаряжение. Борис взялся за рукоять огромного меча. Матео достаточно наблюдал за тем, как верзила владеет им, и понимал, о какой слабости Бориса говорил ему Титус, которая наверняка должна проявиться и в грядущей схватке. Глядя на них со стороны, могло показаться, что силы в поединке неравноценны, так как внушительный меч Бориса выглядел куда смертоноснее, чем мечи Матео, но каждый из гладиаторов был обучен владению своим индивидуальным оружием. Считалось, что не имеет значения, кто сойдется в схватке, даже если у одного противника меч, а у другого только рапира или сай. Не имела значения и комплекция противников и даже пол. Все гладиаторы считались равными, если они были обучены должным образом. Матео крепко сжал рукояти своих мечей и повернулся к Борису. Его сердце колотилось с бешеной скоростью, так как он давал себе отчет, что настал момент истины. Если ему не удастся выстоять, то он предпочел бы умереть от меча Бориса, нежели чтобы его тело было продано. В своей голове он держал каждый урок, который ему преподали, потому что не хотел совершить ни одной ошибки, которая могла бы сыграть злую шутку с его судьбой. Взгляд Бориса, устремленный на Матео, был пропитан похотью и местью. Возможно, он и был бы готов использовать свой меч, чтобы наказать Матео за все те разы, что оказался отвергнут. Но если же юноше все же удастся выжить, он собирался получить от него то, чего так долго жаждал. Если Матео будет продан в бордель, это сделает его еще более низшим рабом, и тогда даже Титус не сможет защитить его. Эта мысль заставила Бориса ухмыльнуться. Сервантес отступил в сторону, когда двое рабов пролили горючим круг вокруг двух мужчин. Один из гладиаторов протянул учителю пылающий факел. — Правила крайне просты. Двое мужчин в круге, тот из них, кто падает в огонь, проигрывает. Если одному из них удастся убить другого, он также выигрывает. — На этих словах он поджег горючее, и вокруг Матео и Бориса образовалось огненное кольцо. — Пусть испытание начнется! Когда пламя разгорелось и затрещало, все остальные гладиаторы отступили назад. Матео и Борис сверлили друг друга взглядом, выжидая лучшего момента для атаки. Ладони Матео вспотели, но кожаные полоски, обмотанные вокруг них, не давали выронить мечи из рук. Их глаза встретились, и Матео подмигнул, приводя тем самым Бориса в ярость. Верзила-гладиатор бросился в наступление, размахивая мечом, длина которого практически была равна его росту. Чтобы управляться с этой штуковиной, Борис был вынужден задействовать все свои мускулы, и Матео, будучи меньшего роста и гораздо проворнее, с легкостью увернулся от первого удара. Борис снова атаковал замахом сверху, который Матео заблокировал, сложив оба своих оружия крест-накрест и толкая их от себя вверх, чем заставил Бориса отступить. — Скоро ты примешь этот член, — пригрозил Борис, обхватив свободной рукой свою промежность и демонстрируя Матео. Матео не стал тратить время на ответную колкость, не считая нужным отвлекаться на такую ерунду. Это был его второй поединок со смертью, и на этот раз Элоя не было рядом, так что он полагался только на свои навыки и собственную смекалку. Их мечи снова схлестнулись, и Матео пришлось приложить все усилия, когда Борис напирал, стремясь разрубить его пополам. Оба мужчины рычали, а их грудь тяжело вздымалась. Поединок уже длился дольше, чем многие могли ожидать. Матео нанес Борису удар по лицу, отбросив гладиатора назад, и этого времени было достаточно, чтобы принять наступательную позицию. Его плечо немного кровоточило от удара меча противника. Пришло время Матео сменить тактику с оборонительной на атакующую, чтобы выбить Бориса из игры. Если преимуществами Бориса являлись грубая сила и комплекция, то на стороне юноши были скорость и ловкость. Матео сосредоточился на слабости Бориса и атаковал с левой стороны, блокируя катаной меч гладиатора, одновременно используя вакидзаси для нанесения удара. Некоторые гладиаторы подбадривали Матео, радуясь, что у него получилось нанести урон. Среди них был и Титус. Борис вновь взмахнул мечом, но Матео успел пригнуться, чтобы не лишиться головы. Заметив, что Борис оставил свою грудь незащищенной, Матео резко развернулся, рассекая своим мечом грудную клетку верзилы, оставляя на ней глубокую рану. — Черт! — взвыл Борис, схватившись за кровоточащую рану и отступая назад. Он одарил Матео еще более свирепым взглядом, и юноша рассчитывал использовать его гнев в свою пользу. — Теперь я понимаю, почему тебя не допустили до крайних двух Игр, — подстегивал противника Матео, бросив следом еще несколько оскорблений, чтобы еще сильнее разозлить Бориса. — Ах ты, сученыш! — крикнул Борис и бросился на Матео. Балансируя на цыпочках, юноша отскочил назад. Он старался держать как можно дальше от огня, окружающего их, так как не хотел проиграть, выпав за пределы кольца. Матео увернулся и полоснул Бориса по спине, отчего гладиатор снова взвыл, но тут же нанес ответный удар локтем по лицу юноше, у того закружилась голова. Матео рухнул навзничь, и его тело с глухим стуком приземлилось на песок. Борис тут же бросился на него, пытаясь воспользоваться моментом, но Матео откатился в сторону от лезвия меча противника, когда то со свистом рассекло воздух. Юноша поспешно вскочил на ноги, усиленно борясь с дезориентацией. Его голова пульсировала от боли, и было сложнее сосредоточиться, но он заставил себя собрать всю волю в кулак. И вновь Борис бросился в его сторону, взмахнув мечом, но Матео сделал низкий выпад, рассекая левую ногу противника до кости. — Ааа, дерьмо! — закричал Борис, рухнув на одно колено, пока его нога кровоточила так, что под ним образовалась лужа крови. Матео не мог поверить в свою удачу. Он смог сбить с ног противника, используя столь рискованный маневр. Единственная слабость Бориса выходила ему боком. Юноша вскочил на ноги и с остервенением набросился на противника. Верзила блокировал несколько атак Матео, но был не в состоянии справиться со всеми, поэтому его несколько раз порезали, то одним мечом, то другим, когда Матео демонстрировал на нем технику одновременного владения двумя видами оружия. Борис яростно взмахнул огромным мечом, но Матео увернулся от его атаки, отскочив назад и влево. Осознав, что это его шанс, он рванулся вперед, и его вакидзаси вонзилось в шею противника. Толпа затихла, когда изо рта Бориса хлынула кровь. Матео разинул рот и выпучил глаза, обескураженный своей первой победой над опытным гладиатором. Он извлек свое оружие, и из раны хлестнуло еще больше крови, которая растекалась по волосатой груди Бориса. Гладиатор издал последний булькающий хрип, потом его тело рухнуло лицом в песок, а огромный меч упал следом. Матео стоял над телом Бориса, ощущая, как жар от огня заставляет его потеть еще больше, и задыхаясь от усталости. Юноша даже не осознавал, сколько сил вложил в борьбу, так как весь поединок действовал на чистом адреналине. Все казалось абсолютно нереальным, когда он смотрел на кровь, сочащуюся из бездыханного тела Бориса. Он победил. Действительно одолел одного из лучших гладиаторов. Юноша никогда не считал Бориса таковым, Харака был сильнее, но все же… эта был поединок, в котором на него никто особо не ставил, а он победил. Значит, еще не все потеряно. Трое рабов подбежали к огненному кольцу, а часть гладиаторов разразилась аплодисментами и восторженными возгласами. Рабы начали засыпать огонь песком, чтобы Матео мог покинуть тлеющий круг. Сервантес поприветствовал его лишь коротким кивком, а затем посмотрел на труп Бориса. Он взял Матео за руку и торжествующе поднял ее вверх. — Наш победитель! — провозгласил он, и гладиаторы зааплодировали пуще прежнего. Титус тоже рукоплескал ему. Сервантес повернулся к Матео. — Откровенно говоря, я не был уверен в твоей победе. Теперь ты — гладиатор, и тебя заклеймят, как такового. Церемония клеймения не являлась пределом мечтаний Матео, но это было тем, чего он ждал, потому что это означало, что он выстоял испытание и имел возможность двигаться дальше по пути к своей свободе. — Благодарю вас за ваши уроки, учитель, — сказал Матео, отдавая должное этому мужчине. — Хорошо, что ты усвоил их, — ответил Сервантес и отвернулся, чтобы посмотреть на то, как рабы убирают тело Бориса с песка. Они затащили тело внутрь лудуса. Его огромный меч остался лежать на арене. Его лезвие все еще было в крови Матео, которому Борис нанес несколько хороших ударов. — Это была впечатляющая победа, и Борис тоже погиб с честью. — Все верно, учитель, — согласился Матео. Но в глубине души он ликовал, что с песка уносят не его тело, а Бориса, и что еще лучше, его израненное тело не увозят в один из захудалых борделей. — Почтим нашего падшего брата! — призвал Сервантес, после чего гладиаторы трижды выкрикнули имя Бориса и гладиаторский девиз: «Боги благоволят героям, удача улыбается смелым». Матео присоединился к их скандированию. — Сегодня вечером Матео доказал, что достоин стать одним из вас. Теперь он примет клеймо нашего доминуса, — объявил Сервантес под рев гладиаторов. Он повернулся к Матео. — Встань на колени и протяни руку. Матео повиновался, опускаясь на оба колена и подняв правую руку, открывая внутреннюю поверхность предплечья. Он уже знал, где оставят клеймо, и был готов к тому, что это будет больно. Сервантес подошел к металлической печи, внутри которой горело пламя и накалялось клеймо. Используя толстые кожаные перчатки, он извлек из огня железный стержень. Эмблема дома Рамы красовалась на самом конце стержня. Замысловатый щит с двумя скрещенными мечами над буквой «Р». Матео сделал несколько глубоких вздохов, готовясь к обжигающей боли, которая, как он знал, вскоре грядет. Юноша также давал себе отчет, что ему придется повторять слова клятвы, которая сопровождала клеймение. Клятвы верности той жизни, о которой он не просил и не мечтал, но которая стала его судьбой. И Матео принимал ее. Поэтому он постарается извлечь из всего этого как можно больше пользы. Это было его главной клятвой, которую он дал себе сегодня вечером, произнося совершенно другие слова. Сервантес держал кусок дымящегося раскаленного железа в одной руке, а другой сжимал запястье юноши. — Готов ли ты произнести за мной слова клятвы, ответь мне?