Матео поднял глаза на угрюмого гладиатора, который смотрел на него, очевидно, все еще злясь на то, что был отвергнут прошлым вечером. — К чему? — уточнил Матео. — Что касается тебя, то ко всему этому, — Хеликс указал на миску с тушеным мясом, которое ел Матео. Затем он перевел взгляд на Титуса. — А тебе не стоит привыкать к нему… поскольку я сомневаюсь, что он выдержит испытание. — Даже если я продолжу его тренировать? — поинтересовался Титус с ухмылкой, не давая негативному настрою товарища испортить ему настроение. Хеликс фыркнул и вновь посмотрел на Матео. — Когда твоя дырка поизносится, он потеряет к тебе интерес. Матео проглотил пищу, которая была у него во рту, прежде чем ответить: — И даже тогда я бы не хотел, чтобы во мне оказался твой член. Титус и Кодак рассмеялись в голос. — Возможно, у него куда больше шансов, чем мы предполагаем, — отметил Кодак, ухмыляясь. Матео улыбнулся и зачерпнул еще ложку мясного рагу. Он оказался более решительным, чем от него ожидали, но ничего не имел и против того, чтобы его недооценивали. Как говорил ему Сервантес: пусть враг заблуждается в тебе, чтобы когда ты пойдешь в атаку, он оказался застигнут врасплох. Именно такой тактики Матео и планировал придерживаться. После обеда они вернулись к тренировкам. Титус занялся силовыми тренировками, и Матео спарринговал с Сервантесом, который отмечал значительные успехи. Но чем виднее были достижения, тем суровее становились уроки, и юноша оказывался несколько раз лицом в песке. Его нос был поврежден, а голова пульсировала от ударов, которые он умудрился пропустить. Матео обещал не повторять себе ни одной из допущенных ошибок. Часы тренировок тянулись долго и изнурительно, поэтому к концу дня юноша чувствовал себя разбитым и изможденным. После того, как гладиаторов отпустили, мужчины побрели в бани, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть. Матео отмокал в ванне, позволяя теплой воде ласкать его ноющее тело. Его голова была откинута на бортик, а глаза закрыты до тех пор, пока он не почувствовал кого-то рядом с собой. Титус смотрел на него с ухмылкой, пробираясь по воде к своей цели. Прижавшись всем телом к Матео, он склонился, чтобы поцеловать его. Юноша ответил на поцелуй, позволив своему языку скользнуть в рот Титуса. Тот зарычал и со всей напористостью протиснулся между ног Матео. — Я хотел бы быть внутри тебя днями напролет, — сказал он все с той же ухмылкой. — Я заметил, как ты смотришь на меня. Мне понятно, к чему ты клонишь, но я собирался просто искупаться, — ответил Матео. Титус напрягся, нахмурив темные брови. — Вероятно, завтра ты снова будешь есть овсянку, и мне придется тренировать кого-то другого. Титус сказал достаточно, чтобы Матео все понял. — Разве ты не устал? — Нет, я возбужден. — Он опустил руки под воду, хватая ноги Матео и закидывая их себе на талию. — Мой член приходит в готовность от одного лишь взгляда на тебя. Матео чувствовал, как восставший член Титуса упирается ему в задницу, и понимал, что если хочет продолжать пользоваться привилегиями, должен следовать избранным путем до конца. Он нашел опору на бортиках ванны как раз в тот момент, когда Титус вторгся в него. Гладиатор трахал его неистовее, чем прошлым вечером, словно заявляя свои права на Матео в каком-то диком брачном ритуале. Удовольствие, которое Матео испытывал ранее, на этот раз отсутствовало, и ему пришлось прибегнуть к тем фантазиям, которые он часто эксплуатировал, когда требовалось возбудиться. Он не сомневался, что Титусу не понравится, что его член остается вялым, когда они занимаются сексом. И снова мысли юноши вернулись к Элою, богу, который был гораздо привлекательнее и более возбуждающим любого из мужчин. Хотя и он мог быть столь же жестоким, но Матео акцентировался не на этом. И всегда все сводилось к одним и тем же образам. Нежные прикосновения, улыбка, которыми одаривал его Элой. Глаза, которые смотрели на него так, словно он был каким-то особенным. Именно за эти воспоминания цеплялся Матео, пока Титус таранил его задницу. — Ооо, черт! — зарычал Титус, прижимаясь к Матео. Вода плескалась между мужчинами, когда один из них достиг пика. Титус застонал и выругался, упиваясь каждой секундой бурного оргазма. Он трахал каждого в лудусе, но именно тело Матео доставляло ему больше всего удовольствия. Титус намеревался заявить свои права на юношу на то время, пока они живут под одной крышей, наплевав, согласен тот или нет. Тяжело дыша, он вытащил член из задницы Матео, удовлетворенный такой разрядкой. — Теперь ты можешь и искупаться, — произнес он, словно давая разрешение. Матео решил обойдись без комментариев, грамотнее дать Титусу ощущение, что тот контролирует ситуацию. Он будет пользоваться преимуществами связи с гладиатором, как тот эксплуатирует его тело для своего удовольствия. Другие гладиаторы даже не думали приближаться к ним, что являлось еще одним плюсом для Матео. Если они будут думать, что он принадлежит Титусу, возможно, они прекратят свои регулярные домогательства. Это было бы очень на руку Матео. Он закончил водные процедуры, отмыв свою задницу настолько, насколько это было возможно. Когда пришло время для сна, Титус потребовал, чтобы он лег на соседней койке, и юноша повиновался. Остальные мужчины снова промолчали, и Матео осознал, что для него это новый этап. *** Прошло три месяца с тех пор, как Титус начал тренировать и трахать Матео, а тот взамен получал необходимые знания и пользовался привилегиями. Было не так уж и плохо физически принадлежать Титусу. В большинстве случаев ему удавалось достигать оргазма, пусть порой и прибегая к фантазиям об Элое. Для Матео все это не проходило безрезультатно. Его тело стало подтянутее, чем в момент его прибытия в лудус. Его мускулы стали более рельефными и выраженными. Его тело настолько окрепло, что его больше не считал воробушком даже Борис, гладиатор, с которым ему предстояло встретиться на песке в качестве испытания. Теперь он звал его «маленьким мужчиной», даже не взирая на высокий рост юноши. Но все же это видимый прогресс. Безусловно, Борис все еще лелеял мечту трахнуть Матео, но не смел идти наперекор Титусу, который лишь упрочил свои позиции, выигрывая поединок за поединком, сохраняя за собой безоговорочный статус чемпиона. — Нервничаешь? — поинтересовался Титус у Матео, обматывая его руки полосками кожи. Матео кивнул: — Есть такое. Мне предстоит одолеть Бориса или же умереть. — Я буду очень разочарован, если ты умрешь, — произнес Титус