— Прошу вас, бог Элой… я сказал лишь то, о чем вы меня просили. Рассказал вам, почему люди не покидают Бесплодных Земель, — взмолился он, корчась от боли. Удар, полученный по лицу, обескуражил его, и юноша ощутил головокружение. У него болела челюсть, а теперь вдобавок ещё и щека. — Жители Бесплодных Земель должны быть признательны за то, что мы не покарали их за богохульство. Думаешь, что вы или ваши предки смогли бы продолжать жить и плодиться, если бы не наша благосклонность? — прорычал Элой в ярости, подойдя к распростертому на полу Матео. Юноша вскинул руки, признавая поражение. — Бог Элой, не надо. Прошу вас, не убивайте меня. Грудь Элоя ходила ходуном, когда он возвышался над юношей. — Именно ваша заносчивость и заставила нас изменить устройство этого мира. Исцелить его от человеческого пренебрежения. Ты появился на свет благодаря нашей милости. — Я понял, бог Элой, — пробормотал Матео. Элой зарычал и схватил юношу за темно-каштановые локоны, оттаскивая обратно к постели. — Я собирался быть с тобой снисходительнее для первого раза, но теперь убедился, что обитатели Бесплодных Земель не ценят благосклонности богов. Ты получишь то, чего заслуживаешь. Резким движением юношу подняли за волосы с пола и швырнули на кровать. Его голова пульсировала от боли, но он не успел придти в себя, как Элой забрался на него сверху, раздвинув его ноги. Матео был поражен, насколько силен бог. Он слышал о мистических возможностях богов, позволяющих управлять стихиями, но не знал, на что они способны физически. — Пожалуйста! — взмолился Матео. — Простите меня, бог Элой. Я лишь хотел угодить вам, но никак не оскорбить. Элой сбавил обороты, замерев, когда его бедра были уже между ног юноши. — Докажи это. Пытаясь совладать с дыханием, Матео слегка приподнялся, оперевшись на локти. — Я здесь, чтобы служить вам, бог Элой, и прославить дом моего господина Рамы. Я благодарен вам за милосердие, которое вы проявили к моей семье и ко мне, сохранив мне жизнь на арене. Смиренно прошу вас простить мне мою дерзость, — Матео повторил те слова, которым научил его Сервантес по дороге сюда, на тот случай, если он в чем-то оступится. Сервантес верил в то, что они усмирят пыл Элоя настолько, что он простит Матео оплошности, и тогда дом Рамы не постигнет наказание. Сказанное возымело действие на Элоя, и он склонился ближе к парню, глядя на него сверху вниз. — Считай, ты получаешь прощение от бога, человек. Но если ты в будущем ещё хоть раз проявишь свою дерзость в отношении меня или кого-то из моих собратьев, ты лишишься жизни. Матео кивнул. — Я понимаю, бог Элой. — Юноша облегченно выдохнул оттого, что слова нашли отклик в душе Элоя, и его жизнь в очередной раз спасена. Эти наивные карие глаза Матео, смотревшие на него с мольбой, разжигали огонь желания в Элое. И эти губы, ох уж эти губы, как же сладко они вздрагивали. Элой ощутил, как его гнев сменился вожделением, и накрыл рот юноши своим. Поначалу губы, прижатые к его губам, были робкими и скованными, но после, когда язык Элоя скользнул между ними, они сдались и стали отвечать на поцелуй. Бог почувствовал, как его плоть набухла, став твердой, как сталь, вырываясь на волю из-под набедренной повязки из золотого шелка. Он жаждал этого человека! Едва сдерживаясь, Элой отстранился от Матео, чтобы изучить его взглядом. Лицо юноши зарделось, а его член восстал и касался головкой пупка. Это зрелище буквально заставило Элоя пускать слюни от желания взять плоть Матео в рот. Он очень редко, чертовски редко, себе позволял это. Последний мужчина, которого он ублажал своим ртом, был у него восемьдесят лет назад. Лорена уже давно нет в живых, и он последний, кто пробуждал в Элое такое желание. Но сомневался в том, что готов дать Матео так много, несмотря на то, как сильно его рот хотел почувствовать в себе горячую, твердую мужскую плоть, скользящую по его языку, когда он ласкает её. Вся суть заключена в том, что он должен получать удовольствие от нетронутого мальчика, а не наоборот. Но Элоя действительно радовала реакция Матео на него. Вероятно, юноша начал осознавать, насколько ему повезло, быть удостоенным его внимания. Матео наблюдал за Элоем, когда тот снял набедренную повязку, высвобождая огромный член, о габаритах которого он наслышан. Его челюсть отвисла от увиденного, и такая реакция заставила бога улыбнуться. — О да, парень, ты примешь в себя каждый сантиметр моего члена. Я не остановлюсь, пока не буду всецело удовлетворен, — ухмыльнулся Элой, а затем взял флакон с маслами с прикроватного столика. — Поскольку ты доказал, что ценишь благословение, которое я тебе даровал, пойду тебе на уступки. — Бла… благодарю, бог Элой, — заикаясь, пробормотал Матео. Страх нахлынул на него пуще прежнего, пока он следил за тем, как бог льет масло по всей длине своего члена. Внутри задницы Матео не бывало ещё абсолютно ничего. Не говоря уже о том, что выглядело как огромный огурец, подобный тем, что он видел на рынке в тот день, когда его доставили в эти земли. От испуга все мышцы юноши напряглись, словно это могло защитить его от грядущего. Элой пробежал по его телу взглядом и замотал головой. — Напрягаясь, ты лишь делаешь хуже себе, мальчик. Ты должен быть благодарен за то, что принимаешь бога в свое тело. Или ты отвергаешь меня? — спросил Элой, вскинув бровь. — Нет! — закричал Матео в приступе паники, увидев посуровевшее лицо Элоя. — Простите меня, бог Элой. Все не так, просто я боюсь боли, так как у меня это впервые, — сказал он, надеясь загладить ситуацию. Он уловил, что боги, по крайней мере, этот, с легкостью интерпретировали слова как оскорбления. Это непривычно для Матео, но он не хотел пострадать от гнева Элоя или своего господина. Элой приставил головку члена к нераспечатанной дырочке Матео. — Даже боль, которую ты испытаешь, есть благословение, мальчик, — произнес он и без промедлений двинулся вперед. Матео закричал, а его спина выгнулась дугой, когда его постигла агония от огромного члена, вторгающегося в него. Когда Элой проник глубже, юноша вцепился в простыни, будучи не в состоянии произнести ни звука от сильной боли. Он крепко зажмурился и стиснул зубы. Из его глаз брызнули слезы и покатились по щекам, когда он подвергался очередной пытке от рук тех, кто поставил себя выше его. — Принимай его! — прорычал Элой, слегка отступая, а затем снова и снова толкая член в задницу Матео. Наслаждение, которое он испытывал от нахождения в тепле тугой дырочки Матео, было феноменальным. — Ооо, нет ничего более восхитительного для члена бога, чем очко девственника. Его накрывало волнами экстаза, когда он трахал Матео, и утопал все глубже и глубже в океане блаженства с каждым толчком. К сожалению, ощущения Матео оказались абсолютно противоположными. Он был растянут до предела, когда член Элоя продолжал его долбить. Его задница горела от трения члена в его заднице. Юноша не ощущал себя благословленным и даже счастливым от того, что удостоился внимания Элоя. Он ощущал лишь боль, и ему хотелось, чтобы это все закончилось. Бог смотрел на него сверху вниз, и его глаза горели безумным огнем, пока он продолжал трахать Матео. Юноша в действительности мог видеть красные и желтые искры, мерцающие в радужках божественных глаз. Зрелище было впечатляющим: чарующим и пугающим одновременно. Элой был полностью погружен в свои ощущения, абсолютно не обращая внимания на то, какую боль он доставляет, по крайней мере, так казалось Матео. Даже несмотря на физический контакт, юноша не мог достучаться до Элоя. Бог продолжал трахать его, а он просто мучительно выжидал время, когда секунды, казалось, превращались в вечность.