— Не надо. Если ты сейчас устроишь ей сцену, только все еще больше осложнишь. — Да некуда уже дальше осложнять… Она все знает. — Она не знает, что было раньше. — Ты уверен? Может быть, она целую вечность стояла там, за дверью! — Сейчас ты должна успокоиться, Фрэнсис. Все иное сделает ситуацию еще более острой. — Джон отпустил ее руку. Фрэнсис обеими руками убрала волосы со лба. — Как только ты можешь быть таким невозмутимым? Представь себе, что она расскажет Маргарите о том, что здесь видела… Он пожал плечами: — Тогда нам с Маргаритой придется решать, как справиться с данной ситуацией. Во всяком случае, я не побегу за тринадцатилетней девчонкой, чтобы упрашивать ее держать язык за зубами. Фрэнсис знала, что он прав, — и все-таки нервничала и не могла освободиться от чувства, что ее ждет нечто неприятное. После того как Джон ушел, она продолжала заниматься ужином, но все время ощущала свою нервозность. У нее постоянно что-то падало из рук и не удавались простейшие дела. Она то и дело поднимала голову, прислушиваясь к каждому шороху, надеясь, что Марджори вернется, пока не пришли остальные. Может быть, удастся выяснить, что она задумала… Духота, между тем, становилась невыносимой. По небу неслись плотные сине-черные облака и в конце концов настолько заволокли его, что Фрэнсис была вынуждена включить в доме свет. Приближающаяся гроза представлялась ей дурным знаком. Когда Фрэнсис наконец услышала, как открылась входная дверь, она крикнула в надежде: — Марджори? Но на кухню вошла Лора. — Это я, — сказала она. — Я не знаю, где Марджори. Она вошла в дом, и больше я ее не видела… А мы скоро будем ужинать? — Через час. Послушай, если увидишь Марджори, пришли ее, пожалуйста, ко мне, хорошо? Через полчаса приехала Аделина, с которой ручьями струился пот, так как от автобусной остановки она шла пешком и жара совершенно изнурила ее. Вскоре после этого появилась Виктория, буквально в тот момент, когда первые капли дождя начали тяжело падать на землю. — Боже мой, что сегодня был за день! — сказала она. — В этой духоте невозможно было дышать! — Надвигается гроза, — ввернула Аделина. — Маргарита не приехала с тобой? — спросила Фрэнсис. — Я высадила ее в Дейл-Ли перед гостиницей. Пригласила ее на ужин, но она не захотела. Похоже, совершенно измоталась… «Конечно, потому что она беременна, — подумала Фрэнсис ядовито, — и как раз от твоего бывшего мужа… Эх ты, доверчивая глупышка!» Виктория заглянула в кастрюли. — Что у нас на ужин? — Картофель и овощи. Можешь уже накрывать на стол. Ты нигде не видела Марджори? — Нет. Ее нет дома? — Нет. Но мы все равно будем ужинать. Если она опоздает, то ничего не получит. Когда они уже сели ужинать в столовой, раздался первый удар грома. Молнии разрезали небо. Дождь за окном шел стеной. Лицо Лоры напоминало мордочку испуганного кролика. — Где же может быть Марджори? Надеюсь, с ней ничего не случится, если она где-то на улице… — Она наверняка где-нибудь спряталась, — успокоила ее Фрэнсис. — Когда ты в последний раз видела сестру, Лора? — спросила Аделина. — Мы пришли от лошадей и хотели пойти в сад. Мне кажется, это было уже к вечеру. Когда мы шли через двор, Марджори вдруг сказала: «Вон автомобиль мистера Ли!» И побежала в дом. И тогда я одна пошла в сад, подумав, что она придет следом за мной. Может быть, Марджори просто хотела что-то спросить у мистера Ли… Но она так и не пришла. Виктория, вздрогнув, уронила на тарелку кусок, который собиралась положить в рот, и повернулась к сестре: — Приходил Джон? Ты об этом ничего не сказала! — Я совершенно забыла. Я не собиралась делать из этого тайну. У Виктории был вид, в котором смешалось недоверие и напряженность. — И что же он хотел? — Ах, он… — начала Фрэнсис, отчаянно ломая голову над тем, что сказать. Внезапно хлопнула входная дверь, и почти одновременно раздался очередной удар грома. — Марджори! — крикнула Лора. Девочка вошла в столовую. Она была мокрой с ног до головы. Вода стекала с ее волос и ресниц и выливалась из туфель. Одежда прилипла к телу. Там, где она стояла, в одно мгновение образовалась небольшая лужа. — Боже мой, — воскликнула Аделина. — Ты должна быстро переодеться! Марджори подошла ближе, оставив позади мокрый след. — Извините, что опоздала, — сказала она тихо. Комнату осветила молния. Свет электрической лампы над столом задрожал и задергался. — Где ты была? — спросила Лора. — Фрэнсис тебя искала! Марджори подняла голову. Ее взгляд встретился со взглядом Фрэнсис, которая попыталась что-то прочитать в глазах девочки. Что это было? Ненависть? Злорадство? Удовлетворение? Ей не хотелось искать разгадку. Марджори опять опустила голову. Вымокнув, она казалась еще более маленькой и хрупкой, вызывающей сочувствие. — Я была… я была так расстроена… — проговорила девочка. Она говорила так тихо, что всем присутствующим пришлось напрячь слух, чтобы ее понять. — Я хотела побыть одна. Я… совсем не заметила, что… начался дождь. — Что же тебя так расстроило? — спросила Аделина. — Мне кажется, что Марджори должна сначала принять горячую ванну, а потом лечь в постель, — бросила Фрэнсис. — Если она будет продолжать здесь стоять, то заболеет. — Она отодвинула стул и встала. — Пойдем, Марджори. Отведу тебя наверх. — Одну секунду! — Виктория тоже встала. Она была очень бледной. — Что тебя так расстроило, Марджори? — Иногда ей удавалось сложить два и два. — Давай перенесем допрос на завтра, — попросила Фрэнсис. — Не знаю, могу ли я сказать… — пробормотала Марджори. — Ты все можешь сказать, — ободрила ее Виктория. За окном опять сверкнули молнии, озарив ярко-желтым светом комнату. — Завтра у Марджори будет грипп, — предостерегла Фрэнсис. — Джон и Фрэнсис… — пропищала Марджори. Эти два имени и то, как она это сказала, сулили нечто более страшное, чем если бы была произнесена полная фраза. В комнате повисло мрачное предчувствие и ужасающее подозрение. Виктория еще больше побледнела, если такое вообще было возможно. Аделина открыла рот, но тут же закрыла его. Лора сделала огромные глаза. — Он прижался к ней, — продолжала Марджори, — а потом сказал… он сказал, что любит ее… я не могла в это поверить… — Она посмотрела на Викторию, у которой в глазах стояли слезы. — Он ведь был вашим мужем, Виктория. Фрэнсис быстрыми шагами подошла к ней и ударила ее сначала по одной, а потом по другой щеке. Кто-то вскрикнул. Свет над столом задрожал и погас. На следующий день Марджори сказала, что она при любых обстоятельствах хочет вернуться к отцу в Лондон, и Фрэнсис подтвердила, что это отличная идея. — Тебе нет смысла оставаться с нами, Марджори. Мы не сможем ужиться друг с другом. — Значит, вы вышвыриваете меня, — сказала Марджори, хотя сама минутой раньше объявила о своем отъезде. — Я вынуждена уехать, поскольку видела то, что не должна была видеть. — Мне кажется, ты сама хочешь уехать. Разве ты не хотела этого с самого начала? — Разумеется. И я очень рада, что вы тоже наконец это поняли. Лора, которая сидела на кровати и лицо которой было серым, как дождливый день за окном, издала жалобный звук. — Не выгоняйте нас, Фрэнсис! У нас есть только вы! Марджори повернулась и гневно посмотрела на сестру. — У нас есть еще отец, не забывай это! Наша мама погибла, но отец жив, и он… — Он не сможет о нас заботиться, Марджори, — тихо сказала Лора. — Ты можешь здесь остаться! Ты ведь так любишь все здесь! И наконец, ты всегда себя прекрасно вела — если не считать твоих ночных кулинарных оргий… — Марджори! — резко сказала Фрэнсис. — Ты можешь оставить свои колкости при себе. Между нами все предельно ясно, не так ли?