– Правда? – Скалларк пришла в восторг и даже хлопнула ладонью по машине, а я омрачилась. Как же она радуется предстоящей вечеринке несмотря на то, что это может быть самый худший день в ее жизни. Но она, конечно, об этом не знает. И не узнает. Мы забрались в салон, и Скалларк уже потянулась к ремню безопасности, как вдруг застыла, уставившись перед собой. – Прикол, – эхом пробормотала она, – кажется, от учебы у меня начались галлюцинации. Я с недоумением проследила за ее взглядом и помрачнела еще сильнее. Вдоль административного корпуса рука об руку шагали Кира и Аспен. И хоть я не видела его лица, все же с легкостью могла предположить, что он чувствует. Делает то, чего не хочет, находится там, где не хочет. И несмотря ни на что, мы делаем то, что должны. Он защищает Киру, а я – Скалларк. С этого дня все изменится, правда, Скалларк еще об этом не знала. Она продолжала возмущаться, сунув руки глубоко в карманы пальто и насупившись: – Чертовщина какая-то. Они что, вместе? Я все смотрела на них, не в силах оторваться. Чувствовала себя так, словно отдала близкого человека прямиком в лапы чудища. Выкинула за порог уютного и безопасного дома прямиком во тьму, где водятся злобные твари. Нужно прекратить. Это правильное решение. Правильное. – Так, все! – вскипела Скалларк, дергая ремень безопасности. – Нужно хорошенько вправить Аспену мозги, пока… Я придержала ее за руку: – Стой. – Я с трудом оторвала взгляд от пары, скрывшейся в машине Киры. – Все, они уезжают. – Но ведь он… – начала Скалларк, но я завела двигатель, и она, сдавшись, вернула ремень безопасности на место. Я знаю, что не могу жить все время в стрессе. Отец говорил мне это, Ной говорил мне это, и даже еще в школе мне говорил это мой психиатр, но вот она я, сижу на кухне в особняке и смотрю на тарелку вкусных, прожаренных в масле грибов и даже не могу ни о чем думать. Только беспокоиться. Я испытываю его даже сейчас, когда знаю, что уж в особняке-то Харрингтонов я в безопасности. А Скалларк? А Кира? Аспен? – Прекрати думать о плохих вещах, – сказал Ной. Просьба прозвучала так буднично и невинно, будто он сказал, чтобы я прекратила говорить о плохих вещах. Но в этот раз я не обратила на эту странность внимания. – Не могу. И не говори мне, что я должна делать. Я просто не могу. – Съешь это. – Ной поддернул светлые джинсы, присел за стол и пододвинул ко мне тарелку. Покачав головой, я встретилась с ним взглядом. Голубые глаза большие и темные, а губы плотно сжаты от недовольства. – Съешь. Я взяла вилку, наколола кусочек гриба и отправила в рот. Ной не был удовлетворен, но отстранился от меня и по привычке подтянул колено к груди. Сложив сверху бледные руки, он принялся ковырять на штанине дырочку. – Я просто хочу тебе помочь. Помни, я твой лучший друг, тот, кто тебе всегда помогает. – Второй лучший друг, – поправила я, посылая Ною фальшивую улыбку, которую он тут же раскусил. – Не нужно притворяться, Кая. – Он наклонился, чтобы взять меня за руки, но я откинулась назад и отложила вилку. В глазах Ноя появилось разочарование. – Я бы… – Хотел помочь мне, но не можешь, – с горечью закончила я, кивая. – Да, я знаю. Я ничего и не жду, я просто… – я неуверенно пожала плечами, – сижу здесь, собираюсь с мыслями. Ной кивнул и встал из-за стола, а я теперь ко всему прочему почувствовала вину за несдержанность. За окном смеркалось. Кухня наполнилась запахами готовящегося ужина, которые сегодня совсем меня не привлекали. Я просто сидела и старалась ни о чем не думать. Смотрела на спину Ноя. Он нарезал овощи, кидал их в кастрюлю, жарил мясо, посыпал его какими-то специями. Игнорировал меня. «У него хорошая фигура, – подумала я. – Крепкие мышцы. Но этого мало. Этого мало, чтобы попасть в аварию и выжить. Его по кускам собрали заново, скрепили стальными штифтами, чтобы он мог… просто быть». Мне кажется, он лжет. Будь его слова правдой, он бы не смог ходить. Он бы не смог разговаривать, лежал бы парализованный. Может, и про боязнь солнечного света он лжет? Пожалуй, да, если раньше он мог выходить на улицу и попал в аварию. А возможно, это психосоматическое? Нет. Я оставлю это на потом. Сейчас нужно сосредоточиться на Скалларк. Я должна спасти ее. Должна. – Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы уйти? – спросил Ной, резко оборачиваясь. С половника капала юшка, но его это мало заботило. – Куда уйти? – удивилась я. Ной сердито нахмурился, будто я увиливала от ответа. – Я знаю, что ты хочешь все бросить и уйти. – Ты думаешь… – Теперь мое лицо разгладилось, я недоверчиво спросила: – Ты что, думаешь, я хочу себя убить? – Я читаю твои мысли. – Что за бред?! – разозлилась я. – Это уже не смешно! За окном – погода Эттон-Крик. Солнце спряталось за горизонт, небо темнее воронова крыла, ветер треплет ветви деревьев и с глухим стуком ударяет мокрые листья о кухонное стекло. Кажется, все как обычно, но Ной ведет себя странно. Я поднялась, отчеканив: – Нет, я не собираюсь себя убивать. Настрой свой канал чтения мыслей на нужную волну! И прекрати заниматься ерундой! – С каждым моим словом его брови ползли вверх. – И знаешь что? Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы. Я даже не знаю, кто ты и что с тобой случилось. Я лишь знаю, что ты странный. Ты настолько странный, что мне начинает казаться, будто это нормально! Иногда я даже забываю удивляться твоим странностям! Я слетела с катушек. Ной в замешательстве опустил руку с половником, коснулся им колена, но даже не заметил, что запачкал штанину. Он был поражен. Я, признаться, тоже не ожидала от себя ничего подобного. Но его обвинение… И вдруг он разом оборвал все мои мысли, сказав: – Хорошо, ты права. Я все расскажу тебе после Хэллоуина. Но ты узнаешь все раньше. Уже знаешь. Сперва был перезвон колоколов, а затем Аспен проснулся из-за настойчивого стука в дверь квартиры и автоматически посмотрел на часы. Пять часов вечера. Мозг раскалывался от видений, глаза кололо иголками. Снова раздался стук, и Аспен накрылся одеялом с головой в надежде, что назойливый гость скоро исчезнет, но стук, к сожалению, не прекращался. Аспен резко сел на постели, отбросил одеяло и, рыча под нос ругательства, пошлепал босыми ногами в коридор. Стук, казалось, раздавался уже в голове. – Заткнись! – рявкнул он вместо вежливого «сейчас открою». Рывком распахнул дверь с намерением схватить голову пришельца и хорошенько поколотить ею по стене, но все мысли внезапно испарились, а очередное ругательство застряло в горле. На пороге квартиры стояла Кира. У Аспена челюсть отвисла от изумления, когда он увидел ее доверчивый взгляд на миленьком личике. – Кира… что ты здесь… – Он неосознанно отстранился от двери, когда девушка напористо протиснулась внутрь. Следом за ней ворвался сквозняк, но Аспен не стал закрывать дверь. Он обернулся, ожидая, что никого в квартире не увидит, а все происходящее ему только привиделось, но Кира по-прежнему была здесь, оглядывалась вокруг. На плечах розовый рюкзак. Там сменная одежда, Аспен знал это. И прежде чем полюбопытствовать, не собирается ли она остаться у него (бред!), Кира обернулась и бодро начала: – Мне нужна услуга, Аспен… Он тяжело вздохнул и потер переносицу, несколько секунд слыша лишь собственное сердцебиение. Кира продолжала смотреть на него глазами олененка Бэмби, будто думала, что этим сможет урвать хоть частичку жалости. Аспен не мог сосредоточиться. Внезапно обнаружив Киру в своем убежище, он как будто потерялся во времени. – Ты сошла с ума? – наконец сумел выдавить он, думая сразу обо всем и ни о чем.. Он думал о том, что эта осень оказалась худшей в его жизни. Даже время в психушке не могло с ней сравниться. Даже когда Патриция вышвырнула его из дома, ему не было так плохо. То были просто раны, которые зажили. Кира не наносила новые отметины, она с маниакальным блеском в глазах сдирала кожу со всех старых ссадин, заставляя вспомнить его обо всех ужасных моментах своей жизни. – Мне казалось, ты хотел мне… – Кира непонимающе моргнула, и Аспен перебил: – Помочь? Да, я хотел помочь. Но мы не вместе, ясно? Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, – сказал он, нависая над ней Вавилонской башней. От его слов Кира съежилась до крохотных размеров, опустила голову. – И в тот раз я пришел только потому, что боялся за твою жизнь – все. Но мы не вместе, Кира. Она сжала лямки рюкзака так сильно, что побелели костяшки пальцев. На лице отразились сомнение, возмущение и недоверие, словно она и представить не могла, что после того, что натворила, после того, что сделала с Айрленд, с ним, с самой собой, Аспен не примет ее с распростертыми объятиями. – Так мне что, уйти? – В ее глазах появились слезы, и она попятилась к двери, но Аспен внезапно преградил ей путь, вытянув руку вперед и шлепнув ею по дверному косяку. – Да, ты уйдешь. Но лишь после того, как объяснишь, что происходит, – жестко произнес он. – Ч-что происходит? – В прошлый раз ты сказала, что совершила что-то ужасное. О чем шла речь? Лицо Киры разгладилось, бешеный взгляд метнулся от свободного пространства за открытой дверью к Аспену, склонившемуся вперед. – Мне пора домой! – решительно сказала она, но он покачал головой, опуская руку на двери ниже, чтобы Кира не смогла выскользнуть наружу. – Пять минут назад ты собиралась остаться у меня, а теперь вздумалось уйти? Только после того, как скажешь, что ты сделала. Это связано с твоим отцом? Кира уставилась на него так же, как несколько минут назад: ее глаза расширились, а рот приоткрылся. Затем испуганный взгляд прошелся по коридору и замер на картинах, висящих на стенах, на больших окнах с задернутыми шторами. – Тебя это не касается, – отчеканила она, наконец-то поглядев на Аспена в упор. – В прошлый раз я ошиблась, когда заговорила об этом. Я была не в себе! И сейчас я поняла, что поступила абсолютно правильно, что не закончила то предложение! Тебе все равно плевать на меня! Аспен не видел логики. – Это ты все закончила, а не я, – отрезал он, выпрямляясь и отпуская дверь. – И сейчас, когда тебе грозит опасность, ты используешь это в своих целях и приходишь ко мне? – Ты меня не слушаешь! – завопила Кира, и Аспен ударил ладонью по стене: – Это ты не слушаешь меня! Когда я задаю вопросы не о нас, ты все равно думаешь только об этом! И сейчас вместо того, чтобы задуматься над своей жизнью, ты пытаешься мной манипулировать! – Потому что ты мне нужен! – выкрикнула Кира и надавила кулаками на глаза. – Потому что ты единственное, что у меня осталось! Больше никого нет!