Щелк. Гудение. Снимок. На этом фото Индиго перешла в другую сторону кабинета. Она прижалась к стене, слегка сгорбившись, ее закрытые монетами глаза смотрели на меня сквозь завесу волос. Ее губы скривились в такой зловещей ухмылке, что у меня кровь застыла в жилах. Единственное, что удерживало меня от побега из дома — осознание того, что она не хотела причинить мне боль. Пока нет, хотя этот момент наверняка наступит. Но пока ей нужно было, чтобы я сначала добрался до Мэгги. Убедившись, что в ближайшее время мне ничего не угрожает, я подошел к шкафу, схватил все пачки с пленкой, лежавшие внутри, и отнес их обратно к столу. Я оставался там, пока бледный утренний свет не сменился золотым послеполуденным солнцем. Время от времени я делал очередной снимок, просто чтобы проследить, где сейчас стоит Индиго. Иногда она стояла у дальнего угла, лицом к стене. Иногда она была просто фиолетовой полоской на краю рамы. На нескольких фотографиях ее вообще не было видно. Но я знал, что она все еще там. Я чувствовал злобный жар ее присутствия. И я продолжал его чувствовать до тех пор, пока свет за окном кабинета не сменился голубизной сумерек. И тогда Индиго внезапно исчезла — температура в комнате поменялась. Я схватил камеру и сделал фотографию. Щелк. Гудение. Снимок. Я вырвал картинку из камеры и держал перед собой, наблюдая за проявкой. Он был таким же, как и остальные — я и женщина на заднем плане. Только на этот раз это была не Индиго. Это была Джесс. Внутри кабинета. Каждый мускул ее тела напряжен. Смятение молнией промелькнуло на ее лице. Я медленно повернулся, надеясь, что это всего лишь игра воображения, вызванная голодом, жаждой и потребностью во сне. Но тут Джесс заговорила: «Юэн? Что ты здесь делаешь?» — и мое сердце упало в пятки. Это значит, что она реальна, а терпение Индиго было вознаграждено. Мэгги вернулась домой. Глава двадцать третья Дэйн шагает в кабинет. Я шагаю назад, прижимаясь к краю стола. — Это не то, что ты думаешь, — говорит он. Я поднимаю снимок. — Ты знал ее. — Да, — отвечает Дэйн. — Тем летом я жил с бабушкой и дедушкой. Родители думали, что мне это пойдет на пользу. Мне было семнадцать, у меня был бардак в голове, и мне было нужно на какое-то время от них смыться. Поэтому я приехал сюда. — И познакомился с Петрой. Поэтому она сбегала по ночам. Дэйн кивает. — Мы встречались в лесу за вашим домом и развлекались. Ничего серьезного. Просто летняя интрижка. Он продвинулся дальше в кабинет, пока говорил, надеясь, что я не замечу. Я заметила. — Если это было несерьезно, то почему ты ее убил? — Я не убивал, — говорит Дэйн. — Ты должна мне поверить, Мэгги. Ну уж нет. Особенно когда я вспоминаю, как мы нашли Петру. Дэйн толкал пятнистый потолок, проверяя его. Давил и давил, пока он не поддался, что — как я теперь подозреваю — было именно тем, чего он хотел. Думаю, он знал, что в какой-то момент во время ремонта останки Петры обнаружатся, и решил, что будет лучше, если он сам их найдет. Таким образом, все подозрения будут направлены на моего папу. Дэйн снова крадется вперед, пока нас не разделяют всего несколько футов. — Еще один шаг, и я звоню в полицию, — предупреждаю его я. — Не делай этого, Мэгги, — говорит он. — Они сразу же упекут меня за решетку. Мне никто не поверит. Они будут видеть лишь зэка, который почти что кого-то убил. У меня не будет и шанса. — Может, ты его и не заслуживаешь. Дэйн подлетает ближе. Я пытаюсь вытащить телефон из кармана, но он выбивает его у меня из рук. Телефон ударяется о стену и падает на пол в нескольких метрах от нее. Дэйн хватает меня за плечи и трясет. — Послушай меня, Мэгги. Ты должна притвориться, что ничего не знаешь обо мне и Петре. Он смотрит на меня со злобным выражением лица. В его глазах ярость. Темнота, которая заставляет меня задуматься, не последнее ли это, что видела Петра. Я отвожу взгляд, замечаю нож, который все еще лежит на столе, и тянусь за ним. Дэйн тоже его видит и пытается меня опередить. Тогда-то я начинаю бежать. Я отталкиваюсь от стола, оббегаю Дэйна. Когда он подходит ко мне, я толкаю его в грудь. Сильно. Он отшатывается назад, к одной из книжных полок, размахивая руками, и книги падают вокруг него. Я бегу. Вниз по ступенькам. В коридор второго этажа, где я слышу, как Дэйн бежит за мной, его шаги быстрые и тяжелые на лестнице третьего этажа. Я бегу дальше. Дышу тяжело. Сердце барабанит. Я выбегаю на главную лестницу и мчусь вниз, стараясь не обращать внимания на шаги Дэйна, несущегося по коридору позади меня. И на то, как быстро он двигается. И как он уверенно меня догоняет. Он тоже сейчас на лестнице. Я слышу, как его ботинки стучат по верхней ступеньке, и чувствую, как дрожит лестница, когда он с грохотом бежит за мной. Я набираю скорость, не сводя глаз с вестибюля, а сразу за ним — с входной двери. За то время, что я спускаюсь по последним двум ступенькам, я пытаюсь прикинуть, успею ли я добраться до двери прежде, чем Дэйн догонит меня. Я решаю, что не успею. Даже если я смогу пройти через эту дверь — что спорно — мне все равно придется ускользать от Дэйна достаточно долго, чтобы сойти с крыльца и сесть в свой пикап. Времени недостаточно. Учитывая, как быстро он настигает меня. Я меняю тактику. Решение, принятое за долю секунды у подножия лестницы, толкает меня прочь из вестибюля в гостиную. Дэйн не сбавляет шага, когда поворачивает в том же направлении, выдыхая мое имя так сильно и так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. Не обращая на него внимания, я протискиваюсь через гостиную в Комнату Индиго. Там темно. Хорошо. Мне так и нужно. Света как раз хватает, чтобы разглядеть дыру в том месте, где раньше были половицы. Но даже если так, человеку нужно знать, что дыра там есть, чтобы не свалиться в нее. Дэйн не знает. Я перепрыгиваю через дыру в полу и резко останавливаюсь, прежде чем развернуться к нему лицом.