— В последний раз ты от меня сбежала. — Я и в этот раз от тебя сбегу, — ответила она. — Но сначала выслушай. Про Антона спрашивал какой-то мужчина, чуть раньше перед тем, как его зарезали. — Мужчина? Но откуда ты знаешь… Она пожала плечами, улыбка скользнула по ее лицу. Симон мельком подумал, какой же она станет лет через пять. — У нас, сирот, по всему городу уши. Это спасает нас от побоев. — И как он выглядел, тот мужчина? — Большой. В плаще и шляпе с широкими полями. На шляпе перо. И на лице длинный шрам. — И все? — У него была костяная рука. — Не говори чепухи! — Он расспрашивал у плотогонов на реке про дом Кратца, а я пряталась за бревнами. Левую руку он все время держал под плащом, но один раз тот слетел. И рука на солнце была белой. Костяная рука. Симон наклонился еще ближе и обнял девочку за плечи. — София, я тебе не верю. Лучше всего будет, если мы сейчас вместе пойдем к… София стала вырываться. Глаза ее от злости наполнились слезами. — Никто мне не верит. Но это правда! Человек с костяной рукой зарезал Антона. Он хотел встретиться с нами у реки, а теперь мертвый… — голос девочки превратился в плач. — София, мы обо всем можем… Девочка вывернулась из хватки Симона и побежала по переулку. Через несколько шагов она уже слилась с темнотой. Симон хотел было броситься за ней, но тут заметил, что с пояса пропал кошелек с монетами, на которые он собирался купить новую одежду. — Ах ты… Он взглянул на кучи помоев и фекалий в переулке. Потом решил, что гнаться все равно бессмысленно. Вместо этого он отправился домой, чтобы, наконец, хорошенько выспаться. 5 Четверг, 26 апреля 1659 года от Рождества Христова, 7 утра Погрузившись в раздумья, Магдалена перешла мост через Лех и побрела по грязной дороге в направлении Пайтинга. В мешке у нее на плечах лежали кое-какие травы и девичий порошок, который она приготовила еще вчера. Прошло уже несколько дней, с тех пор как она обещала занести его старухе Даубенбергер. Старой знахарке было за семьдесят, и она ходила с трудом. Несмотря на это, для Пайтинга и всей округи она еще оставалась деревенской знахаркой, которую везли к себе, если случались тяжелые роды. Катарина Даубенбергер приняла на свет сотни детей. Славу ей принесли ее руки, до сих пор способные вытянуть даже самого упрямого малыша. Она слыла повитухой и целительницей, и священники с врачами смотрели на нее с недоверием. Хотя болезни она определяла неизменно точнее и лечила не в пример лучше. Отец Магдалены частенько ходил к ней за советом. В качестве небольшого одолжения он снабжал ее девичьим порошком. Ведь ему самому могли бы в скором времени понадобиться от нее какие-нибудь травы. Когда Магдалена прошла мимо первых домов Пайтинга, она заметила, как крестьянки оборачивались ей вслед и шептались. Некоторые крестились. Дочери палача в деревне мало кто радовался. Многие полагали, что она была в сговоре с Вельзевулом. Верили также, что красота ее досталась ей не иначе как после сделки с самим сатаной. И обещала она ему уж не меньше, чем собственную бессмертную душу. Магдалена никого не переубеждала — так она, по крайней мере, могла хоть уберечься от назойливых ухажеров. Не обращая больше внимания на крестьян, девушка свернула в правый переулок и вскоре вышла к маленькому покосившемуся домику знахарки. Она сразу заметила, что чего-то недоставало. Ставни, несмотря на погожее утро, были закрыты, травы и цветы в садике перед домом частично затоптаны. Магдалена подошла к двери и дернула ручку. Заперто. Она уже поняла: что-то не так. Даубенбергер слыла особенно гостеприимной, и Магдалена еще ни разу не видела, чтобы ее дом был когда-нибудь заперт. Каждая местная женщина могла в любое время обратиться к старой целительнице за помощью. Магдалена с силой застучала в дверь. — Даубенбергер, ты здесь? — закричала она. — Это Магдалена из Шонгау! Принесла девичий порошок! Прошло некоторое время, и сверху открылось чердачное окно. Катарина недоверчиво посмотрела на девушку. Что-то беспокоило старуху, морщин на лице появилось больше прежнего. Она выглядела бледной и усталой. Узнав гостью, она не сдержала улыбку. — Так это ты, Магдалена? — крикнула она. — Хорошо, что пришла. Ты одна? Девушка кивнула. Знахарка внимательно оглядела окрестности и скрылась в доме. Заскрипела лестница, отодвинулся засов, и дверь, наконец, отворилась. Даубенбергер торопливо завела девушку внутрь. — Что стряслось? — спросила Магдалена, когда вошла. — Отравила бургомистра? — Что еще может стрястись, глупая курица! — огрызнулась знахарка и поворошила угли в печи. — Прокрались они ко мне ночью, молодчики из деревни. Хотели дом поджечь. Да вовремя подоспел Михаэль Кессль, староста, прогнал всех. Иначе быть мне теперь мертвехонькой. — Это из-за Штехлин? — спросила Магдалена и села на шаткий стул возле печи. После долгой ходьбы у нее ныли ноги. Катарина кивнула. — Каждая знахарка теперь снова станет ведьмой, — проговорила она. — Прямо как во времена бабушки, ничего не поменялось с тех пор. Она села рядом с Магдаленой и наполнила кружку темным ароматным отваром. — Выпей-ка вот, — сказала она. — Мед, пиво и аква эведра. — Аква чего? — спросила Магдалена. — Вытяжка хвойника. Снова на ноги поставит. Магдалена глотнула горячий отвар. На вкус он был сладким и живительным. Она почувствовала, как к ногам возвращается сила. — Ты в курсе, что именно происходит в ваших краях? — поинтересовалась Катарина. Магдалена рассказала ей в общих чертах, что знала. Позавчерашним вечером во время прогулки у реки Симон рассказал ей про убитого мальчика и отметину у него на плече. Кроме этого, вчера ночью она смогла подслушать через тонкую стену в комнате обрывки из разговора отца с лекарем. — А теперь вроде как нашли еще одного мальчика, и тоже с отметиной на плече, — закончила она рассказ. — Симона куда-то вызывали ночью. И больше он ничего мне пока не рассказывал. — Из сока бузины, говоришь? — спросила задумчиво Катарина. — Занятно. Можно подумать, что дьявол возьмет кровь, так ведь? А с другой стороны… — Что? — не выдержала Магдалена. — Ну, сера в кармане у мальчика, и этот знак… — И вправду колдовство? — спросила девушка. — Скажем так, это символ целительниц. Старинный символ. И, насколько я знаю, означает ручное зеркало. Зеркало очень древней и могучей богини. Старуха встала и подкинула в печь полено. — В любом случае, нам это еще доставит хлопот. Если так будет продолжаться, я переселюсь к невестке в Пайсенберг, пока все не уляжется. Она вдруг резко остановилась. Взгляд ее упал на потрепанный календарь, что лежал на выступе печи. — Ну конечно, — пробормотала она. — И как я могла не вспомнить! — Что там? — спросила Магдалена и подскочила к ней. Катарина тем временем взяла календарь и принялась лихорадочно его листать. — Вот, — сказала она, наконец, и показала пожелтевшее изображение какой-то игуменьи с кувшином и книгой в руках. — Святая Вальбурга. Покровительница больных и рожениц. На следующей неделе ее праздник. — И что? Магдалена не понимала, к чему клонила знахарка. Она растерянно посмотрела на грязную картинку. Листок был с одной стороны подпален. У женщины сиял над головой венец, взор смиренно опущен. — Ну, — начала Даубенбергер. — Праздник святой Вальбурги в пятницу первого мая. А ночь перед ним называют Вальпургиевой. — Ночь ведьм, — прошептала Магдалена. Целительница кивнула и продолжала: — Если верить здешним крестьянам, ведьмы собираются той ночью в лесу недалеко от Хоэнфурха и совокупляются там с Сатаной. Быть может, отметины просто совпали со временем… в любом случае странно. — Ты имеешь в виду?.. Катарина пожала плечами. — Ничего я не имею в виду. Но до Вальпургиевой ночи еще неделя. И не вчера ли вы нашли уже второго убитого мальчика с таким же точно знаком? Она устремилась в соседнюю комнатушку. Магдалена последовала за ней и увидела, как знахарка заталкивала в мешок одежду и одеяла.